|
Сама прекрасно понимаю, что Рен неправ. Быть может, это попытка моего сознания пробиться к чувствам несуществующих героев, заставить их изменить направление собственных действий - ну как-то так. Этот фанфик - иллюстрация того, как не надо делать. Но он написан, и никуда я от него не денусь.
Итак, еще небольшой кусочек.
Рен позвонил на следующий день около двух часов дня, и они договорились о встрече. Он предложил заехать за ней, но Кёко решительно отказалась, оправдавшись отсутствием времени. На самом деле она даже успела заехать домой после съемок, но почему-то не хотела, чтобы Рен приходил к ней домой.
Не меньше часа актриса провела, тщательно изучая собственный гардероб. Каждая вещь казалась ей либо слишком роскошной, либо недостойной. В итоге она остановилась на белом брючном костюме и синей атласной блузке. Костюм был пошит в строгом классическом стиле, но белый цвет делал его нарядным, а яркая блузка оживляла. Волосы она оставила распущенными скорее из соображений комфорта – она любила порой прятать лицо в рыжих прядях. От украшений она и вовсе отказалась, то ли оттого, что ей не хотелось привлекать лишнее внимание, то ли чтобы оно было приковано к ней самой, а не к побрякушкам. Мысли о внешнем виде на какое-то время отвлекли, но стоило ей выйти к такси, и волнение захлестнуло ее с удвоенной силой. Воспоминания о времени, проведенном вместе, заполнили все ее мысли, смешиваясь с обидой на собственную глупость, невнимательность, на чувство, которое она осознала слишком поздно. С трудом поборов желание расплакаться прямо на глазах у Рена, заставить его тоже сожалеть, раскаяться в своем побеге, Кёко собралась с силами и приняла невозмутимый вид.
Самообладание едва не покинуло ее когда взгляд выловил среди посетителей ресторана широкую спину Тсуруги. Он сидел спиной ко входу, странно, едва заметно сгорбившись, будто на плечах его лежал огромный груз. Сердце сжалось от боли и забилось быстрей, но долгие месяцы тренировок позволили актрисе, уняв дрожь, уверенно подойти к столику.
- Добрый вечер, - поздоровалась она, вежливо улыбнувшись.
- Здравствуй! – Рен поднялся как-то резко, и она догадалась, что вывела его из глубокой задумчивости. Мужчина усадил ее за стол, и сел на место, внимательно вглядываясь в любимое лицо.
Она не просто боялась начать разговор, она даже не знала, как к нему теперь обращаться, ведь он больше не был её семпаем, его статус не так сильно отличался от ее собственного, да и разница в возрасте была уже не так ощутима, но назвать его по имени все еще казалось слишком интимным – ей было страшно подпускать его к себе так близко. Рен налил вина ей и себе, и поднял свой бокал, искренне улыбнувшись,
- За встречу!
- За встречу, - повторила Кёко и сделала мелкий глоток. Все силы, казалось, уходили на то, чтоб не покраснеть от пристального взгляда. Сама она почти не решалась смотреть на мужчину, боясь потеряться в серебре его глаз.
- Поздравляю, ты многого добилась! – сказал Рен совершенно честно, пропуская в голос восхищение, – ты очень талантлива и я рад за тебя.
- Спасибо! – ответила Кёко, позволив себе едва различимое смущение. – А ты...мало изменился. – она почти физически ощутила, как встрепенулся Рен от ее обращения. Он старательно прятал грусть, но восторга от этой близости скрыть не смог.
- Наверное, - согласился он задумчиво, по-прежнему не сводя с нее глаз. Он внимательно изучал ее лицо, подмечая малейшие изменения. Из глаз пропал привычный блеск, и выражение их стало задумчивей. Смущение на ее лице уже не казалось таким детским, растерянным. Он смотрел на нее и удивлялся, как она повзрослела. Теперь перед ним была настоящая женщина, гордая и успешная, очаровательная и роскошная, и от этого еще более желанная.
- В личной жизни ты тоже преуспела, поздравляю. – он произнес это так искренне, как только был способен, но, встретив ее улыбку, наполненную фальшивой радостью, он понял, как жестоко звучали его слова.
- Спасибо, - ответила она, заглядывая в серые глаза. Ей вдруг стало отчаянно страшно от того, что этот ужчина все еще с легкостью читает на лице все ее эмоции, и прекрасно понимает, что она так и не смогла стать счастливой без него. – А как ты? – она не решилась уточнять вопроса, опасаясь, что новости о его личной жизни сотрут остатки самообладания, и она сорвется прямо в его присутствии. Ей даже не хотелось думать, что у Рена может быть девушка, или даже жена.
Тсуруга тяжело вздохнул, и, собравшись, заговорил мягким спокойным голосом, рассказывая о своих ролях и о том, чего смог добиться. Как ни странно, стоило им заговорить об актерской игре, как оба они оживились, с удовольствием делясь друг с другом своими открытиями и достижениями. Со стороны это и правда походило на встречу старых знакомых – они увлеченно беседовали, стараясь не перебивать друг друга, в то же время избегая долгих пауз, искренне улыбались, наслаждаясь простым разговором, и даже самый строгий взгляд не смог бы уловить той грусти, которой была пронизана эта встреча. Печаль, сожаление и бессмысленная надежда были глубоко спрятаны от посторонних глаз.
Обстановка резко изменилась, когда Кёко позвонил Хиро. Он знал точное время их встречи, и, выждав два часа, все же решился узнать, как дела. Он всерьез беспокоился о Кёко, и хоть он и боялся помешать, волнение все же пересилило его. Кёко опасалась разговаривать с менеджером при Рене, будучи уверенной, что даже по ее голосу он раскроет ее обман, поэтому она извинилась и вышла чтоб поговорить.
В каком-то смысле, звонок Хиро вернул обоих актеров к реальности, напомнив о необходимости прощаться. Когда Кёко вернулась к столу, это стало очевидно. Она видела как Рен старательно прячет эмоции, и можно было лишь догадываться - ревность ли это, или что-то еще... Сейчас его маска была настолько плотной, что дажже Могами не могла разглядеть на его лице ни единой настоящей эмоции. Он позволил себе улыбаться той самой улыбкой, за которой прятался постоянно от коллег и знакомых, и которая почти никогда не имела способности обмануть ее.
- Уже достаточно поздно, - сказал он твердо, будто вспомнил внезапно о роли семпая, - думаю, тебе пора домой.
- Пожалуй, - согласилась Кёко, не посмев спорить. Тоска сковала ее душу в тот момент. Вся ее сущность противилась безжалостной необходимости расставаться, но она еще не лишилась твердости рассудка, и поэтому никак не выдала своих истинных чувств.
- Я тебя провожу, - он сказал это неуверенно, будто спрашивая разрешения, и Кёко поспешила отказаться. Как бы ей ни хотелось побыть с ним еще немного, какими бесценными ни казались ей минуты, проведенные рядом с ним, она не хотела, чтоб он приходил в ее дом и даже находился рядом. Ей казалось, что это уничтожило бы остатки крепости, которую она возвела, защищаясь от своих чувств к нему.
- Не нужно, - поспешила она ответить, и весомо добавила, - я уже не маленькая. - Улыбка, неосторожно брошенная Реном, вышла горькой, как и голос, дрогнувший от неизбежности разлуки.
- Ты права. Что ж...был рад повидать тебя. - он не смог скрыть сжавшей его сердце боли.
- Я...тоже. - Кёко все же решилась заглянуть в мужские глаза, уже не боясь потеряться в них. Ей хотелось сказать, что встреча с ним была лучшим событием за эти три года, что она любит его до сих пор и не хочет прощаться, но могла лишь вежливо улыбаться. Она даже не спросила, как долго он пробудет в Японии, и смогут ли они увидеться снова - слишком сложными были эти вопросы, слишком велик страх лишиться если не шанса, то хотя бы надежды...
Не знаю точно, чем я выдала себя, но ты все понял. Понял, что я не стала счастливой, как ты мне желал, не забыла тебя и не стала любить меньше. Быть может, ты заметил это сразу, лишь взглянув на меня, а может, почувствовал фальшь в словах и улыбках, в выверенных до мелочей движениях. Я смогла обмануть весь мир, но не тебя. Если бы мне удалось однажды, наверное, я считала бы это чудом. Но ты по-прежнему видел меня насквозь. Однако, время не прошло для меня даром, теперь и я могла читать по твоему лицу...И я знала, что ты продолжаешь любить меня. Знала и то, что неспособный избавиться от этого чувства, ты сделал его своим наказанием. За что? - этого я не знала. Как ни пыталась понять, выспросить, догадаться - без толку. Вероятно, ты попросту не хотел, чтоб я знала. И от этого страшно обидно. Я смотрела на тебя и понимала, какие мы разные. Ты отчаянно гнал от себя это чувство, считая его незаслуженным, несправедливым, ты пытался забыть, стереть меня из совей памяти, но тебе не удалось, и тогда ты затмил любовь ненавистью к самому себе.
Я даже не пыталась забыть. Поначалу я просто не могла поверить, что ты действительно исчез из моей жизни. Я ведь едва успела осознать, что на самом деле ты значишь для меня, а ты не дал мне даже шанса сказать об этом... Я скучала. Скучала страшно, безумно, почти фанатично, мечтая если не наяву, то хоть во сне увидеть тебя. Я почти довела себя до сумасшествия этим. Не имея возможности тебя найти, разузнать хоть что-нибудь, любую мелочь, зацепку, я стала искать тебя в прошлом. Я пересматривала твои работы, раз за разом улавливая что-то новое, чего раньше как будто и не было, жила твоими эмоциями, образами, ролями, и это давало мне иллюзию твоего присутствия. Но так не могло продолжаться вечно. Я должна была жить дальше и развиваться, становиться сильней, продолжать учиться и играть. Я уже не искала себя в актерской игре, но целиком отдаться работе оказалось прекрасным выходом. Со временем я начала чувствовать удовлетворение от игры и успеха, от каждой сыгранной роли, от каждого удачного дубля, и мне стало проще. Но я никогда не пыталась тебя забыть. Сама мысль об этом казалась мне несправедливой. Да и зачем? В каком-то смысле это было даже удобно. Мне больше не нужно было прятаться от любви, как я делала в то далекое время, когда ты еще пытался пробиться ко мне. Теперь она стала моим щитом, защищающим от новых разочарований. Меня это вполне устраивало.
Не знаю, кого благодарить за это, но как ни странно, я не пыталась понять твоих действий. Я просто смирилась, приняв за аксиому тот факт, что ты поступил правильно. Винила ли я тебя когда-нибудь? Нет. Я не могла бы тебя ненавидеть как Шо, считая, что ты меня бросил. Я была уверена в том, что просто не имела права на твое внимание, и одного твоего признания было для меня даже слишком много. Я спряталась за непоколебимой уверенностью в том, что тебя не заслуживаю, и это меня, пожалуй, спасало. Спасало все время, пока я не понимала твоих мотивов.
Но когда ты приехал узнать, счастлива ли я, убедиться, что со мной все в порядке, я сорвалась. Горькая обида, куда сильнее боли, захлестнула меня с головой, когда я поняла, почему ты сбежал. Впервые в жизни я не просто в тебе усомнилась, я готова была ценой жизни доказывать, как ты ошибался, бросая меня из-за чувства вины. Мне стало до дрожи страшно от того, как несправедливо ты обошелся с нами обоими, и еще больше - от того, что тебе самому было все это время больнее, чем мне, что ты страдал в полном одиночестве, добровольно обрекая себя на это, и полностью принимая на себя ответственность за эту боль. Ты оставил мне шанс ненавидеть тебя, обвинить в чем угодно, и дал мне свободу от самого себя. А сам в это время боролся с желанием вернуться, ежедневно давя в себе надежду на что-то, и ты даже не мог на меня обижаться, потому что все сделал сам, и не спрашивал моего мнения. Ты пытался выглядеть спокойно, но никакие маски не скрыли бы от моих глаз боли, которая крылась за ними. В каждом слове, произнесенном с улыбкой, я слышала отзвуки этой борьбы, этого ужаса, что приходилось тебе переживать каждый день. Горькое негодование охватило мою душу, и я впервые ощутила себя абсолютно беспомощной.
Хиро крайне редко позволял себе приезжать к своей подопечной без предупреждения, но сегодня он чувствовал, что иначе нельзя. О том, что она встречается с Реном, он догадался еще по ее тону, когда она сказала, что вечером у нее личная встреча. Он даже не стал уточнять - зачем? Конечно, его слегка шокировало то, что она вообще не выказала никаких эмоций по поводу приезда ее бывшего семпая, но ему ли не знать, какой прекрасной актрисой была Могами. Никто из ее знакомых или коллег не мог бы сказать, что она чем-то взволнована, и все же, он прекрасно понимал, сколь много притворства в этом подчеркнутом безразличии.
Как бы там ни было, в этот вечер, Хиро не собирался оставлять Кёко одну. Он даже не стал ей звонить перед приездом, смутно догадываясь, что по телефону она ничего не скажет.
Звонок в дверь застал актрису врасплох. Она догадалась, что к ней пришел Хиро, и попыталась за пару секунд привести себя в божеский вид. Глаза нещадно покраснели от слез, но дело было даже не в этом. Боль, которая их наполняла, казалась непомерной тяжестью, и она попросту не нашла в себе сил ее спрятать. Она открыла дверь, попытавшись скрыть лицо в волосах, но Хиро был слишком внимательным, чтоб не заметить ее состояния.
- Привет, - начал он неуверенно, - прости, что вот так... Можно войти? - он говорил мягко и осторожно, словно боялся спугнуть евда прирученного зверька.
- Входи, - только и сказала Кёко, пропуская его внутрь. Хиро медленно вошел и разулся, стараясь не делать резких движений, словно это могло напугать девушку.
- Как прошла встреча? - поинтересовался он вежливо, заглядывая Могами в лицо. И был искренне шокирован увиденным. До сих пор ему приходилось видеть слезы умиления или грусти на лице своей подопечной, но такой неудержимой тоски и боли в ее глазах он не видел ни разу.
- Кёко... - позвал он бессмысленно, и потянулся к ее руке.
- Я... - она взглянула на него в панике, ища поддержки, и как будто решая, можно ли ему довериться.
- Пойдем, - он потянул ее за собой в кухню и усадил на диван, решив сесть напротив. - Рассказывай.
Слезы застелили глаза актрисы, готовясь пролиться, стоило ей начать говорить, но каким-то неимоверным усилием она удержалась от того, чтобы разрыдаться.
- Он уедет, - с бессильным страхом произнесла Кёко, с трудом сдерживая дрожь, - он уедет и не вернется больше...
- Почему? - тупо переспросил Хиро, пытаясь уловить нить ее логики. Он не знал точно, почему Тсуруга уехал, какими на самом деле были их отношения, и что он чувствовал теперь, знал лишь, что эти двое любили друг друга.
- Он все понял...понял, что я люблю его до сих пор, что мне плохо без него и... - она уронила голову на руки, хрипло дыша.
- А он тебя любит? - спросил Хиро осторожно. Кёко кивнула в ответ, тихо всхлипнув, - почему тогда он должен уезжать? - уточнил менеджер.
- Потому что он знает, что я несчастлива...- ответила она так, будто объясняла что-то очевидное.
- Ничего не понимаю, - признался Хиро, не сводя с актрисы внимательного взгляда.
- А я понимаю, - выдохнула она, - теперь понимаю. - Парень вопросительно вскинул брови, но решил не торопить Могами с объяснениями.
- Он не может позволить себе быть счастливым из чувства вины. Что-то случилось у него в прошлом... Я не уверена точно, но похоже, кто-то погиб по его вине. И он решил, что он просто не заслуживает ничего хорошего. Поэтому прятал свои настоящие чувства ото всех. Но незадолго до его отъезда, он сыграл роль убийцы и решил, что сам похож на своего героя...
- Ты имеешь ввиду Блэк Джека? – Кёко кивнула и осторожно продолжила.
– Он тогда начал выходить из себя, и было такое чувство, что сам себя боялся, боролся с собой постоянно... Я пыталась пробиться к нему, помочь хоть как-то, но он не подпускал к себе... А потом, я думаю, он испугался...что не может без меня. И уехал... – слезы наконец коснулись щек, высвобождая так долго сдерживаемые эмоции. Она какое-то время плакала молча, Хиро не решался прерывать ее, давая возможность высвободить боль. – Он решился приехать, услышав, что у меня появился парень – хотел знать, счастлива ли я...но он понял, что я люблю его до сих пор...- голос девушки был пронизан бессильным страхом, - Он не вернется больше...
- Но почему? Я не понимаю, - признался Хиро, с трудом удерживаясь чтобы не обнять Кёко. Он понимал, что этим попросту сломает остатки ее защиты, и поэтому сидел ровно.
- Потому что не может позволить себе быть любимым... Он так и не простил себя... – слезы отчаяния лились нескончаемыми потоками, и актриса прикрыла лицо руками, чуть заметно вздрагивая от подступающей боли.
- Может мне поговорить с ним? – осторожно предложил Хиро, выдержав долгую паузу.
- Не вздумай, - резко ответила Могами, бросив на него испуганный взгляд.
- Это почему? – удивился парень.
- Потому что ревность Тсуруги Рена – зрелище не для слабонервных.
- Я могу и обидеться, - с улыбкой глянул на нее Хиро, - серьезно, я не боюсь.
- А я боюсь! – призналась актриса, заглянув в обеспокоенные глаза парня. – И... это ничего не изменит. Он не вернется больше... Боже, он никогда больше не вернется! - произнеся последнюю фразу бессильным шепотом, она решительно стерла слезы и посмотрела на Хиро. - Прости, что тебе приходится со мной нянчиться.
- Я не против, - парень все же решился взять ее за руку, - к тому же, это моя работа, так что обращайся.
- Спасибо. – Кёко окинула взглядом кухню и перевела взгляд на менеджера, - Я ведь даже чаю тебе не предложила! – встрепенулась она.
- Я знаю, где что лежит, - Хиро встал, потрепав ее по плечу, и весело улыбнулся, - позволь мне хоть иногда о тебе заботиться. Мы ведь друзья. – Кёко согласно кивнула,
- Спасибо тебе за поддержку. Мне это было очень нужно.
Мы не виделись несколько дней, но я знала, что ты еще в Японии. Держал ли тебя здесь проект, или ты просто не хотел уезжать так быстро – я этого не знала. Искать встречи с тобой было бессмысленно и страшно. Чем меньше я давала тебе понять, как хочу тебя видеть, тем больше было шансов, что ты задержишься. Странно, но сознание того, что мы можем случайно встретиться, делало меня невозможно счастливой. Я не могла вспомнить, когда в последний раз приезжала в агентство с такой радостью. В это трудно поверить, но это было лучшее время за все три года. Воспоминания - светлые и приятные, о том времени, когда ты еще был моим семпаем, поучал меня и по-своему странно заботился, перестали причинять боль, и я лелеяла их, осознанно наполняя сердце надеждой. Конечно я понимала, что пока ты не избавишься от груза своего прошлого, ты не дашь нам обоим шанса на будущее, но я твердо решила не сдаваться. Почему-то мне казалось, что еще не поздно. И эта мысль заставляла меня жить дальше...
Пока я не услышала, что ты уезжаешь...через два дня... Знаешь, до этого я как-то не думала о том, что ты приехал в Японию не навсегда, и что тебе нет повода здесь оставаться. Я ощутила такую страшную беспомощность, что едва удерживалась от того, чтобы умолять тебя остаться. Нет, я не могла поступить так, ведь тогда ты остался бы со мной из жалости. Этого я не могла допустить. Да и не хотела... Но легче от этого не становилось. Я понимала, что ты снова покинешь меня, но если в прошлый раз у меня не было выбора, то теперь я должна была сознательно тебя отпустить. Отпустить зная, что все это время надежда встретить тебя снова была единственным смыслом моего существования. Да, я знаю, что тебе было еще трудней, ведь ты целиком взял ответственность на себя, и теперь, точно зная, какую боль причинил не только себе, но и мне, ты еще сильнее себя возненавидел. Больше всего на свете я хотела бы спасти тебя от этой ненависти, но у меня не было ни единой возможности, пока ты сам этого не хотел...
_________________
"Бойтесь желаний своих, ибо они исполняются..."
|
А Яшу за что? Он же вроде единственный из всех вменяемый?
Чем не Драбл...
так и хочется взять их зашкирку и ткнуть носом друг в друга, как нашкодивших котят, приговария: "Вот она, любовь всей твоей жизни!!!" 
Та-ка-рада!!! Он ваще разочаруется в смысле жизни, своем обедневшем на герои агенстве и в своих способностях к сводничеству... 
Хотя, нееет... тогда тремя жертвами не обойдется, это ж сколько народа пострадает...