|
=== Прощение второе. Мама. ===
С момента разговора с Шо прошло около часа. В голове у рыжеволосой девушки стали пролетать мысли одна за другой. Да, ей было легче от осознания того, что тьма сердца, порожденная ненавистью, начала рассеваться. Что с души, будто камень упал, но оставались некие сомнения, которые почему-то появились в больнице. Понять, что за вопросы, Кёко не в силах. Что? Откуда? Зачем? Это уже не так и важно, главное есть результат, удовлетворяющий обе стороны. Но есть же еще и третья грань, не так ли?
«Тсуруга-сан…» - как-то случайно Могами зацепилась за образ этого человека в своих мыслях. «Что же я ему скажу? Хоть я ему и обещала все рассказать, пояснить мое поведение…. Но… Что же произойдет, когда он узнает все? В любом случае ему нужно все рассказать, как-никак он мой семпай и близкий друг!» Решимости «Микки» не было предела, впереди ее ждал серьезный разговор-исповедь с наставником.
***
Не спеша и в чуть приподнятом настроении Кёко дошла до двери отдела «Люби меня». Сейчас ее даже не волновали томные вздохи и восторженные восклицания со стороны женской части агентства. Пусть любуются, пусть строят свой идеал, все равно они увидят Микки теперь только на экране.
Стоило девушке закрыть за собой дверь и открыть свой шкафчик, где, как она думала, Канаэ оставила ее одежду, у нее начал в неистовстве надрываться телефон.
- «Номер не определен». Тсуруга-сан или Шоко-сан…? – девушка ответила на звонок. – Могами слуша…
- Могами-кун! – закричал в ужасе и удивлении мужской голос из динамика телефона. «Президент?» - Вот ты где была? Что делала, что я смог до тебя дозвониться только сейчас? Да ты понимаешь, что у меня чуть инфаркт миакардо не случился! А ну живо ко мне в кабинет!
- Д-да! – автоматически проговорила девушка, невольно становясь по струнке.
Когда же раздались короткие гудки, Кёко резко закрыла свой шкафчик и, что есть сил, помчалась в кабинет главы агентства. На лифт времени не было, поэтому девушка метеором неслась по лестнице и коридорам. Какое-то плохое предчувствие пинало ее интуицию.
Наконец добежав до хором президента, Могами даже спрашивать у секретарши не стала, ждут ее или нет, оно было просто очевидным, да и самой секретарши не было на месте, что странно.
Немного отдышавшись и приведя себя в порядок, Кёко постучалась и вошла в кабинет:
- Вызывали, Такарада-сан…?
***
Около двух часов назад, когда Могами Кёко умчалась на встречу в больницу с Фувой Шо, своим другом детства, переодевшись в мальчика, Такарада Лори курил сигары одну за другой, в надежде, что в дыме родится истина.
Разговор с Куро был безрадостным в данной ситуации, но имел свои преимущества. Теперь же Лори пытался предугадать, что сделает его любимая актриса, когда узнает правду.
- Упадет в обморок, а когда очнется - разрыдается? Или… будет стоять как истукан, а потом осядет на пол? Чёрт, - президент разочарованно вздохнул, - даже если все возможные развития события найду, то все равно не угадаю. Что за Закон Подлости, а?
Дым сигары вырисовывал абстрактные образы над головой мужчины, будто пытаясь подсказать будущее, но Такарада был уже глубоко в своих мыслях.
В массивную дубовую дверь постучали, и в кабинет зашли Тсуруга Рен и Юкихито Яширо.
- Вызывали, Господин Президент? – слегка поклонившись, произнес Рен.
- Рен, - начал Лори, как в кабинет бесшумно зашел Себастьян и сразу же направился в сторону главы:
- Господин Президент, Могами Кёко на территории агентства нет, ее телефон вне зоны доступа.
У мужчин при словах правой руки Такарады мягко говоря вытянулись лица: у Яширо – в удивлении, у Такарады – в ужасе, а у Рена – в попытке скрыть некое беспокойство за девушку (ведь зачем-то она понадобилась президенту, причем в срочном порядке).
-То есть, как нет и ее телефон не отвечает? – изумился мужчина, невольно подымаясь с кресла. Недолго думая, он обратился к актеру, – Рен! Ты сегодня видел Могами-кун?
«Как бы ему сказать, чтобы не соврать? Ведь Яширо был сегодня со мной везде, и он Кёко не видел…»
- Да, утром, только мельком. Она торопилась выполнять еще одно ваше безумное занятие, - выкрутился Тсуруга, чему был несказанно рад. Убил сразу двух зайцев: и не соврал насчет того, что видел Кёко, и президента поддел.
- И ничего оно не безумное! Подумаешь, в школу для мальчиков отправил, а у них там как раз сегодня утром медосмотр…– возмутился Лори, но тут же осекся под гневным взглядом Рена. – Ладно, шутки в сторону. Рен, что ты знаешь о семье Могами-кун?
- Что-то случилось, Такарада-сан? – встречным вопросом ответил парень.
- Да, причем серьезное, - сев обратно за стол, президент жестом показал на распечатанный конверт, говоря тем, чтобы сын его лучшего друга, почти брата, прочитал содержимое. – Яширо, будь добр, распланируй график Рена так, чтобы ближайшие четыре дня у него были совершенно пустыми, - обратился к менеджеру глава агентства, видя, как медленно каменеет выражение лица актера. – А сейчас ты свободен, только перенеси всё оставшееся у Рена на другой день. Мальчик мой, а ты останешься тут, пока Могами-кун не придет.
Бросив обеспокоенный взгляд на мужчин, Юкихито поспешил откланяться. Он понимал, что сейчас придется что-то придумывать в срочном порядке, дабы отменить всё в графике у своего подопечного, поэтому нужно приступать немедленно.
Тем временем в кабинете повисло гнетущее молчание. Рен в глубоких раздумьях от прочитанного автоматически сел на рядом стоящий диван и сцепил руки в замок.
- Что будем делать, Такарада-сан? – спросил парень, пытаясь разглядеть на мужском лице хоть каплю уверенности в будущем.
- Что будем делать? – передразнил актера Лори. – А ничего не будем делать, пока Могами-кун не придет. Но одно могу сказать точно – она поедет, и ты - вместе с ней.
- На машине или Синкансэне? – оспаривать слова президента не было смысла. Даже, если бы Рену запретили ехать с девушкой (что мало вероятно), парень сорвался бы со съемок и никого бы слушал, поехал вместе с ней.
- Синкансэном, так быстрее и без пробок на выезде из города, - колечко сигаретного дыма медленно поднялось в воздух и так же медленно растворилось. – Билеты я уже заказал, их скоро пришлют. Насчет твоей машины я уже договорился – в грузовом отсеке поезда тебе предоставят место.
- А что с опекунством? – задал наиболее тревожащий его вопрос Тсуруга. – Насколько я знаю, опекунство на семью Фува не оформлено, даже временного.
- Да, это еще та проблема, - тяжело вздохнул Лори, туша сигару. – Тебя опекуном сделать можно, но, боюсь, Могами-кун будет против. Куу далеко, поэтому как-то накладно получится, хотя зная его… - Такараду немного передернуло только от мысли, что если его друг сорвется ни с того ни с сего опять в Японию, его женушка все поймет по-своему и вылетит если не с ним, то сразу же, как узнает. В общем, не только Лори думал об этом, но и сам Рен. – Он согласится, но нам с тобой от этого будет очень больно – тебе морально, мне физически.
- А третий вариант? – какой-то подвох был в словах президента, и актер чувствовал его всеми фибрами души.
- Ну, а третий, - мужчина показал куда-то за спину Тсуруги.
Обернувшись, Рен, мягко говоря, онемел, лицо исказилось от ужаса, как представит опекуном Кёко-чан ЕГО!
- Нет, и еще раз нет! Я категорически против!
- А что тебе не нравится? – обиделся не на шутку Лори, вставая из-за стола и упираясь в него руками. – Между прочим, Мария будет только рада, да и Могами-кун будет не скучно!
- О, да, - съехидничал Рен, - уж ей-то не будет скучно точно.
- Рен, - угрожающе произнес Такарада, - я могу тебя нагрузить такими проектами по возвращению из Киото, что тебе даже и не снилось!
- Да, пожалуйста! Главное, - уточнил парень, с независимым видом закидывая ногу на ногу, - Могами-сан не забудьте предупредить о своей кандидатуре.
- Договорились!
*** Час спустя ***
- Опять! Опять ее телефон вне зоны доступа! – негодовал Лори, злобно смотря на экран своего мобильного, будто тот виноват во все смертных грехах. – Рен, ну позвони ты ей!
- А смысл, - пожал плечами актер, которого, уже мягко говоря, напрягала нервозность президента, - если Могами-сан все равно вне зоны доступа.
Если смотреть правде в глаза, то и Рен волновался, почему Кёко по большей части не отвечает. Но помня ее уход из агентства по делам в виде мальчика, парень немного успокаивался. Ведь если бы девушка знала о происшествии с ее матерью, то сейчас бы она в срочном порядке собиралась в Киото, а он ей помогал.
«Она сказала, что позже объяснит, почему в таком виде. Но раз Такарада не знает, где она, то это самоволка? Если так, то ее должны были “прикрыть”. И кто у нас такая Добрая Фея? Правильно, Котонами…»
Только Рен встал и направился к двери, как Лори молниеносно материализовался перед парнем:
- Ты куда собрался? – тут у президента мгновенно изменилось лицо, когда в динамике телефонной трубки он услышал длинные гудки, а потом и девичий голос. - Могами-кун! Вот ты где была? Что делала, что я смог до тебя дозвониться только сейчас? Да ты понимаешь, что у меня чуть инфаркт миакардо не случился! А ну живо ко мне в кабинет!
Такарада облегченно выдохнул и захлопнул раскладушку. Дойдя до своего кресла, он рухнул в него, кладя голову на стол.
- Ну, слава ж Тебе, Будда, что с ней все в порядке. Рен, а чего ты вскочил-то?
- Вообще-то, это сейчас роли уже не играет, - спокойно ответил на провокационный вопрос президента парень.
- Ладно, можешь не отнекиваться, - немного с озорством произнес мужчина, - я знаю, что ты пошел бы искать Могами-кун, ибо в твоей голове созрел какой-то план, а в твоих глазах это проблеснуло на мгнове… - в дверь робко постучали, заставив президента поднять голову со стола. – Оперативно... Хотя, это же Могами.
- Вызывали, Такарада-сан…?
- Да, Могами-кун, присаживайся, - проговорил Лори, вставая из-за стола, подхватив с собой злосчастный конверт. – У меня к тебе очень серьезный разговор.
- О, здравствуйте, Тсуруга-сан, - поклонилась Кёко, на что получила слегка укоризненную улыбку в духе «Мы с тобой уже сегодня здоровались». Что оставалось девушке делать, кроме того, чтобы улыбнуться извиняясь. – Что-то случилось, Такарада-сан?
- К сожалению, да… - обреченно согласился Лори, приглашая Кёко присесть рядом с Реном. – Кстати, а почему ты так странно одета?
Только сейчас глава агентства заметил, что его любимая начинающая актриса странно выглядит: на ней почему-то светлые спортивные штаны свободного покроя для юношей с множеством карманов, майка черного цвета, такого же тона, что и штаны, куртка с капюшоном и черные кеды со шнурками в шашечку. Это еще ничего, но взъерошенный парик темно-русого цвета довершал всю картину и заставлял поверить, что перед всеми не девушка - старшеклассница, а самый настоящий отвязный парень, которому по большей части все параллельно.
- А, это… - смущенно проговорила девушка, невольно почесывая затылок. – Ну, это скорее всего причина моего отсутствия в агентстве на полтора часа….
- И где же ты была, Могами-сан? – спокойно спросил Рен, старательно пряча беспокойство в своем голосе.
- Эм, - замялась на мгновение Кёко, взглянув на семпая и президента. Поняв, что ей все равно придется рассказать, тем более раз тут семпай, то времени исповеди пришло, - понимаете… мне пришлось съездить в больницу к одному растяпе, который умудрился порвать связки на ноге на съемках клипа, - немного поморщившись от негодования, вкратце закончила Могами.
- То есть, ты ездила к Фуве Шо? – решил уточнить Лори, на что заметил слегка скупой кивок и настороженный взгляд девушки в сторону Рена.
- Я рад, Могами-сан, что ты приняла верное решение, - с некой нежностью и гордостью через минуту произнес парень, понимая, что Кёко больше не испытывает ненависти к своему другу детства.
- Я чего-то не понял? – не зная, то ли радоваться, то ли печалиться от слов актера, спросил Лори. Но увидев слегка зарумянившиеся щеки девушки, Такарада понял. – Значит, между тобой и Фувой больше нет никаких недомолвок, и вы поговорили по душам? – получив утвердительный кивок, мужчина решил уточнить еще одну щекотливую деталь. – Значит, ты вернешься к нему?
Однозначно Лори был удовлетворен реакцией двух ведущих актеров на его слова. Рен напрягся и изничтожающе посмотрел на Лори, а Кёко... Кёко в ужасе воззрилась на президента, прикидывая, а не тронулся ли умом их любимый работодатель?
- Какие у вас обоих красноречивые взгляды, однако, - поразился некой схожести в темпераментах актеров. И дальше, откинув шутливость, Лори уже говорил на полном серьезе, – ладно, замнем эту тему и перейдем к наиболее важной проблеме.
На мгновение в кабинете повисло молчание, окутывая присутствующих пеленой тревоги.
- Могами-кун, - подойдя к девушке, произнес Такарада и подал злосчастное письмо девушке. – Это уведомление пришло мне сегодня утром. Я, конечно, не имел права связываться с твоей семьей, и это противоречило данному мной обещанию, но все-таки….
Девушка приняла документ, и ее взгляд молниеносно начал пробегать по ровным столбикам текста. Все это время, пока она читала, ее выражение лица менялось от тревог до паники и неверия, а спина невольно становилась все прямее и прямее.
Видя, что Кёко закончила читать, Лори сел рядом с ней.
- Прими мои соболезнования, - проговорил мужчина, дотрагиваясь до плеча девушки. – Мне очень жаль…
Актриса невидящим взглядом смотрела на иероглифы, которые черным по белому говорили, что Юкико Могами мертва. Ее мама мертва.
Мир рыжеволосой девушки перевернулся с ног на голову, сердце, что так вырывалось от волнения, сорвалось и ухнуло вниз. Тьма, что так обнимала его, мгновенно рассеялась. Нет, не рассеялась, всего лишь изменила свою форму. Теперь это смесь из одиночества, недоговоренности, боли, непонимания и сожаления.
Легкие сжало в тиски, дышать стало практически невозможно. Тело охладело, выступил ледяной пот, дыхание участилось, но слез нет.
POV Кёко
Это неправда. Это просто не может быть правдой! Я не верю… не верю, что такое вообще могло произойти! Как… как…? Зачем? Почему?!!! Почему она бросила меня, не сказав ни слова, а теперь просто исчезла, испарилась? Я не могу… я не хочу…
Слёзы, их все нет. Странно, почему их нет, когда они так нужны? Почему они не обжигают мои щеки, почему не сжигают меня, пытаясь согреть холодеющее сердце?
Больно. Я не хочу верить, что все именно так закончилось! Как она могла бросить меня окончательно?
Раньше я надеялась, что она вернется, что как в детстве прижмет меня к себе крепко-крепко, и мы заснем с ней вместе. Даже когда моя детская сказка кончилась, и мама стала холодно ко мне относиться, я не переставала надеяться, любить ее.
Да, раньше я не понимала, почему она меня оставила, я плакала, но не злилась. Мне просто было больно…. А теперь…
Теперь я вижу лишь черноту, непроглядную мглу. Мне холодно. Одиноко. Почему?
- Кёко? – что-то теплое и до боли родное обнимает меня. - Кёко, ты меня слышишь?
Этот запах одеколона… Я узнаю его…
- Я с тобой, слышишь? – я слышу, но не могу сказать. Просто молчу и все. Будто безвольная кукла, ничего не чувствую, кроме его тепла. – С тобой…
Я… я знаю этот голос. Тсуруга-сан, Рен, ему принадлежат эти слова.
Чувствую, как он прижимает к себе все сильнее, но мне не больно. Такое ощущение, что я под защитой. С ним мне не страшно, не больно, не одиноко.
Тьма быстро разверзается передо мной, показывая кабинет президента. Точно, это Такарада-сан сообщил мне о ее смерти. А Тсуруга-сан рядом… он обнимает меня…? Прямо как тогда, когда Рейно сказал, что Корна больше нет.
Спокойно, тихо в моей душе, гладь ее непоколебима.
…Пока я не останусь одна…
- Спасибо, - едва шепчу я и обнимаю в ответ. Не хочу, чтобы и Рен уходил, не хочу, чтобы и он пропал.
***
- Рен, - обеспокоенно сказал Такарада, глядя на застывшую девушку. На памяти мужчины не было подобных случаев, даже Мария, узнав о смерти матери, не сдерживала себя.
- Знаю, - хрипло произнес актер, обнимая девушку, пытаясь выразить поддержку. «Я не оставлю ее…. Никогда не оставлю одну!» - Кёко… Кёко, ты меня слышишь? Я с тобой, слышишь? - Парень крепко, но бережно, прижал к себе рыжеволосую, слегка покачивая из стороны в сторону. Он видел, что у нее глубокий шок, он понимал, что она может потерять саму себя из-за этого прискорбного известия, как он однажды. И не хотел, чтобы она канула во тьму. Он все сделает, чтобы она смогла пережить эту трагедию, будет рядом с ней. Всегда. – С тобой…
- Спасибо, - едва различимый шепот и робкие объятия заставляют Рена и Лори с облегчением перевести дух. Кёко в относительно нормальном состоянии.
Парень еще сильнее прижимает ее к себе, успокаивающе гладя по спине.
- Рен, - снова обратился Такарада к актеру, понимая, что в данный момент он тут лишний. – Я к Савара-сану, скажу, чтобы все отменили у Могами-кун на несколько дней. – И не дождавшись ответа, президент вышел из кабинета, попросив секретаршу никого в него не впускать. «И все-таки она прирожденная актриса, я уверен, что она будет прятать под “профессиональной улыбкой” свое истинное состояние. Да, она удивительная девушка, такая же удивительная, как и ты, Куон…»
Неизвестно, сколько прошло времени с момента ухода президента. Когда находишься рядом с любимым человеком, время просто-напросто исчезает, его нельзя почувствовать, особенно когда твоя вторая половинка, хоть и потенциальная, обнимает тебя в ответ так же сильно и нежно, как и ты ее.
- Как ты? – более глупого вопроса Рен не мог найти в данной ситуации, когда актриса полностью пришла в себя, но даже не попыталась отстраниться от парня.
- Н-нормально, - слегка дрожащим голосом ответила девушка, - спасибо…
И снова тишина. Кёко боялась разрушить тот хрупкий мирок, который снова попытался создаться, но только уже в объятиях самого дорогого для нее человека.
А Рен ждал. Ждал, когда Кёко будет готова выплеснуть все свои горестные чувства.
- Тсуруга-сан, Вы не могли бы чуть-чуть ослабить…
- А, да, прости, - спохватился Рен, дав полную свободу рыжевласке, он смущенно потупился.
Девушка застенчиво улыбнулась, но в тот же момент ее взгляд погрустнел. Она потянулась за упавшим из ее рук конвертом и снова пробежалась по иероглифам.
- Значит, послезавтра, - задумчиво прикусила губу Кёко, пытаясь справиться с нахлынувшей тоской.
Рен незамедлительно притянул к себе девушку бережно, словно хрустальную статуэтку.
- Не держи все в себе, - прошептал парень. – Я буду с тобой, я всегда буду рядом. Просто знай…
- С-спасибо, - и так яро сдерживаемые слезы хлынули из глаз, омывая истерзанную душу.
- Правильно, не стоит их держать, - поглаживая волосы, произнес Рен, чувствуя, как в нем сжимается сердце от боли, которую испытывает его любимая.
***
- Большое спасибо, что подвезли, Тсуруга-сан! – как ни в чём не бывало, воскликнула Могами, выходя из машины актера. С некоторых пор, примерно с месяц назад, девушка стала жить на съемной квартире, которую выделил Такарада – не всегда же ей жить в «Дарумая», да и начавшая расти популярность, по большей части, уже мешала хозяевам ресторанчика. Но Кёко все время приезжала к добрым людям, приютившим ее, и помогала, чем могла. К слову сказать, новый дом девушки был в соседней новостройке, где жил сам Тсуруга Рен, что позволяло им ходить друг к другу в гости. Такарада постарался на славу. И вот сейчас девушка стояла у открытой дверцы автомобиля, остановленная рукой актера.
- Может, мне сегодня побыть с тобой…? – неуверенно спросил парень, серьезно смотря в глаза девушки.
- Спасибо, но все действительно в порядке, - противоречила сама себе Кёко. Да, она боялась остаться одна, боялась сломаться. Но это она должна пережить сама, хотя и понимала, что на данный момент ей лучше не оставаться наедине с собой.
- Уверена? – Рен настаивал на своем присутствии рядом с девушкой, но против ее воли он идти просто не мог.
- Да, - тихо произнесла девушка. – Спасибо Вам за всё.
- Но…
- Если что-то случится, я Вам позвоню, - грустно улыбнулась Кёко, стараясь разрядить атмосферу. – Хотя, это вряд ли произойдет, ведь нам рано вставать завтра, а уже поздно…
- И то верно, - согласился Рен, отпуская руку девушки. – Но если что-то понадобится, просто позвони, хорошо?
-Хорошо. До завтра?
- Я за тобой зайду, - предупредил парень Могами, заметив легкий румянец на ее щеках, улыбнулся. – Спокойной ночи.
- Да, спокойной ночи, - и девушка осталась ждать, пока Рен не заедет в гараж своего дома. Как только это произошло, Кёко направилась к себе, напоследок взглянув на пока еще темные окна гостиной актера.
Не спеша, поднявшись на свой этаж, актриса автоматически достала ключи и повернула замок, но так и осталась стоять перед дверью.
«Мне страшно снова остаться одной, но я сама отвергла предложение Тсуруги-сана остаться у меня… Но я должна сама… сама с этим справиться, да?» - рука предательски дрогнула, и ключи с брелком тоскливо звякнули. «Не хочу идти туда. Там… темно и страшно… там больно. Но боль и страдания ли только во тьме спрятаны? Верно, там и спасение, и свобода… Но спасение от чего? От самой себя не убежишь же…»
Девушка глубоко вздохнула, будто набираясь смелости, открыла дверь и шагнула во тьму квартиры.
Спокойно, не торопясь Кёко прошла до своей комнаты, по пути включая везде свет.
Все как обычно: прихожая, гостиная, кухня, спальня – все выдержано в чисто японском стиле. Аккуратно сложенные сценарии на журнальном столике, бережно поставленные подарки на недавнее новоселье, пригодившиеся в быту – все говорило о строгости и скромности. Но это только на виду, а в самой глубине квартиры, где была спальня девушки, ничего не могло на первый взгляд показать переживания, слезы и безголосые крики, полные отчаяния, хозяйки.
Как только закрылась дверь спальни, девушка спиной прижалась к двери и, простояв так с пару минут, вспоминая весь свой день, Кёко начала съезжать по плоской поверхности, пока не осела на пол и не обхватила себя руками, давая волю слезам.
- Почему…? Почему ты бросила меня, мама? Почему оставила одну, даже не найдя меня? Мама….
Спазмы не дают нормально вдохнуть, а когда воздух все-таки попадает в легкие, то вырывается с новым вскриком, с новым потоком соленой и обжигающей жидкости. Девушка не смогла терпеть эту ноющую острую боль в сердце, в душе, и поэтому, развернувшись к стене, начала бить ее со всей силой кулаками, пытаясь заглушить физической болью душевную.
- Почему…? Почему ты не рассказала раньше, что у тебя рак? Почему ты пыталась в одиночку с ним справиться? Почему, мама?!
Новые удары не приносили никакого утешения, силы медленно покидали актрису, вынуждая свернуться на полу в позе человеческого зародыша и приглушенно всхлипывать. Кёко не знала, как долго пролежала в таком беспамятстве, но, когда душа немного притихла, боль, отдавшаяся в кистях рук, немного отрезвила разум девушки.
Словно в тумане, поднявшись с пола и дойдя до ванной комнаты, Могами скинула с себя одежду и встала под теплые струи воды, которые успокаивали растерзанную душу на пару с ароматической лампой – подарком Чиори.
Простояв так с десять минут, девушка почувствовала небольшое жжение на костяшках пальцев. «Прекрасно… просто великолепно! Тсуруга-сан узнает, голову оторвет со словами: “Чем ты вообще думала?”. Да, смешно будет…» Повернув смеситель, девушка вскрикнула от неожиданного ледяного дождичка и выскочила из ванной, быстро укутавшись в полотенце. «Совсем с ума сошла… уже стороны смесителя путаю…», - дойдя до ванны, Кёко выключила злосчастный душ.
- Да… - вздохнула актриса, облокачиваясь на раковину и всматриваясь в свое отражение в зеркале. – Ну, и денек у меня сегодня вышел. И завтра не лучше будет…
Высушив свои короткие волосы, Могами надела пижаму и выскользнула из ванной комнаты, выключая по пути зажженный свет, и упала на свою кровать, кое-как дотянувшись до будильника, поставила его на раннее утро.
Если бы девушка не изменила своему обычном ритуалу – посмотреть на засыпающий Токио на ночь, то сейчас бы могла увидеть, как в соседнем доме в одном из окон верхнего этажа стоит парень и неотрывно следит за ее передвижениями в большой квартире.
***
Утро пришло, как обычно это бывает, без уведомления. Будильник яростно сообщал, что пора вставать, но был выключен после пятиминутного поиска руки девушки сия предмета.
Время было очень раннее, солнце даже еще не встало, а город потихоньку продирал свои глаза.
Кёко перевернулась на спину и скинула с себя одеяло, придаваясь прохладному воздуху. Когда же разум прояснился, и туман рассеялся, то актриса, вспомнив вчерашние события, судорожно вздохнула. Всю ночь ей снились воспоминания детства, мама и Корн.
- Жаль, что и вчерашний день нельзя назвать сном, - отрешенно от реальности проговорила девушка.
Окончательно проснувшись и переодевшись, Могами заправила постель, сложила в небольшой рюкзачок вещи на ближайшие четыре дня, не забыв, конечно же, сценарии недавно предложенных проектов.
- Скоро шесть… - потягиваясь, актриса босиком добежала до кухни, нашла турку и стала варить кофе на двоих. Раз Рен ей вчера сказал, что зайдет, то это значит, что он скоро придет, а она будет кормить его завтраком.
«Уже завтра… завтра я последний раз увижусь с мамой…», - слезы сами собой стали наворачиваться на глаза, застилая ясный взгляд. Девушка яростно начала стирать их, чтобы не осталось и следов. – «Нет, нельзя плакать, нельзя, чтобы Тсуруга–сан увидел меня в таком состоянии!» Умывшись холодной водой, Кёко продолжила приготовление завтрака. Как только ароматный кофе был разлит по чашкам, в дверь позвонили.
- Как всегда пунктуально, - хмыкнула рыжеволосая, стараясь не думать о завтрашнем дне. Завтра на то и завтра, что случиться в будущем, а жить нужно настоящим днем.
Когда девушка, спотыкаясь, прибежала к двери, то с размаху стукнулась о чей-то накаченный торс, что чувствовался под одеждой.
- И тебе доброе утро, - со смешинками в голосе, проговорил гость.
- Ап… - дар речи на мгновение исчез из обыденности Могами. – А как Вы вошли, Тсуруга-сан?
- Кое-кто дал мне запасные ключи, - едва сдерживая смех и позвякивая дубликатами, ответил парень. – И этот кое-кто сейчас меня чуть не убил.
- Тсуруга-сан!
- Что? – невиннее человека, наверное, в данный момент никто бы не нашел, чем сам Тсуруга Рен. – Ты так неслась, что меня даже не заметила!
- Угу, - буркнула обидчиво девушка. – А слона-то я и не приметил….
Теперь же дар речи потерял актер номер один от такого сравнения со слоном:
- Это намек?
- Это констатация факта, - показывая язык, Кёко отвернулась от парня и направилась в сторону кухни. – Раз Вы уже зашли, то знаете, куда дальше путь держит Ваш навигатор.
Улыбнувшись про себя, Рен стал разуваться, невольно прислушиваясь к звону посуды с кухни. «Может, переехать в этот дом, чтобы ближе к ней быть? Скажем, в соседнюю пока еще пустующую квартиру… Стоп! Так это что же получается? Такарада и это просчитал? Вот же… лис!» Аромат только что сваренного кофе стал манить актера и отвлекать от коварных планов по свержению нелегального брачного агентства в лице президента LME. Неслышно придя в кухню, парень сел на стул и стал наблюдать за девушкой, что ловко готовила сэндвичи на завтрак и бенто в дорогу.
«Вроде все, как обычно. Будто не было известия о смерти ее матери. Или же она так пытается скрыть свои чувства?»
- Все хорошо? – спросил парень, когда девушка отложила нож.
- А? – непонимание на мгновение отразилось в глазах актрисы. – Да, все нормально. Не стоит волноваться, Тсуруга-сан…
- Кёко… - понизив голос до интонации Каина, актер призывал девушку быть честной с ним.
- Правда, - в речи Кёко слышалась некая усталость, а глаза были слегка припухшими. – Уже все нормально. Кстати, а Вы руки мыли? - Рен покачнулся на стуле и чуть с него же не упал от неожиданного вопроса. – Значит, нет? Кофе не получите!
- Это уже садизм чистой воды, - проворчал Тсуруга, краем глаза замечая, что его любимая слегка улыбается от его фразы. – Отобрать кофе у человека? Это хуже, чем очередной проект Такарады…
- Ага, ага, - весело закивала головой девушка, подталкивая парня в спину. Как только он вышел из кухни, Кёко повернулась обратно, как была остановлена голосом семпая.
- И я тебя просил называть меня по имени, - настойчивость и некая надежда сквозили в словах актера, который скрылся за дверью в ванную.
«Черт! Ну, не могу я называть его по имени! Хоть мы с ним и друзья, все равно это настолько не привычно, что хочется бежать и бежать от этих дружеских обязанностей, которые дают надежду на более близкие отношения…»
Пока девушка вела внутренний монолог, Рен пытался разобраться в ее поведении. Даже ему было очень сложно смириться со смертью Рика, но она это сделала всего лишь за одну ночь. Но все ее движения пропитаны тоской, болью и искусственной уверенностью в будущем. А глаза… глаза выражали вселенское одиночество, горе от потери человека, давшего ей жизнь и крупицу материнской заботы. Слегка затуманенный взгляд наткнулся на распакованную коробочку с пластырями-невидимками, которые визуально скрывали свое нахождение и рану.
- Это же… - пара ватных дисков, пропитанных перекисью водорода, лежали в открытой аптечке. Сразу же сознание актера стало воспроизводить все картинки с момента «встречи» в прихожей. Незаметные кусочки эластичного гипаллергенного пластыря на обеих кистях свидетельствовали о ссадинах полученных совсем недавно.
«Правда, уже все нормально», - услужливая память Рена подкинула момент недавнего разговора. Усталость, слегка красные и опухшие от слез глаза и ссадины, спрятанные пластырем, на костяшках пальцев – все это сложилось в одну ужасающую картину. Сердце парня мгновенно сжалось, и ему самому хотелось разнести все, лишь бы выплеснуть боль. Он понимал ее, Кёко, хорошо понимал ее состояние.
- Черт, - сквозь зубы процедил актер, открывая холодный вентиль.
- Тсу… Рен-сан, Вы там заснули? – обеспокоенный голос девушки вывел из прострации парня. – Неужели Вы обиделись…?
- Я сейчас, - ответил Рен, выключая воду и убирая аптечку в рядом подвешенный шкафчик. – И я не обиделся, все равно отыграюсь же, - лукаво прищурив глаза, актер прошествовал в кухню.
Завтрак прошел в слегка напряженной атмосфере, но она почти не ощущалась. Наоборот, все была как-то обыденно, но с долей своего волшебства. Поэтому время неимоверно быстро пролетело в сей привычной обстановке.
Когда же стрелки часов показали без пятнадцати семь утра, пара уже была на конечной станции линии Токайдо, дожидаясь своего Синкасэна «Нодзоми».
Рен как мог, так и пытался отвлекать девушку от грустных мыслей. Тем для разговоров у него было много, которые могли бы заинтересовать спутницу. Но долго это не может продолжаться, верно?
- А вот и наш поезд, Тсу… Рен-сан, - смущенно поправила себя Кёко, вызывая умиленную улыбку со стороны семпая.
- Вижу, - проговорил парень, - Давай, ты сейчас в наше купе, а я подойду минут через пять?
- Хорошо! – и девушка, развернувшись на невысоких каблучках, быстрым шагом направилась к первому вагону.
Проводив Могами зачарованным взглядом, актер поспешил в конец поезда, где его уже ждали Порш и один из сотрудников охраны. Наконец поместив машину в грузовой отсек, парень стремглав оказался у входа в их с Кёко купе.
***
Сама поездка не была чем-то особенным, но для Тсуруга Рена это было исполнение еще одной его мечты. Правда, оно было бы поистине сладким, если бы не цель пребывания в Киото.
Как только Рен зашел в купе, то встретил слегка отстраненный взгляд топазовых глаз. Недолго думая, он закрыл дверь и сел рядом с Кёко, обнимая. Девушка, чувствуя тепло, нежность и защиту любимого человека, мгновенно погрузилась в сон. Что ни говори, а почти бессонная ночь давала о себе знать, поэтому Рен тоже поддался чарам Морфея.
Так пролетело два часа. Первым проснулся Рен, обнаружив, что Кёко свернулась по-детски у него на коленях.
«Ками-сама, какая же она все-таки милая! Никому ее не отдам, никому не позволю причинить ей даже малейший вред! Всегда, я всегда буду с ней, чтобы не случилось, даже если она не ответит мне взаимностью…»
- Корн… - шепот сорвался с губ девушки, которая инстинктивно обняла «Эльфа». – Не уходи…
Хрустальная слезинка скатилась по щеке, заставляя мужское сердце сжаться от вынужденного утаивания правды о «Стране Фей и Эльфов».
- Я с тобой, моя Кёко-чан, - стирая слезинку и прижимая к себе девушку, проговорил Куон, - я всегда буду с тобой.
«Не могу больше держать это в секрете от нее. Рано или поздно она узнает, что тем “Эльфом” был десятилетний Куон Хизури… И потом может раскрыться, что я – это он… Тогда это будет просто катастрофа. Я ей расскажу, все расскажу, чтобы не было между нами недомолвок, и кое-кто не проболтался…» - посмотрев на умиротворенное личико любимой, парень тяжело вздохнул. «Осталось двадцать с лишним минут до прибытия…. Пора ее будить, а не хочется…»
- Кёко, просыпайся, - сказал Рен, слегка тряся девушку за плечо, - скоро приедем уже.
Могами что-то прошептала нечленораздельное, но все-таки открыла глаза. Первым, что она увидела, так это улыбающиеся глаза семпая. «Дежавю…», - пронеслось в голове у рыжеволосой. Только на этот раз это она использовала своего коллегу и друга в качестве подушки, а его пиджак, как оказалось, одеяльцем.
- Ой, Тсуруга-сан…
- Рен, просто Рен, - поправил девушку, актер. – Я же не боюсь тебя по имени называть…
- Да я и не возражаю, - смущенно пролепетала Кёко, принимая вертикальное положение. – Просто непривычно называть Вас…
- Тебя.
- …тебя по имени, - краска залила почти всю сонную мордашку Могами, а рыжие взъерошенные волосы придавали ей особое очарование.
Слегка встряхнув головой, девушка на глаз определила их местоположение за окном вагона.
- И правда, скоро приедем, - в задумчивом голосе проскользнули нотки горечи. – Тс… Рен, а ты обедал?
- Честно – нет, сам недавно проснулся, - смущенно отведенный в сторону взгляд заставил девушку недоуменно похлопать глазками. Поняв, что сей странное поведение наставника ей сейчас не разгадать, она решила оставить все на потом и предаться более насущным вещам.
- Значит, пока время еще есть, будем обедать! – не то, чтобы актриса сама хотела кушать – ей со вчерашнего дня ничего не хотелось, что уж говорить о еде – но семпая накормить надо.
«Она не исправима… Здоровье и сытость организма превыше всего!» - еле уловимая улыбка коснулась губ актера. Но когда взгляд сфокусировался на протянутый девушкой бенто, то от умиленной улыбки ничего не осталось.
- Кёко, я столько не съем, - слегка дрогнувшим голосом проговорил Рен.
- Съешь, - уверенность так и струилась в словах Могами, - тем более там совсем немного.
Заглянув сначала в свою, а потом в коробку актрисы, Рен мысленно провел сравнительную черту. Но поймав настойчивый взгляд темно-медовых глаз, парень сдался.
Обед прошел в расслабленной атмосфере. Куон постоянно находил отвлеченные темы для разговора, что не могло не радовать Кёко. С каждой минутой ей казалось, что она знакома с семпаем намного дольше, чем один год. Постоянно перед ее глазами мелькали картинки детства, норовя втиснуть образ Тсуруги в прошлое – в Корна.
«Да что же это такое? Бесспорно, что они похожи по телосложению, если брать в расчет возраст и вымерять по росту в соотношениях… Да и Тсуруга-сан “летает” так же, как и Корн. Возможно ли это? Но ведь у Корна были светлые волосы? Черт! Если бы я могла помнить его лицо!»
- Что-то случилось? – спросил парень, глядя на слегка странное выражение лица коллеги. – У тебя сейчас было очень озадаченное лицо.
- А, - поняв, что сотворила глупость, Кёко сначала покраснела, потом прыснула в кулачок и быстро отвернулась к окну, оставив семпая вопросительно смотреть на ее рыжую макушку.
- Я что-то не так сделал? – недоумение и такая же озадаченность, что была у девушки мгновение назад, теперь пристроилась сбоку от Рена.
- Нет-нет, - поспешила успокоиться Могами, - я просто кое-что себе вообразила, что на самом деле просто невозможно.
- И что же это?
- Потом как-нибудь расскажу, - подмигнула девушка актёру, - а пока это будет моя маленькая тайна, - «еще одна из многих, которых у меня хоть отбавляй», уже мысленно продолжила актриса.
- Любопытно, - протянул парень, незаметно для себя уничтожая свой обед.
Оставшееся время прошло совершенно незаметно. Приблизительно через пять минут из динамиков раздался голос контролера, возвещая о скором прибытии в Киото. Рен, поблагодарив Кёко за обед, отправился в грузовой отсек, предусмотрительно надев на себя бейсболку, чтобы никто не узнал в высоком юноше восходящую звезду японского кинематографа.
Когда же Синкансэн прибыл в прежнюю столицу Японии, Могами, заранее договорившись с семпаем о месте встрече, с некой ностальгией ступила на платформу, поправила небольшой рюкзак за спиной и пошла в сторону выхода со станции на улицу Карасума, до боли знакомой с детства. То и дело в сознании пролетали воспоминания, акцентирую внимание на отношения с мамой.
«Нельзя, нельзя сейчас плакать! Ее уже не вернуть, ее больше…»
- Кёко? – только что зарождающаяся депрессия была стерта заботливым голосом Тсуруги. – С тобой все в порядке?
- А, да, - словно очнувшись отчего-то темного, девушка постаралась улыбнуться Рену, но вышло весьма посредственно.
- Садись, - пригласил парень в машину, - а то тебя узнавать уже начинают.
От последних слов Кёко мигом закрыла дверцу иномарки изнутри. Зеваки, начавшие подозревать в милой девушке начинающую актрису, удивленно воззрились на пустующее место перед машиной, которая медленно выезжала с парковки.
- Куда ехать, помнишь? – выезжая на главную улицу Карасума, спросил актер.
- Да, - немного помедлив, произнесла рыжеволосая, всматриваясь в проносившиеся образы за окном. – На перекрестке нужно будет повернуть налево, проезжая мимо Императорского дворца до моста через Кама-гава, а там вдоль реки до первого поворота.
- О, - удивленно протянул Рен, окидывая быстрым взглядом девушку. – Здесь твое детство прошло, так?
- Да, - немного отстраненно ответила Кёко, о чем-то серьезно задумавшись. – А твой родной город это…?
Данный вопрос завел в тупик актера. «И что я ей скажу? Не Лос-Анджелес ведь… Черт, думай, Рен, думай…»
- Осака, - сказал первое попавшееся название города Куон, не особо заботясь о последствиях. Особенно, если учесть, что Киото и Осака соединены железной дорогой.
- Так это же рядом, - встрепенулась девушка, восторженно глядя на семпая. – Ты можешь…
- Я не поеду туда, - сразу ответил парень, уже сожалея о сказанном. – Мне там делать нечего.
- А…
- Родные переехали, поэтому не волнуйся, - предугадав вопрос, улыбнулся Рен. «Еще бы чуть-чуть…»
- Понятно, - слегка разочарованно произнесла Кёко. Обратив свой взор снова на дорогу, актриса задумалась. – На следующем светофоре поворот налево.
- О, спасибо, а то заблудились бы, - постарался пошутить парень, улыбаясь любимой. – Хотя с таким живым GPS – навигатором это невозможно.
- А почему невозможно? А если он сломается или батарейка сядет? – Могами решила поддержать шутку, чтобы отвлечься от набегающих горестных мыслей.
- Кхм… - Тсуруга сдерживал смех, представив, что будет, если «навигатор» разрядится. – Тогда подзарядим.
- А как? – любопытство девушки приняло игру.
- От аккумулятора, - легкий девичий смех наполнил салон автомобиля.
- Спасибо тебе, Рен, - благодарный взгляд янтарных глаз встретился со стальным, в котором была неописуемая нежность.
- Кёко, я…- но парень прервал сам себя на полу слове, понимая, что сейчас не время признаваться в чувствах. Но вопросительный взор девушки все-таки заставил его продолжить, - я всегда буду рядом, просто знай это, - и актер осторожно сжал ладонь Кёко свободной рукой. Робкий ответ на этот жест, наполнил уверенностью два бьющихся сердца в унисон.
***
Порш остановился чуть поодаль от традиционного японского ресторана на стоянке современного типа. Выйдя из машины, пара актеров направилась в сторону строения, стараясь, как можно ближе держаться друг друга.
Подойдя к входу в ресторанчик, девушка притормозила, решая: войти или нет? Теплая ладонь и ободряющая улыбка семпая придали решительности.
- Здравствуйте, - вышла к актерам женщина средних лет и поклонилась. – Что… Кёко-чан?
- Здравствуйте, Фува-сан, - девушка в приветствие поклонилась. Но стоило ей принять обратно вертикальное положение, как хозяйка крепко обняла рыжеволосую.
- Девочка моя, ты приехала, - объятия стали еще сильнее, не скрывая радости от приезда и горечи от причины. - Мне так жаль…
- Фува-сан, - хотела что-то сказать Могами, но женщина остановила ее жестом и посмотрела на спутника девушки.
- А Вы... – у тетушки на лице читалось немалое удивление.
- Здравствуйте, - склонив голову в поклоне, произнес парень. – Тсуруга Рен.
- Я поняла, кто Вы, - холодно произнесла женщина, смотря на мужчину, будто оценивая. – Мне хотелось бы знать, что связывает Вас и Кёко-чан, раз приехали вместе с ней.
Актеры были в ступоре. Нет, дело было совсем не в том, что столь провокационный вопрос был задан сразу. Кёко забыла, что Фува Акеми весьма жесткая и прямолинейная женщина, любящая только лаконичные и односложные ответы. А ее муж – Фува Дайске – суровый и справедливый мужчина, питающий страсть к порядку и дисциплине. Поэтому и не предупредила семпая о каверзных вопросах со стороны семьи Фувы.
А Рен был просто поражен этой женщиной, ее силой воли и прямолинейности. «Теперь ясно, с кого Кёко брала пример, когда мать ее оставила…»
- Мы друзья и коллеги по работе, - ответил парень, акцентируя внимание на слово «друзья», хотя сам прекрасно понимал, что эта черта уже стирается, выводя их на новый уровень.
- Вот оно как, - задумалась Акеми, всматриваясь в сталь глаз актера. – Кёко-чан?
- Да? – Молчавшая до сих пор девушка, была немного в прострации от столь двузначного ответа Рена, будто он знал, что сказать.
- Я буду ждать тебя в кабинете, - и женщина тепло улыбнулась актрисе, уходя вглубь рёкана.
Могами облегченно выдохнула, привалилась спиной о стену и съехала по ней, прикрывая глаза рукой.
- Я и забыла нрав этой женщины, - фаталистичная улыбка тронула губы девушки. – Однозначно, она мне еще устроит, … а когда Шо приедет, то явно обоих и под домашний арест посадит.
- Не думаю, - задумчиво протянул парень, пытаясь разобраться в характере хозяйки. – Тебе побег простит, а вот Фуве…
- Фува-сан его точно убьет, - вспоминая отца Шотаро, вздрогнула Кёко.
- Давно пора, - проговорил актер, подавая руку девушке, что бы та могла подняться на ноги. – Мне идти с тобой или…?
- Ой, - спохватилась актриса и низко поклонилась, заметив подошедшего к ним мужчину – хозяина ресторана. – Здравствуйте, Фува-сан.
Рен обернулся. Перед ним стоял средних лет чистокровный японец, который внимательно изучал парня. На какое-то мгновение их взгляды пересеклись, и Дайске перевел внимание на рыжеволосую девушку:
- Ты приехала, дочка, - с отцовской любовью он обнял ее. – Акеми попросила меня занять гостя, поэтому иди к ней.
- Хорошо, - и Кёко, бросив ободряющий взор на Рена, отправилась вслед за хозяйкой. Последнее что она услышала, было знакомство мужчин и их удаляющиеся шаги.
Проходя по коридорам гостиницы, девушку все больше одолевал страх и ощущения одиночества. «Мама, почему? Почему ты ничего не сказала, почему не пыталась связаться со мной? Мама…» Перед тем, как войти в кабинет Фувы-сан, Могами немного потопталась на пороге, но все-таки, постучавшись, вошла.
- Проходи, Кёко-чан, - пригласила Акеми, указывая на свободное место подле себя.
Актриса только сейчас обратила внимание, что помимо нее и хозяйки рёкана было еще два человека: мужчина с темно-русыми волосами и мальчик лет пяти.
- Здравствуйте, - поклонилась девушка и села рядом с Акеми, которая жестом попросила ее представиться гостям. – Могами Кёко.
- Здравствуйте, Кёко-сан, - обратился мужчина к актрисе. – Я – Хигаси Изао, а это мой и Юкико сын – Хигаси Коскэ.
Глаза девушки невольно расширились от удивления и неверия. «Как? Как такое может быть? Значит, мама… мама снова вышла замуж, и у них родился сын? Неужели… неужели я действительно была не нужна маме? - Сердце актрисы болезненно сжалось от ощущения предательства, обиды и от бессилия что-либо изменить. В него закрались сомнения, которые прогрызали в плоти дыры отчаяния. – Но… но я так старалась, не хотела ее огорчать. Выкладывалась на полную и в школе, и в рёкане Фувы-сан… Но она бросила меня и ушла…». Из потока мыслей Кёко вырвал робкий детский голосок:
- Папа, а это и есть моя о-нээ-сан?
- Кёко-сан, - обратился Изао к девушке, с укором поглядывая на сына, протягивая запечатанный белый конверт с надписью «Кёко», - Юкико хотела, чтобы ты прочитала это. Пожалуйста, не злись на нее…
- Я все понимаю, Хигаси-сан, - немного нервно выдохнула актриса. – Она же моя … и Коскэ-чана мама, – на последних словах она встретилась с взглядом пятилетнего мальчика, в котором прочитала немую надежду. Этого мгновенного зрительного контакта хватило на то, чтобы внутри у Могами все перевернулось от непонятного, но волнующего чувства.
- То есть, Кёко-сан… - мужчина с неподдельным изумлением и счастьем воззрился на рыжеволосую.
- Да, - спокойно улыбнулась девушка. – Я не собираюсь этого отрицать, тем более не хочу, чтобы у малыша исчезла надежда.
- Но я Вас не заставляю…
- Хигаси-сан, - вмешалась в разговор Акеми, - Кёко-чан нельзя что-либо заставить сделать против ее воли, она в этом полная копия Юкико. Ведь так, девочка моя? – Слегка ошарашенный взгляд и автоматический кивок послужил ответом.
В комнате воцарилось молчание. Но оно не было столь напряженным, чем в начале разговора, скорее примиряющим. Каждый думал о чем-то своем, только мальчик не понимал, почему все молчат, но потревожить тишину он не решался.
Немного обдумав информацию и соотнеся факты, девушка чуть не вскочила от тревожащих ее мыслей.
- Фува-сан, Хигаси-сан, - обратилась она к взрослым, - а как же ритуалы Мацуго-но мидзу* и Хонцуя**?
- Я взял на себя эту обязанность, Кёко-сан, - ответил мужчина. – Вчера провели Мацуго-но мидзу, а сегодня, - он посмотрел на часы и продолжил, - в пять часов отправимся в буддистский храм для проведения Хонцуя.
- Ясно, - тихо сказала актриса, пряча свои глаза под густой челкой.
- Мы пойдем, - проговорил, поклонившись, Изао, беря за руку сына, и вышел из кабинета хозяйки рёкана.
- Кёко-чан, мы не сможем присутствовать с тобой и Хигаси-саном в храме ночью, да и Коскэ-кун маленький еще, настоятель просил его пока не пускать на такие церемонии. Поэтому, не будь слишком строга к Изао-сану, - ободряюще коснулась плеча девушки женщина.
- Я все понимаю, - вздохнула Могами, глядя на тетушку. – А…
- Кстати, а почему Тсуруга Рен, а не Шотаро, приехал вместе с тобой? – Задала давно интересующий вопрос Акеми. – Как ты с ним познакомилась?
- Мы с ним коллеги по работе и друзья, - смущенно отвела взгляд девушка. – Он мой семпай по актерскому мастерству. А Шотаро просто мог не знать об этом известии, - голос дрогнул, пытаясь скрыть подкатывающийся к горлу ком. – И он еще умудрился повредить связки на ноге…
- Ясно, - отрешенно проговорила женщина. – Я не стану выяснять, что между тобой и Шо-чаном произошло, раз вы не держитесь вместе сейчас. Он никогда не отличался тактичностью, - тяжело вздохнула она, - прямо как его отец в юности. Одно радует, что со временем он наберется ума и перерастет юношеский максимализм.
- Вы правы, Фува-сан, - вымученно улыбнулась актриса. – А, можно Вас попросить?
- Ты про своего друга? – Тонкие брови слегка изогнулись в понимании. – Не беспокойся, мы займем его до твоего возвращения. Иди к себе, я уже приготовила для тебя кимоно.
- Спасибо, тетушка.
***
Как только дверь комнаты Кёко закрылась изнутри, девушка прислонилась к ней лбом, пытаясь унять бушующие чувства. Руки сжимали конверт, который ей отдал Изао. В сознании не было почти ни единой мысли, будто все вмиг сдуло ветром. Но только одна отчетливо удержалась – завтра последний день. Тот день, когда нужно будет расставить все точки над «i» и принять настоящее.
«Хочу прочитать ее последние слова, что адресованы мне… Но как-то боязно, страшно узнать правду о причине ее побега из Киото… - Могами отошла в глубь комнаты, невольно вспоминая свои годы жизни в рёкане. – Я прочитаю, я хочу знать!»
Актриса медленно опустилась на пол рядом с тумбой для одежды, облокачиваясь на нее, и дрожащими руками вскрыла послание. Взгляд тут же быстро заскользил по ровным столбикам, вызывая не прошеные слезы. На минуту, может быть больше, в комнате были слышны едва слышимые всхлипы и прерывистое дыхание.
- Я тоже люблю тебя, мама…
И снова тишина. Ни о чем думать не хотелось, но было как-то странно ощущать некую радость от прочитанного. Хоть и поступки матери для осознания Кёко были сложны, но понять Юкико она смогла. «Хигаси-сан попросил, чтобы я на нее не злилась… Как теперь я могу вообще быть обижена на маму? Да, мне было больно, одиноко и страшно. Но она ничего мне плохого не сделала, хоть вышла замуж и скрывала от меня истинную причину… Нет смысла на нее держать обиду, тем более теперь Хигаси-сан и Коскэ-чан моя … семья? Это же получается, что у меня теперь есть отец и младший брат? И… как мне вести себя с ними? Я же…»
Размышления девушки прервал деликатный стук в дверь.
- Кёко-чан, - в комнату заглянула хозяйка, - тебя уже ищет твой… семпай.
Слегка припрятанная улыбка в глазах женщины заставила рыжеволосую невольно покраснеть.
- Я сейчас спущусь, - проговорила она, поспешно вскакивая с пола и случайно ударяясь головой о случайно выдвинутый ящик тумбы.
- Кёко-чан, - произнесла Акеми со смешинками в голосе, - я не этому тебя учила.
- Простите, - поклонилась девушка, приняв устойчивое положение.
- Кёко-чан, - уже с укором выдохнула женщина. – Не стоит извиняться за это. Спускайся, тебя ждут.
- Хорошо.
Когда дверь закрылась, девушка стремглав бросилась приводить себя в порядок, не забывая ругать себя за то, что заставляет своего семпая ждать. Спустившись вниз, Могами первым делом огляделась в поисках Рена, но того не наблюдалось в пол зрения.
- Ап… - задать самой себе вопрос о местонахождении Тсуруги она не успела, так как услышала приближающиеся шаги и голоса мужчин. «Фува-сан и Рен?»
- О. Кёко-чан, - сказал Дайскэ, обращая внимание на стоящую у лестницы девушку. – С Акеми ты уже поговорила, да? – получив в ответ утвердительный кивок, мужчина продолжил, - тогда, если что, я в кабинете.
- Хорошо, - произнесла актриса, кивнув хозяину вслед. Повернувшись к актеру, она ожидающе посмотрела на него. – Ты… не хочешь кофе?
- Не отказался бы, - благодарно посмотрел Рен на любимую, - спасибо.
Придя на кухню, Могами первым делом усадила семпая за стол, а сама начала варить кофе.
- Все в порядке? – спросил парень, невольно любуясь хрупкой фигуркой.
- Да, - задумчиво проговорила Кёко, - все нормально.
- А… - только хотел сказать Рен, как перед ним оказалась чашка ароматного кофе. – Спасибо.
Нежная улыбка девушки говорила сама за себя. Она понимала, что нужно рассказать ему все, как есть. Но что-то мешало, будто говоря, что пока еще не время.
- Я сегодня с пяти часов буду в храме, - проговорила Могами, смотря в кофейный напиток, - поэтому…
- Я все понимаю, Кёко, - парень взял актрису за руку и слегка сжал ее. – Фува-сан сказал мне, что ты и…
- Муж мамы, - поправила она друга, зная, что ему трудно сказать это. – Мы пробудем там ночь, а утром кремация.
- А как ты отнеслась к тому, что твоя мама снова вышла замуж? – Задал тревожащий его вопрос Куон.
- Честно? Сначала не поверила, - горько усмехнулась Кёко. – А потом смирилась. К тому же, Хигаси-сан был лечащим врачом мамы, помог ей жить полноценной жизнью, насколько было возможно.
- Значит, лечащий врач, - прикинул в уме профессионализм Хигаси парень. – Вы уже разговаривали о…?
- Нет, пока только познакомились, - девушка посмотрела на коллегу, - и тебе придется посидеть с моим младшим братом. Справишься?
- Обижаешь, - слукавил Рен, ловя смущенный взгляд любимой, понимая, что ей еще трудно разговаривать с ним на равных.
- Ну, тогда, - Могами замялась на мгновение, не зная, что сказать.
- Не беспокойся об этом, - актер подошел к ней, заглядывая в лицо, - ты всегда можешь положиться на меня.
- Спасибо, - на глаза стали наворачиваться слезы, но девушка сдержала их, чтобы семпай не волновался.
***
В пять часов все, кто был в рёкане из родных, близких и друзей семьи Юкико Могами, отправились в буддистский храм. Во главе шел Изао, как главный распорядитель похорон, за ним Кёко, которая держала Коскэ за руку, и все остальные в зависимости от близости к семье.
Когда все вошли в залу храма, где лежала Юкико, отгороженная перевернутой ширмой, незамедлительно прошествовал священник и начал громко читать сутру. По истечению речи настоятеля, Хигаси выполнил Сёко***, и умершей назначили Кайме****. По окончанию службы гости произнесли соболезнования семье и оставили Изао и Кёко, в храме для продолжения Хонцуя.
Хигаси и актриса до начала чтения основных молитв за душу Юкико изредка разговаривали, узнавали друг друга, попутно поддерживая горение свечей и ароматических палочек.
Так пролетела вся ночь, но сна ни в одном глазу не было ни у Изао, ни у девушки. За эту ночь они успели узнать многое из жизни друг друга. Оказывается, чета Хигаси жила в Наре, и когда Юкико узнала в девушке по имени Кёко, снимающуюся в одной из телевизионных драм, свою дочь, то рвалась в Токио, чтобы встретиться с дочкой. Но как раз в этот год у нее началось обострение болезни, поэтому Изао просто не мог позволить своей жене поехать в столицу. Но и до этого момента женщина не оставляла надежды снова встретиться с Кёко и попросить у нее прощения за то, что бросила ее.
Сама же девушка никогда не держала зла на свою мать, единственное, чего она хотела, так это узнать истинную причину. Что и случилось, актриса узнала ее. Теперь ей не казалось, что мир настроен против нее. Он до сих пор полон света, надежд и любви.
***
Наутро, когда ритуал закончился, Хигаси и Могами вернулись в рёкан. Сама кремация была назначена на час дня, поэтому ложиться спать - не было смысла, да не особо и хотелось. Поэтому все дружно отправились на кухню позавтракать и выпить кофе.
Отвлеченные темы для разговора, непринужденная и уютная атмосфера. Старшее поколение явно считало своим святым долгом в некоторых темах смутить актеров. Конечно, Рен и Кёко стойко переносили это и даже отвечали не менее провокационными вопросами.
Коскэ с интересом наблюдал за ходом разговора, иногда застенчиво прячась за Кёко, когда ему уделяли особое внимание.
Ближе к одиннадцати утра в ресторанчике появились еще два гостя, которые немало удивили всех присутствующих. Это был Шо с загипсованной ногой и его менеджер Шоко. Первым же делом парень принес соболезнования своей подруге детства, извинился, что так поздно приехал – врач не выпускал его из клиники. А потом Шотаро удалился в кабинет вместе с родителями для разговора. Полчаса их не было, менеджер уже начала беспокоиться, а стоило ли ему идти на разговор одному, без Кёко? Девушка поспешила успокоить Шоко-сан и ощутимо «задеть» ногой чуть посмеющегося семпая, который тщательно пытался скрыть сей факт.
Изао, как главный распорядитель похорон о чем-то разговаривал по телефону, что-то пояснял собеседнику. Коскэ сидел на руках у актера, что-то необыкновенное и волшебное рассказывая и этим напоминая маленькую Кёко-чан.
Время безжалостно отсчитывало свой ход до последнего часа. Могами, Коскэ и Хигаси-сан в 12:00 уже были в Храме, готовя Юкико в последний путь. Мужчина и девушка еле сдерживали слезы, когда укладывали покойную в гроб Хицуги на лоскут хлопчатобумажной ткани и проверяли предметы, которые могли бы расплавиться или взорваться при кремации. Когда прибыла машина, чтобы отвезти гроб в крематорий, Изао по-отцовски обнял едва всхлипывающих актрису и сына и повел их к машине. В зал похоронной компании они прибыли одновременно с гостями и заняли свои места. Сразу же началась последняя служба: гости по очереди приносили соболезнования, звучали речи в память об усопшей.
И вот время пришло. После последних прощаний тело Юкико накрыли золотистой накидкой. Гроб под чтение сутр отправился по конвейеру в кремационную камеру. В тот момент, когда опустилась дверца печи, Рен сжал руку Кёко, чтобы та знала, что парень всегда рядом с ней.
***
По окончанию кремации, когда прах был отдан в распоряжение Хигаси-сана, Изао и Кёко с Коскэ отправились на клабдище, где уже была подготовлена могила (хака), которая состоит из каменного монумента с вазой для цветов и отделением для урны с пеплом.
- Белые лилии, - проговорил мужчина, смотря на букет в руках девушки, - ее любимые цветы.
- Да, - подтвердила актриса, ставя цветы в вазу и наливая воду.
- Они идеально символизируют ее, - продолжал врач, взлохмачивая короткие волосы сына.
- Папа, Кёко-онээ-чан, мама больше не придет? Ее больше не будет с нами? – В голосе мальчика звенели слезы и отчаяние.
Кёко, смотря на брата, невольно вспоминала себя в детстве. И мотивируемая своими чувствами она поддалась вперед и крепко обняла Коскэ:
- Да, мама больше не придет, но, - девушка немного отстранилась от малыша, прислонила свою ладонь к его груди и улыбнулась, - она всегда будет с нами вот здесь, в наших сердцах.
И мальчик, смотря в глаза своей сестры, которые были полной копией очей мамы, увидел в них ту же любовь, то же тепло, порывисто обнял актрису.
***
Вечером, когда уже все вернулись и поужинали в рёкане, Кёко вышла из ресторана под предлогом, что хотела просто прогуляться. Шо уже собирался пойти с ней, но Шоко и его родители остановили – девушке нужно было побыть одной.
Могами шла в чащу леса, особо не думая о дороге, ноги самостоятельно вели ее. Когда же актриса оказалась у до боли знакомой с детства реки Ками, где играла с эльфом Корном и просто приходила побыть наедине с собой, то не вольно остановилась у самого берега. Сумерки медленно вытесняли день, заставляя темнеть небо, на котором не было ни единого облачка и где-то уже начинали мерцать первые звездочки.
- Ее имя, - вздохнула девушка, когда ее обняли со спины крепкие и нежные мужские руки, - Юкико. Она так же, как снежинки, медленно растаяла, оставив после себя теплые и искристые воспоминания…
***
Когда умирают родные и близкие, у нас пропадает тяга к жизни, и мы пытаемся замкнуться в себе, старательно прячась от всех в своем прошлом. Для нас такое известие подобно удару, который оглушает и выбивает из привычной жизненной колеи. Все краски начинают темнеть, заставляя искать «виновного» в этом, и не редко к нам приходит мысль, что именно мы и виноваты. Мы убеждаем себя, что при возможности повернуть время вспять, все могло бы быть иначе, лучше! Но всегда в какой-то момент нас озаряет, что это на самом деле нереально. И тогда погружаемся в бездну отчаяния, чувствуя душевную боль, как физическую. Мы ощущаем себя беспомощными, потерянными, опустошенными. Настоящее кажется нам невыносимым, а будущее – немыслимым. Но если рядом человек, который сможет разделить с нами боль от утраты, придать сил и уверенности, то мы начинаем принимать тот факт, что ничто уже не изменить, миримся с его непоколебимостью. Возможно, пройдет какое-то время, наша душа успокоится, а лик родного навсегда останется в нашем сердце, даря печальную радость и любовь.
=== Прощение второе. Мама. ===
____
* Ритуал Мацуго-но Мидзу(вода смертного часа) – ритуал омовения покойного в первый день смерти человека.
** Ритуал Хонцуя - Ритуал второго дня смерти человека, когда весь день и всю ночь родственники проводят возле тела усопшего, поддерживая горение свечей и ароматических палочек, в молитвах и без сна.
*** Сёко – ритуал курения ладана во славу духа покойного.
**** Кайме – посмертное имя умершего. Считается, что получив новое имя, дух умершего человека не будет потревожен, когда близкие будут упоминать его настоящее имя.
_________________
We’re trusting you with things on this side, capisce?
|
Мне кажется, что не может человек, вот родиться и сразу стать злым....... Ну ИМХО, конечно 
вот примерно такими себе их и представляю. Мне кажется это не изменится до тех пор, пока Шо наконец не поймет - что прав на "игрушку" больше не имеет 
Оппа, хорошая мыслишка..... *пошла что-то строчить*
Хотя если сильно надавить, то думаю мозги встанут на место и будут работать в правильном направлении.
