"Белый день" на съёмках BJ
---------------------------

- Конечно, конечно, Могами-сан нужно отдохнуть - поддакнул Рен президенту.

У Яширо и президента отвисли челюсти - они явно хотели другой реакции.

"Не дождетесь" - думал в это время Рен. - "Я всё выдержу! А если не выдержу - вы получите в моём лице возродившегося бешеного Куона. И тогда у вас больше не возникнет мысли так меня дразнить: то отдали мне её на блюдечке с голубой каёмочкой, то, когда всё реально на мази - оп, и как будто не бывало "сестрёнки". Я-то знаю, что слишком мало места занимаю в её сердце, чтобы расставание могло возыметь должный эффект... Скорее всего, она постарается выкинуть меня и из головы, и из сердца. Как в тот злополучный Валентинов день. Хотя... я и не рассчитывал добиться от неё большей реакции.

Ну что же, вы сами сделали этот выбор. Мы в одной лодке. Отвечать, если что, будем все вместе... Такарада-сама, хотел бы я тебе объяснить, как плохо ты поступаешь, но... у Кёко и в самом деле учеба. Я не должен быть таким эгоистом. И я не должен вставать между ней и её стремлению к учёбе.

Пусть сдаст экзамены, приведёт в порядок свои мысли: про маму, Шотаро и учёбу. И пусть уже перестанет чувствовать себя несчастной и забудет свои детские (и не очень детские) обиды. А самое главное - пусть выкинет из головы своих обидчиков. В её голове должен остаться только я... Надо продумать, как бы это сделать..."

---------------------------------
....

- Могами-сан - по телефону Рен вполне смог озвучить эту просьбу. - не могли бы вы как можно чаще мне звонить? Вы же знаете, какая у нас тут обстановка... Меня скоро все перестанут бояться из-за нашего общего знакомого "хомячка". Поэтому мне нужно выглядеть как можно более грозно. Поэтому - не могли бы вы мне рассказывать по телефону якобы подробности вашей поездки в Англию. Такие, которые неминуемо вызовут у Каина приступ бешенства? Режиссёра я предупрежу, с вами перед каждым "приступом бешенства Каина" спишемся по мобильной почте. Да, кстати, Могами-сан...

Итак, они обменялись почтой.

....

В перерывах между сценами, Каин Хилл тщетно дозванивался до Сецу и тихо ругал по-английски оператора сотовой связи, "компанию бесталанных эгоистов, который не могут сделать так, чтобы можно было дозвониться до человека на борту самолёта. А вдруг у меня вопрос жизни и смерти?".

Мурасаме явно дулся и сегодня решил устроить Каину бойкот. Он демонстративно удалялся из помещений, в которых находился мистер Хилл, во всех случаях, кроме съёмки их общих сцен. Но и тогда он словно делал всем одолжение, стремясь покинуть общество раздражающего его человека как можно скорее.

Поэтому Манака чувствовала себя совершенно свободно: её больше некому было сдерживать! И если бы только хмурый мистер Хилл соизволил на неё взглянуть! Она бы тут же подлетела на крыльях любви!

Но не тут-то было... Каин был полностью в телефоне!

Вцепился в него так, как будто сила слова, сказанного по телефону, решающая в этой жизни!

- Мистер Хилл! - наконец-то осмелела она, стараясь не спугнуть свою удачу. - Я принесла вам шоколада! Сегодня "белый день". День, когда влюблённые дарят друг другу подарки!

- Эм? - Каин сделал удивлённый взгляд. - я что, похож на традиционного японского идиота, который жрёт шоколад? Не-а, для моей фигуры это вредно!

- Ах ты ж гад! Значит, всем остальным японцам на фигуру наплевать? - Мурасаме услышал это буквально краем уха и опять "взорвался". Но быстро передумал, глядя на откровенно издевательский лик мистера Хилла, словно говорящий: "Ну и где твой хвалёный бойкот? Это вообще-то означает полное игнорирование объекта бойкота, а ты опять сорвался как дурак...". Теперь уже и Мурасаме понимал человека, играющего Каина Хилла, буквально с полуслова. Достаточно было вообразить максимально гадкую фразочку из известных японским молодым людям, соответствующую выражению лица этого темнилы.

Пошипев себе под нос, Мурасаме с подчёркнуто гордым видом удалился из студии.


- Мистер Хилл! - Манака решила не сдаваться. - я просто хочу вам что-нибудь подарить.

Каин осклабился с видом "глядите, вот полная идиотка!"

- А я не хочу от вас никаких подарков! И я свободен в своем выборе. Потому что я гражданин Америки. Я там родился и вырос. И никто моего гражданства не отменял!


Он встал и тоже вышел из студии. Хохмы ради, Каин пошёл именно туда, куда от него удалился Мурасаме. Найдя актёра в помещении, где стояли автоматы с напитками, Каин с независимым видом подпёр стену и закурил. Причём на этот раз нечто такое!...


- И где ты только купил такие дешевые сигареты! Они же всё тут провоняют, ты, придурок полуамериканский! - взвился Мурасаме.


А бедная Манака, верно следовавшая за Каином Хиллом вдруг бурно закашлялась. Однако стоически сохраняла позицию у входа в помещение. Потом ненадолго быстренько улетучилась и также быстро вернулась.


- Каин-сан, вот, возьмите сигареты!

Каин чуть не вздрогнул, увидев свою любимую марку сигарет. И явно знакомую пачку: он сам вот так их открывает. И в этой пачке пары штук не хватает... "Оух, вот сталкерша! А я-то думал на рабочих."


- Манака-сан, я не потребляю отбросы и не докуриваю за другими. Это удел таких как вы.

- Каких "таких"? Ах ты гад полуяпонский! Нет, ты реа... - Мурасаме опять вынужден был напомнить себе, что при бойкоте надо побольше молчать, и удалился, ухватив за руку сопротивляющуюся Манаку...


- Фух, вроде пока обошлось. - "Да, Мурасаме-кун, я рассчитываю на тебя. Ты мой живой щит, пока Сёцу нет рядом... Возвращайся поскорее, моя любимая школьница. А то тут грызуны совсем обалдели..." - Каин набрал и отправил СМС-ку «Сецуке».


"Перезвони мне, как только сможешь". Подозревая, что это "сможешь" может оказаться в момент съемки, Каин поставил телефон на виброрежим и надёжно примотал липкой лентой к запястью. Телефон был настроен так, что при звонке "подъём трубки" происходил при нажатии любой кнопки. В случае чего, Сёцу поймёт, что идёт съёмка, по крикам ужаса, которые будут сопровождать появление BJ в кадре. Ну и, естественно, перезвонит попозже. Или вообще не перезвонит... Тогда ей перезвонит Каин Хилл, раздражённый из-за того, что она не перезвонила.

Каин ухмыльнулся, заранее репетируя в уме ужасающую сцену ревности к персоналу аэропорта, якобы присутствующему возле Сецу в следующем телефонном разговоре. Да уж, иногда морочить головы людям очень смешно. Так смешно, что забываешь, что надо сделать страшно. Он с восхищением припомнил Мио и начал думать о том, как "сделать страшно".

Где-то недалеко кто-то свалился в обморок от удушающей ауры ужаса, возникшей вокруг мистера Хилла.

- Манака-чан, с вами всё в порядке? - девушки и рабочие захлопотали вокруг грохнувшейся в обморок от ужаса актрисы. Ей почему-то сейчас показалось, что этот "Кёширо" - это "Кёширо" наоборот! И в его истинной натуре доброго очень мало... Однако, придя в себя, она решила, что ей вполне по силам его перевоспитать...

Началась съемка сцен BJ.

- Стоп, снято! - голос режиссёра говорил о его крайнем недовольстве. - Манака-чан, если вы не будете следовать сценарию и нормально пугаться BJ, мне придётся найти другую актрису!

- И я даже знаю, кого можно предложить на эту роль! - вдруг по-японски произнёс "молчаливый" мистер Хилл. - Хоть Сёцу меня и не боится, но сделать крайне перепуганное лицо только для того, чтобы её брат был доволен - ей обычно труда не составляло!

- Хм... стоит подумать над этим... - ответствовал режиссёр.

Горькие слёзы потекли из глаз Манаки. "Это несправедливо! Я же хорошая актриса! Я просто хотела его чуть-чуть перевоспитать!"

- Режиссёр! А что если в вашем фильме BJ влюбится в одну из своей жертв! Тогда жертве надо будет сыграть переход от ужаса к влюбленности!

- И с этим моя сестра справится гораздо лучше. Она же обычно всё время со мной. И кроме меня никто не мог ни осушить её слёзы, ни перепугать до полусмерти. Если говорить об игре - то именно она мой идеальный партнёр. Режиссёр, - Каин обратился к начальнику кинопроекта вполне себе фамильярно, в своём обычном стиле. - если вы планируете нечто такое, то лучше Сецу не справится никто. Ведь такой девушке, влюблённой в BJ, придётся стать потом и его сообщницей. Навевающей такой же ужас, как и сам BJ. И, как вы и сами знаете, Сёцу прекрасно умеет играть злодейку.

- А? Что? Режиссёр, вы знаете, в каких фильмах снималась Сецу? - съемочная группа оживлённо загудела...

- Знаю, - покаянно вздохнул режиссёр. - Но вам не скажу. Потому что это секрет. Который оговорен в контракте с мистером К. Х. Так что... не могу! Только по окончании фильма. И то, если она сама разрешит. Так что, Манака-чан, поменьше допекай своим обществом мистера Хилла. А то он решит, что итак много нервов с нами себе вытрепал. И не разрешит ей признаться. А, на мой взгляд, это очень интересно. Хотя, наверное, не многие способны понять всю красоту подобной интриги.

- Т-ц. - Мурасаме принял сказанное режиссёром на свой счёт и отвернулся к стене. Выйти он не мог, так как через 2 минуты начиналась его сцена с BJ. Но хоть таким образом заявил протест.


Манака-чан, не принимающая на свой счёт ничего, кроме комплиментов, решила, что "поменьше допекай" и "побольше липни" совсем одно другому не мешает. Это же разные слова!


Тут телефон BJ вдруг завибрировал.

- Алё, Сёц, ты долетела? - Прикрывшись от любопытных взглядов рукой, Каин отвлёкся на звонок.


- Мистер Хилл! Нам надо срочно доснимать сцену! - Манака вдруг так расхрабрилась, что, произнося эти слова, выключила телефон Каина и потянула его обратно на съемочную площадку. Всего-то два шага надо было сделать, чтобы вернуться на исходные позиции.

И Каин неожиданно для всех эти два шага сделал.

- Конечно, Манака-сан, - церемонно ответил он по-японски. - Мне же не терпится пообщаться с сестрой. И поскольку я этого очень хочу, то нужно поскорее закончить менее приятные дела, например, общение с вами.

При этих словах он скривился, а Мурасаме зашипел и сжал кулаки.

- Поэтому, чем быстрее мы доснимем эту сцену, тем лучше. Но, я думаю, вы понимаете, что если из-за вас нам придётся переснять ещё хоть один дубль, я поставлю вопрос о вашем соответствии этой роли перед режиссёром.

Закончив свою пламенную речь, Каин позволил подбежавшим гримерам поправить грим. Минутное дело для профессионалов, даже с таким сложным гримом, но всё равно долго. Поэтому, когда они закончили с гримом на лице и начали поправлять грим на шее и открытых участках тела, Каин задумчиво изрек ещё несколько сентенций:

- Моя сестра гораздо лучше бы справилась. Даже моя двоюродная племянница пугается интереснее и убедительнее. Моя сестра, например, в одной и той же ситуации, может и смутиться, как настоящая японка, и повести себя развязно, как американка. А уж сыграть по этому сценарию... смог бы и ребёнок! Терпеть не могу подобный непрофессионализм.

Манака сжалась от страха. Но уже не от страха перед обликом BJ. Перспектива "вылететь" за непрофессионализм была жестокой. А эти дифирамбы сестре...

Она упала на колени и расплакалась...

- Я... я понимаю, что не могу больше играть! Но... это же из-за... из-за любви!

Каин вдруг наклонился к её уху и прошептал несколько слов. Ну... не более трёх десятков, точнее не сосчитать. Он сказал всё это так тихо, что никто и не услышал, кроме Манаки!

- Что-о!? - Вопль Манаки перекрыл все звуки, - да это переходит всякие границы! - Если бы не гримёры, схватившие и державшие её за руки, она бы умудрилась расцарапать Каину лицо. - Да это мерзость в высшей степени!


- Ну вот, - ухмыльнулся Каин. - вот и вся твоя любовь, дешёвая лгунья. Вы все такие... - его голос понизился до громкого шипения, ужасающего своей тональностью. - Потому BJ и убивает именно таких... Таким как ты не стоит жить!... Твоя любовь лишь обычная дешёвая ложь! Ты говоришь про любовь, но чего ты хочешь на самом деле?

- Нет, нет! Пожалуйста, остановитесь! - вновь завопила Манака, перебивая речь злобного типа, но уже не кидаясь на него, а присев и обхвати в себя за плечи, практически со слезами и в настоящем ужасе!


- Стоп! - крикнул режиссёр!

- Манака-чан, - видя неподдельный ужас в глазах Манаки, режиссёр решил попытать счастья. - Вы сможете сыграть ужас?

- Д-да... - ответила Манака, непроизвольно цепляясь за гримёров. И понимая, что ей реально страшно от того, что существуют такие типы как брат и сестра Хиллы.

- Быстро, снимаем! - режиссёр не зевал, а видевшие эту сцену актёры заново прониклись осознанием нереально потустороннего ужаса. Тем более ужасного, что Манака-чан ничего не смогла повторить из того, что шепнул ей Каин. Когда её спрашивали, она только закрывал лицо руками и с ужасом мотала головой.


Статус-кво "ужасающего Каина" на съемках был восстановлен.


И, стоило ему лишь мрачно ухмыльнуться, Манака сжималась от ужаса. Теперь его наигранная ненависть снова казалась ей абсолютно настоящей...


Что же он ей сказал? Он просто понял своего героя. И выдал исповедь BJ на ушко Манаке. Что оказалось достаточно для того, чтобы она, наконец-то приняла на свой счёт не только комплименты, но и ненависть BJ к людям её жизненного уклада. И ей было теперь по-настоящему страшно...


Дальше по плану съемок сцены сняли без особых заминок. Нужная атмосфера была достигнута.

...

Оказавшись, наконец, в мобильной гримёрке Джил, Каин вздохнул и выпустил Рена на свободу.


Рен вздохнул, вспоминая то, что он сказал Манаке.

"Хм, а ведь даже почти не соврал... Неужели моя тьма способна до такого докатиться? Наверное, да. Когда доснимем фильм, слава актёра, сыгравшего главного героя должна достаться Куону Хизури. По праву... Всех тёмных персонажей, сыгранных вот так "под прикрытием" можно будет адресовать именно ему. Не хочу марать имя Рена Цуруги чем-то подобным... Куону же все равно. Он просто актёр. Причём главный его талант - устрашение. Но, чтобы отделиться от роли и выплыть из этих глубин, мне нужно нечто светлое. Светлое? Так!"

- Яширо, мы укладываемся в график? - спросил он у менеджера, с удивлением наблюдавшего превращение Каина в обычного Рена.

- Да-а... - ответствовал менеджер, несколько отвлёкшийся от своих обязанностей из-за созерцания "волшебного превращения чудовища в красавца".

- Джилли-сан, спасибо, нам пора! – Не слушая её обычные возражения по поводу его слишком официального обращения, Рен подхватил менеджера под руку и чуть ли не силой вытащил из мобильной гримёрки.

- Торопишься?

- Да! Мне Кёко надо позвонить. - "Интересно, она же явно слышала Манаку, прежде чем телефон отключился". - Рен уже успел представить массу вариантов мыслей Кёко по этому поводу, но тут она перезвонила сама.

- Да, моя любовь... - больше он ничего сказать не успел, так как Кёко прервала разговор. И тут же телефон зазвонил снова.

- Да, любимая... - опять по новой. Снова зазвонил телефон и Рен решил больше Кёко так не пугать.

- Да, сестрёнка, мы уже посетили Джилли-сан, поэтому можешь говорить нормально.

- Цуруга-сан... Это точно вы? Я тут два раза, похоже, номером ошиблась...


- Да нет, не ошиблась... - ответил Рен, думая о том, как же он рад её слышать.


И о том, что, возможно, у BJ когда-то тоже был такой же луч надежды, такой же свет души. И, возможно, он поначалу также говорил кому-то такие же слова, как и те, что он сказал Манаке.


Пока не начал просто убивать...


"Блин, народ! - Рен мысленно взвыл. - Ну не будите вы спящего Куона без причины, а!" - вздохнул и произнёс в трубку:


- Могами-сан, спасибо, что позвонила. А то меня сегодня совсем одна приставучая замучила. Пришлось Каину наговорить ей гадостей. (Обещал же!). Ну, рассказывай, как у тебя дела? А то мне хочется поскорее почувствовать себя нормальным человеком...

- Цуруга-сан, - вздохнула Кёко - не забывайте, Нацу тоже... злодейка!


- Ну, в твоём исполнении, это, наверное, очень элегантная злодейка? Как у тебя получается модельная походка? Ты же тренируешься так, как я тебе показывал?


"Хорошо, что у них такой тариф, что и час болтовни обойдётся недорого. Вот только мне приходится бдительно следить за тем, чтобы Рена не засекли болтающим по мобильнику за рулём. А так - я очень за них рад! Сейчас мы едем к Кёко... И главное - доехать без проблем и без штрафов!"

– Могами-сан, простите, что пришлось встретиться в таком месте, – извиняется Лори Такарада, – но в лимузине было бы неудобно, а посетить LME вы не захотели.

Сегодня президент сама официальность и галантность. Что бы ни думали о нем сотрудники агентства, босс прекрасно умеет производить именно то впечатление, которое ему выгодно на данный момент. Но строгий деловой костюм не может до конца скрыть его оригинальность и харизму – с обычным офисным работником его сложно перепутать. Гораздо больше на эту роль подходит его спутница. Ее костюм сидит на ней безупречно и скучно, ни одной лишней складки, ни одной вольности: макияж неброский, несмотря на вечернее время, украшения отсутствуют, волосы забраны в гладкий пучок. Совершенно пустой бар, где они единственные посетители, вряд ли ей нравится, как и экстравагантный, несмотря на все усилия, президент. Хотя возможно, что её напряженность связана не с этим.

– Ничего страшного, – отвечает женщина без малейшей улыбки на тонком нервном лице. – Я не возражаю.

– Прошу вас, присаживайтесь, – говорит Руто-сан, предупредительно отодвигая стул перед гостьей. Его невозмутимость вполне может посоперничать с безэмоциональностью Могами-сан. Дождавшись, пока она сядет, он продолжает: – Что будете пить?

– Стакан воды, если можно.

– Руто, мне как всегда, – бросает Такарада, спокойно усевшийся за столик самостоятельно.

Помощник, сегодня исполняющий роль официанта и бармена, кивает и уходит за стойку.

– Еще раз простите за беспокойство, – начинает президент. – Я помню, что вы отдали все дела, касающиеся Могами Кёко, на откуп агентства, но к сожалению, заключение официального контракта с несовершеннолетним требует одобрения и подписи его опекуна.

– Да, я в курсе. Я же юрист, в конце концов. Но почему только сейчас? Я думала, что этот вопрос вы уже решили ранее каким-то способом. Эта девочка ведь давно работает в вашем агентстве.

– До этого Могами-кун числилась только в отделе LoveMe, мы оформили ее как стажера. Но сейчас это уже не актуально, поэтому я и вынужден был просить вас о встрече, чтобы обсудить постоянный контракт.

Руто приносит и ставит перед Саеной стакан с водой, президенту достается бокал розового вина.

– LoveMe, – презрительно тянет женщина. Тон ее голоса такой же ровный, зато эмоции на лице теперь читаются. Жаль, приятней оно от этого не становится. – Что за странное глупое название? Почему она не могла дебютировать где-нибудь еще?

– Действительно почему? – вполголоса спрашивает самого себя Такарада. В отличие от собеседницы, не притронувшейся к воде, он с удовольствием делает глоток вина и продолжает уже для Саены: – Зря вы так говорите. Создание этого отдела преследовало определенные цели. И в случае Могами-кун это было оправданно. Ведь ваша дочь уже была готова пойти по вашим стопам…

– О чем вы? – резко вскидывается Могами-сан, на миг теряя всю свою невозмутимость.

– И отринуть саму идею любви, – вещает президент со всем доступным ему пафосом.

– Ах, это, – так же быстро успокаивается Саена, ни капли не проникнувшись его словами.

– Да, именно это, – подтверждает Такарада. – А вы ожидали чего-то другого? – его внимательный взгляд, кажется, проникает прямо в душу. Саена долго не выдерживает и отводит глаза.

– Это не касается дела, для которого мы встретились, – говорит она, снова приняв невозмутимый вид.

– Вы так думаете? – спрашивает президент, но ответа не ждёт. – Что ж, тогда приступим. Вы успели посмотреть контракт?

– Да, просмотрела, – вернувшись в свою стихию, Могами-сан сразу чувствует себя уверенней, – но я не могу дать согласие на его подписание в такой редакции, – Саена чеканит слова, словно выступая с обвинительной речью в зале суда. – Условия слишком жёсткие, ограничения зарубежных выступлений нелогичны, срок неоправданно длительный, а процент отчислений слишком низок.

– Но это стандартный договор для новичков агентства, – мягко парирует Такарада.

– Вот именно. В случае… – маленькая заминка в голосе Саены четко различима, хоть и мимолетна, – …Кёко речь уже не идёт о новичке. Она снимается в своём третьем крупном проекте. Она окончила актерские курсы LME, и на её обучение вам не нужно будет дополнительно тратиться, поэтому пункт о…

– Да-да-да, – бестактно прерывает воодушевленную речь президент. – Но что если я не могу предложить другие условия Могами-кун и не дам согласие на заключение другого договора?

– О, я думаю, вы согласитесь, Такарада-сан, – уверенно заявляет Могами-сан. – LME заинтересовано в этой актрисе. Вы в ней заинтересованы.

Лори неожиданно смеется, искренне и обезоруживающе, заставляя Саену смотреть на него с подозрением и обидой.

– Вы абсолютно правы, Могами-сан, – говорит президент, понемногу успокаиваясь. – Вот если бы вы так хорошо понимали не только деловых партнёров.

– Отношения с людьми не мой конек, – отвечает Саена, поджав губы. – Скорее уж я разбираюсь в договорах, хоть и мало знакома со спецификой шоу-бизнеса.

– А ведь ещё на прошлой встрече вам было абсолютно все равно, что будет с вашей дочерью, – от последних слов президента Саена всё равно вздрагивает. Такарада кивает на договор. – У вас круги под глазами. Вы что, всю ночь над этим сидели?

Могами-сан не соглашается, но и не отрицает, и тогда президент, тяжело вздохнув, кивает помощнику, нарисовавшемуся у столика, словно из ниоткуда.

– Руто, контракт, пожалуйста.

Материализация документов из воздуха проходит так же успешно, и президент протягивает договор через стол Саене.

– Я же сказала, что не буду подписывать.

– Просмотрите, пожалуйста. Это правильный договор.

Могами переворачивает несколько страниц. Такарада терпеливо ждет. Проходит десять минут. Президент успевает выпить еще один бокал вина. Саена досматривает и кладет на стол контракт. Мимические морщинки на её лбу собираются в новый рисунок.

– Зачем? Зачем вы это устроили?

– Хотел узнать, настолько ли вам безразлична дочь, как вы всем демонстрируете, – президент серьезен и ничем не показывает, что раскаивается в своих действиях.

– Так это была проверка? Не зря меня предупреждали быть с вами осторожнее. И что же, вы узнали то, что хотели, господин президент?

– Не совсем. Ваша дочь готова на многое, чтобы достучаться до вашего сердца. А на что вы готовы, Могами-сан? Намерены ли вы что-то делать, и насколько серьезны ваши намерения?

– Что-то делать? Но зачем? – удивляется Саена. – Пусть лучше всё идет, как идёт. Я не могу быть нормальной матерью и не хочу её обнадеживать. Просто, если я могу что-то для неё сделать… Хотя бы так, – неловко заканчивает женщина и впервые тянется к стакану воды, делая глоток.

– Кёко-чан так сильно жаждет вашего признания и одобрения. Ну, да вы сами знаете. Если бы она только слышала вас сегодня… Ваша проблема в том, что вы не можете сказать ей это в лицо.

Женщина молчит, президент выжидает. Крупные ажурные часы на стене напротив отбивают одиннадцать вечера.

– У вас есть какие-то идеи по этому поводу? – тихо спрашивает Саена, вцепившись в стакан и не поднимая на собеседника глаз.

– Да, есть, иначе бы я не начинал этот разговор. Могами-сан, я предлагаю вам вступить в отдел «LoveMe».

– Что? – оказывается, что женщина умеет смеяться. – Носить розовую униформу и выставлять себя на посмешище? У вас сложилось какое-то неверное впечатление обо мне, Такарада-сан.

– Зато у вас сложилось однобокое впечатление о моем отделе, – с обидой отвечает президент.

– Вашем?

– Да, это мое личное детище.

– Неважно. Всё равно, это бессмысленно. Я не имею отношения к шоу-бизнесу и не состою в вашем агентстве.

– Это тоже абсолютно не важно. Никакого контракта с LME, никаких договоров, ваша работа тем более не пострадает. И, ах да, никакого розового костюма. Если вы только сами не захотите его примерить. Вам бы пошло, если только сделать немного попроще лицо и разгладить вот эту складочку на вашем лбу, – Такарада рисует черту в воздухе, показывая какую именно. Саена внимательно следит за ним, зачарованная, лицо её смягчается, злополучная складочка разглаживается. Голос президента становится тише, нежнее, интимнее. – Никто не будет знать об этом, только мы с вами.

– А ваш?.. – Могами-сан переводит взгляд на барную стойку.

– Не беспокойтесь. Руто не разглашает ни служебные, ни личные дела своего начальника.

– Но зачем вам это?

– Если я скажу, что люблю людей, а ещё больше, когда эти люди могут любить, вы мне поверите?

– Я вас не понимаю, – качает головой Саена.

– Это часто происходит с людьми, – вкрадчиво произносит президент. – Но это неважно, пока я могу им помочь.

– Это невозможно. Простите. Какая-то дурацкая идея, – Могами-сан улыбается, и на этот раз у неё почти получается. – Можно я просмотрю договор ещё раз, перед тем как дать ответ?

– Да, конечно, – Такарада кажется разочарованным. – Руто даст вам мой е-мейл. Отправьте замечания, если они у вас будут. Но сразу говорю, это лучшие условия, которые я могу предложить Могами-кун, чтобы не быть обвиненным в чрезмерной предвзятости. И Могами-сан, подумайте над моим предложением. Если ваша дочь вам и в самом деле небезразлична, возможно, это ваш единственный шанс. Напишите мне. Я буду ждать.

***
– Такарада-сан, что-то случилось?
– Она ответила, Руто!
– И?
– Могами-сан даёт разрешение на заключение контракта в нашей редакции. Подписанные документы отправит с курьером. Проследи, чтобы доставили вовремя
– Да, конечно. И это всё?

– Пока да, – отвечает Лори, мурлыкая себе под нос и разглядывая на экране ноутбука лаконичную надпись после делового ответа.

«Что мне нужно будет делать?»