Куон молчал.
Ему было нечего сказать.
Они не виделись уже восемь лет; он так ждал встречи, сотни раз обдумывал свои слова, но молчание оказалось более уместным.
Она молчала тоже; ветер растрепал длинные темные волосы, взметнул вверх легкую ткань.
Кеко рассмеялась, придерживая край платья рукой; белоснежная пена кружев оттеняла необычно светлую кожу. Волосы лезли в глаза; она пыталась смахнуть настырные пряди свободной рукой. Упрямый ветерок немедленно смахивал их обратно, и борьба продолжалась. Девушка улыбалась, улыбалась так, как могла улыбаться только она одна; глаза сияли расплавленным золотом. Ей было двадцать пять, она была прекрасна и знала это; он же стал убежденным холостяком в свои почти тридцать, к вящему неудовольствию Такарады.
Ветерок оставил-таки в покое непослушные темные пряди, сорвал с ветки горсть перезрелых августовских листьев и погнал над водой.
Их окружал лес, они были одни; впрочем, это не делало его свободнее.
Она же, похоже, просто наслаждалась прогулкой. И в самом деле; обернулась к нему, щурясь, рассыпала из глаз озорные смешинки.
- Поиграем, Корн?
Он вздрогнул; то ли от неожиданности, то ли от старого, полузабытого имени, то ли от звука родного голоса. Возможно, от всего сразу.
Губы отчего-то вмиг пересохли; он приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но не издал ни звука.
Кеко снова рассмеялась; подошла ближе.
Не приближайся…
В серых глазах застыл немой вопрос вкупе с изумлением и оттенком надежды. Кеко протянула руку, легко коснулась светлой челки; он невольно замер, не зная – отпрянуть ему или потянуться за лаской. Когда-то все было наоборот…
Когда-то.
Как будто в прошлой жизни.
Тогда он еще был Цуругой Реном, галантным джентльменом с экрана; тот человек был совсем не похож на нынешнего Хизури Куона, ловеласа и дебошира, чьим именем то и дуло пестрели заголовки газет. Впрочем, кое-что их все же объединяло – что один, что второй не мыслил жизни без камеры и командного «Стоп! Снято!».
В самом деле, в прошлой жизни; а первая встреча с ней и вовсе похожа на сон.
Она, видимо, ощутила его напряжение; поняла, отошла на пару шагов.
Дышать стало легче, мысли вновь обрели четкость. Впрочем, сердце так и продолжало бездумно биться о ребра, словно пытаясь вырваться наружу.
Нельзя, слышишь, нельзя…
Больно.
Она закусила губу, больше не смеется; смотрит виновато.
Ну вот, а теперь еще и извинись…
- Прости, Корн.
Это не старое, близкое к панике «Простите, Цуруга-сан!», но и это поднимает волну воспоминаний.
А ведь он думал, что почти забыл… Он даже согласился приехать сюда, в Киото, на ее свадьбу, хоть и весьма удивился приглашению.
Он пожалел об этом не меньше тысячи раз всего за последние десять минут.
Ведь знал же, что не стоит; что прав был верный Яширо, до конца убеждавший его в том, что это плохая идея, и Такарада, никак не желавший давать ему выходной.
Он все понимал, но что-то тянуло его сюда. Непреодолимо, как магнит; а он и не думал сопротивляться.
Церемония состоялась вчера, но она убедила его задержаться еще на день; отказать, глядя в умоляющие золотые глаза, он был не в силах.
Они оба знали, почему он остался; знали, что пойдут именно сюда, не сговариваясь, будто мыслили одинаково – да так оно и было.
Когда-то он решил, что не подчинится судьбе; судьба посмеялась над ним, позволив познать малый кусочек счастья тем теплым летним вечером, и тут же отобрала его, словно наказывая за дерзость. И вот сейчас его мечта стоит перед ним; а на руке кольцо – нерушимое доказательство его проигрыша. Окончательного, без права на реванш.
Он сам в этом виноват; ослепленный собственной страстью и ее доверием, был слишком самонадеян.

Добавлено (13.05.2011, 10:30)
---------------------------------------------
Как глупо… Что ж, она сделала свой выбор.
Он проиграл; и с пересохших губ слетело лишь одно, сиплое и почти неслышное:
- Простила?
Она смотрела на него грустно и так понимающе, словно старше на целую жизнь; возможно, так оно и есть.
Не ей у него, а ему у нее стоит учиться.
Он бы спросил раньше, но не решался; здесь же можно. Это особенное место, для них двоих. Их место.
Она прикрыла глаза; шелковые ресницы отбрасывают длинные тени на нежную кожу.
Он все еще помнит, какова она на вкус – понимает Куон внезапно. Приходится закусить изнутри губу, чтобы сдержать абсолютно неуместную сейчас горькую улыбку.
Она улыбается, все так же не глядя на него, и распахивает ясные, светлые глаза; словно светится вся изнутри.
- Я и не злилась.
Не злилась?...
Но зачем тогда было все? Все это? Кошмарные восемь лет медленной смерти его настоящего под очередной маской?
Не злилась…
Но что тогда стало причиной?
Она пожимает плечами, словно читая его мысли:
- Просто так вышло. Прости.
Он выдыхает и обессилено опускается на камень, чувствую, как что-то сломалось изнутри и наружу рвется граничащий с истерикой смех. Плечи вздрагивают, когда он пытается сдержать его; всхлипывает на вдохе.
Кеко обеспокоенно касается его плеча:
- Ты в порядке?
Он все-таки смеется; смех горький и почти болезненный, глаза слезятся. Она смотрит на него, в глазах волнение; он отмахивается, пытаясь показать, что все в порядке, но она, кажется, не верит.
Он глубоко вдохнул, пытаясь успокоится; нервно хихикнул еще раз, утер рукой глаза и уже ясно взглянул на нее.
- Спасибо.
Достал руку из кармана, протянул ей раскрытую ладонь; удивлена?
Еще бы.
Синий камень переливается на солнце и уже не кажется таким большим, как в детстве; воспоминания захлестывают с новой силой.
Не сейчас. Он еще сможет напиться и тихо пострадать, когда окажется дома, в той самой квартире, где она так часто готовила ему ужины; сейчас нужно улыбаться.
Он же актер, так?
Она никогда не верила его улыбке, различая фальшь с первого взгляда, но и это, похоже, изменилось – поверила. Кажется, поверила. Даже улыбнулась в ответ.
Куон вздохнул и посмотрел на небо. Ветерок, наметив себе новую жертву, запутался в солнце волос.
Камень на душе слегка полегчал.
И непонятно откуда пришла уверенность, что все будет хорошо.

Красиво и печально! Все же мне не видится жизнь Кеко без Рена... как и наоборот.
Но надо и такими вещичками фэндом разбавлять, а то у многих пэйринг изначально уже известен. А тут обломчик...
Anassazi, еще раз спасибо!

Абсолютно согласна
Когда читала, было ощущение нереальности происходящего, в голове как будто молотком долбило: не может быть, не может быть.
Но, спасибо! Здорово получилось

Anassazi, вот честно - двойственные чувства. Написано - проникновенно и потрясающе, но мне категорически не нравится идея! Все же я наверное неисправимый оптимист.... Гомен.

Мне тоже не нравится Оно само написалось, правда, я планировала махровую романтику и розовые сопли))) Но, видимо, писать что-то светлое и радостное на тервере просто нереально

Тогда компенсируй расстроенные чувства махровой романтикой и розовыми соплями Лично я не против

Веда, *припомнила сегодняшнее расписание* Ок, договорились))) Ждите) *пошла готовить ящики для тапок*

Неожиданно, как я поняла Ренчик таки сорвался (по многочисленным просьбам ) И вот во что вылилось. Как говорится "его пример другим наука". Так будем же терпимей к Накамуре

Спасибо за фик, понравилось. За душу берёт.

здорово, просто супер спасибо за фанф

Я в восторге *-*
Очень затронуло мою черственькую душу х)

я тоже!!! но фик понравился))) я до последнего думала, что Кёко всё-таки вышла за Рена(((((

Anassazi,
спасибо большое. Наконец-то прочитала.
Очень красиво, волшебно, красочно... но как же печально и горько. Вот я не поверила в это:... судьба-то сломана. Он сам сломан.. А ведь в жизни бы все так и закончилось, наверно.
*сидит, шмыгает носом*

У меня тут появилось еще пару идей... Такие миники-миники (совсем уж миники), поэтому я посчитала, что заводить на них отдельную тему не стоит, а потому сплавляю сюда. Всего вместе с "Прости" получается три фика, которые обьединяются в цикл под общим названием "Кода".
Ко́да (итал. coda — «хвост, конец, шлейф») в музыке — дополнительный раздел, возможный в конце музыкального произведения и не принимающийся в расчёт при определении его строения.
Цикл, как следует из названия, будет являть собой возможные "послесловия", концовки Скип Бита.
И я очень надеюсь, что Накамура-сан не подведет все к таким концам)))
Итак, фанф второй.

Цикл "Кода". Requiescat in pace
Рен всегда думал, что жизнь предсказуема. Позже он решил, что жизнь, видимо, обиделась на него за такое предположение.
Совсем недавно все было просто. Сьемки - дом, дом - сьемки. Под домом подразумевалась пустая, холодная квартира. впрочем,, какое недавно? Это было вечность назад.
Потом появилась Она. И все внезапно стало гораздо сложнее. Но даже тогда он с точностью в 99,9% мог предсказать, что произойдет дальше: он будет любить Ее, наблюдая со стороны, а Она будет видеть в нем лишь заботливого наставника.
0,01%? Этого оказалось достаточно.
Под боком заворочалась жена, мурлыкнула что-то сквозь сон. Рен посмотрел на нее, скользнув взглядом по дрожащим ресницам и растрепанным волосам; он до сих пор не мог поверить, что она оказалась рядом, но штамп в паспорте то и дело убеждал его в этом.
Но иногда он все же сомневалсяв реальности того, что видит. Такое случалось, когда она улетала на сьемки, а унего освобождалось время; тогда он сидел в квартире, не зная чем себя занять, и вспоминал.
Воспоминания последних десяти лет казались сном: и поездка в Окинаву, и сьемки в Киото - она была так рада, что они будут сниматься вместе, что Рен даже умилился, - и прогулки в том старом заброшенном парке за промзоной, где они подобрали когда-то больного котенка, и бессонная ночь в больнице, когда она родила на целых три недели раньше срока; церемония поступления в школу их старшего сына, семейные ужины, его сломанная при падении декорации рука, когда он целый месяц не мог сниматся, и еще куча мелочей, что накопились в памяти за годы.
Нет, не сон.
Слишком ярко, слишком ощутимо, чтобы быть сном. Болезненно реальное, пронзающее сознание воспоминание, что всегда приходит последним: белая плита и шум какого-то диковинного европейского дерева у изголовья.
У того дерева необычно светлая, почти что белая кора с мелкими черными пятнами; Рн почему-то уверен, что Ей оно бы непременно понравилось.
Тонкая рука скользнула по груди, сминая футболку, вторая запуталась в волосах.
- Опять не спишь? - голос чуточку хрипловатый спросонья. Теперь будет волноваться...
Рен перевернулся на бок, прижал к себе хрупкое тело, уткнулся в приятно пахнущие пряди:
- Прости. Я просто задумался.
Тихий вздох и понимающее:
- Я знаю. Сходим завтра?
Она поняла. И он оже понял.
Они оба давно не видели Ее, еще с декабря; сейчас начало апреля, и так пышно цветет сакура у пруда.
Утром они, не сговариваясь, срываются со сьемок и встречаются у ворот. Молчат; улыбаются оба, напрасно пытаясь скрыть горечь.
Ветер доносит запах влажной земли и пожухлой прошлогодней травы.
Рен стоит и смотрит на плиту, обнимает жену; она плачет. Снова плачет...
- А еще попрекаешь меня, что я не сплю.
Она улыбается сквозь слезы:
- Прости. Просто я скучаю.
- Я знаю. Знаю, Канае.
Налетевший ветер смешал волосы, закрывая от глаз обнявшихся людей выбитую на белом камне надпись:

Могами Кеко.
Requiescat in pace.

Добавлено (18.05.2011, 01:35)
---------------------------------------------
И фанф третий, самый маленький и самый оптимистичный:

Цикл "Кода". Светлый на сером
Если пламя горит слишком долго, не получая новой пищи, оно гаснет. И тогда на месте костра остается лишь серый пепел.
Она горела так долго, что не заметила затухания. Горела спрева любовью, потом - ненавистью; горела ярко и больно, словно сгорала в настоящем огне.
А потом все стало серым. И она решила, что огонь погас.
Было обидно.
Если на пепелище не разжигать огонь достаточно долго, то после дождя на пепле распустятся светлые цветы.
Она плакала. Плакала громко, давясь собственными слезами, исходила отчаянным криком; а потом заметила свет. Свет был на сером, исходил из него; согревал.
Сначала она удивилась - пепел не может греть. Он холодный и мрачный.
И лишь присмотревшись, она поняла.
Не серый пепел окружал ее; просто она утонула в серых глазах, сама того не замечая. И из этих глаз исходил согревающий свет.
Наслаждаясь ласковым теплом, цветок упрямо пробивается сквозь пепел, протягивает вверх светлые лепестки. Жизнь среди смерти. Тепло среди холода. Светлый на сером.

Какой-то последний стремный получился... Ладно, отдаюсь на ваш суд.

Anassazi, по второму - красиво, хватающе и почему-то горько. И больно...
А третий - совсем не стремный Мне понравилось
Спасибо!


Тьфу-тьфу-тьфу *стучит по дереву*

*присоеденяется*
Хотя против третьего я не возражаю)))

Anassazi, красивые фики. Описания, чувства... Но снова так трагично и щемяще. Дай Бог, чтобы никакие шпионы Накамуры не прознали об этих фиках, а то ведь мангака нам устроит
Хех... красиво-то красиво... но так хочется позитива. Хватает в жизни всяких разочарований, горестей, неудач.... Надеюсь, что автор так же великолепно опишет и какую-нибудь светлую историю. Говорили, там розовое и сопливое? А можно подписаться на выпуск этого шедевра?
Молодец, Anassazi, все больше проникаюсь твоим творчеством. Вдохновения на новые идеи.

Eliora, Спасибо за комментарий)))
Моцарта я тоже люблю и всегда любила))) Но Шопен как-то больше нравится.

*в активном процессе*
А вообще не то, чтобы тянуло в траур, просто Рю-кун (тобишь я) уже вторые сутки не спит и почти что ничего не ест))) Вот и лезет в голову всякая ересь.
Но что-нибудь светленькое я обещаю))) Самой хочется написать что-нибудь эдакое)))

Anassazi, или Рю-кун, как Вам удобно. Высыпайтесь и сотворите для нас светлое чудо. Складывает умолительно ручки. Уверена, оно у Вас получше не менее великолепно, чем эти миники... Ах, мадемуазель, просим, просим....

Anassazi, потрясающе! Очень проникновенно... *а еще под настроение попало...* Успехов и в написании, и в сдаче сессии!!!

elana, спасибо)))
*зыркает на черновик* Так, еще с полчасика, и еще один выложу.