FREYA, спасибо
И тем, кто ждал - домо аригато
Дождались...
---------------------
Куон проснулся от непонятного чувства тревоги и какое-то время лежал с открытыми глазами, пытаясь понять, что его разбудило. За окном было еще темно, лишь мягкий свет ночника с кухни не давал полному мраку воцариться в комнате.
Едва слышное рычание, горловое, чуть хриплое, ударило по нервам оголенным электрическим проводом, заставив тело мгновенно оказаться на ногах.
«Что за…»
Он различил сидящего у входной двери пса и понял, что именно собачье рычание заставило бодрствующее в незнакомой обстановке подсознание дать сигнал к пробуждению.
- Ты чего? – почему-то шепотом поинтересовался парень у Валли, который на мгновение повернул к нему морду, а затем снова уставился на дверь.
До напряженного слуха донеслась странная тихая возня за дверью, а спустя пару минут в замке заворочались ключи.
«Возвращается отец Томаша?..» Взгляд вновь оказался на псе, который все так же глухо ворчал. «Тогда почему Валли так реагирует?» Скользнув к двери, Куон замер сбоку от нее, прислушиваясь к тому, как тихо поскрипывает металл ключей в замке. «А что это так долго открывают?» Недобрая улыбка медленно растянула уголки губ. «Не подходят ключики? Тц-тц, какая неприятность…»
Тихий щелчок собачки замка ознаменовал победу неизвестного гостя, и парень махнул рукой, привлекая внимание ретривера, а затем с яростным выражением на лице указал на дверь комнаты Томаша. На удивление, пес, чуть помедлив, подчинился команде. Правда, у Куона осталось ощущение, что скорее Валли передал ему право разбираться с чужими, а сам отошел на оборонительные позиции – умереть, но не пропустить к хозяину врагов.
«Действительно, умная порода… Себе, что ли, такую завести…»
Отстраненная мысль нисколько не мешала напряженно следить, как дверь осторожно и тихо приоткрывается, и через образовавшуюся щель буквально просачиваются два невысоких парня. Черная одежда актера, неподвижно стоявшего у стены, помогла остаться до последнего момента незамеченным – бесшумно шагнув к незнакомцам, Куон опустил руки на их плечи, рывком подтянул к себе и самым зловещим шепотом поинтересовался:
- Господа, вас приглашали??
«Господа» отреагировали по-разному – справа просто присел на корточки, закрывая голову руками, и тихо заскулил:
- Не бейте…
Второй же молча попытался применить захват руки и перебросить через себя угрозу. Однако резкий рывок, а затем жесткое сжатие стальных пальцев на горле не дали второго шанса, равно как и первого.
- Дернешься – вырву горло и засуну в задницу, - прошипел на ухо Куон. – Кто такие?
- Кхр…кх…
- Еще раз и внятно, - он чуть ослабил хватку, не обращая внимания на попытки оторвать его руку от чужого горла, и без замаха ткнул кулаком в правый бок противнику. – Кто такие, я спросил??
- Отпусти его, - раздалось из-за спины, затем вспыхнул свет верхней лампы. Слегка прижмурившись и обернувшись, парень увидел довольно худого мужчину с нервной ухмылкой. На пистолет, направленный в спину, взгляд опустился позже, затем снова поднялся к глазам третьего «гостя». – Я сказал – отпусти его, на колени и мордой в пол!..
- А не то – что будет? – адреналин от угрозы погнал кровь по телу с новой силой, заставив актера неосознанно довольно-зловеще улыбнуться. – Я вот сейчас ему голову сверну – что ты мне успеешь сделать?
Левый глаз вооруженного дернулся, как и ствол пистолета:
- Ты псих?! Я же сказал…
- Спорим, что я убью его быстрее, чем ты выстрелишь? – улыбка становилась все шире и радостнее. Он чувствовал страх, панику, слышал пальцами, каким неровным становится пульс пленника, ощущал дрожь сидящего на полу, и от всего этого возбуждение яростного боя сильнее охватывало душу. – На что спорим?
- П-псих..! – ствол затрясся. – Я… я выстрелю!..
- Неа, - тягуче произнес Куон, - кишка тонка… - удар по печени второму был стремительным и сильным. Отпустив задохнувшегося от боли противника, парень метнулся к третьему, который, оцепенев, расширенными глазами следил за короткой стычкой. Перехватив пистолет за ствол, Куон рванул его на себя и впечатал кулак в солнечное сплетение мужчины, дернувшегося следом по инерции.
Оглядев двух лежащих на полу, он за шиворот приподнял притихшего первого и, развернув к себе, ткнул стволом в щеку:
- Ну, рассказывай – кто такие?
- С-с-со-се-ди… - проблеял тот, в животном ужасе скашивая глаза на красивое лицо.
- Соль кончилась?
- Н-н-нет… Д-деньги…
- А что, здесь занимаются благотворительностью? – недобро усмехнулся Куон, скользя взглядом по лицу, бледному, с запавшими глазами и потрескавшимися губами.
- Л-ломает с-сильно…
«Та-а-ак…» Он глянул на лежащих. «Наркоманы, значит»
- А откуда здесь деньги?
- Н-не з-знаю… М-макс с-сказал… е-есть…
- Который? - трясущийся палец указал на второго, который хрипло дышал. – Лицом в пол, руки за голову. Если что – стреляю без предупреждения.
Когда первый незнакомец буквально рухнул рядом с диваном, как приказано, актер присел перед вторым и, развернув лицом вверх, сунул ствол под кадык:
- Откуда тут деньги? - ненависть во взгляде позабавила. – Я, между прочим, знаю, как снять с предохранителя эту игрушку. Ну?!
- На… операцию копят… - прохрипел наконец парень, невольно сглатывая от холодного гнева в низком голосе. – Должны быть…
Ярость колыхнулась в груди черной волной. Отобрать у человека надежду ради собственного самоубийства…
Басовитое гавканье разрушило тишину – Валли явно решил, что хозяину пора бы проснуться. Дернувшихся незваных гостей Куон остановил недобрым хмыканьем и выразительным передергиванием затвора пистолета.
Внезапно пес перемахнул через спинку дивана, приземляясь на подушки, и еще раз гавкнул, но уже как-то более спокойно.
«Вот же паникер… Волнуется…»
- Да держу я… - актер поднял голову к нему, невольно улыбаясь, но сердце рвануло из груди, когда он уловил взгляд Валли себе за спину. «Черт!!!»
Удар, обрушившийся на голову, немного был смягчен вскинутой вверх рукой, которую стегнула резкая обжигающая боль. В ушах зазвенело так, что на мгновение Куон просто оглох, невольно заваливаясь вперед, на второго противника. Тот неожиданно дернулся, пытаясь вцепиться в горло, и ослепительная злоба на себя и на подошедшего со спины охватила с ног до головы.
Да как кто-то посмел..!
Жестокий удар отправил в нокаут жертву под собой, затем, когда на плечо пришелся второй удар, мгновенно отнимая руку и заставляя выронить пистолет, Куон в бешенстве развернулся, распрямляясь, как пружина и снося ударом ноги нового врага. Грохот кухонных стульев, в которые влетел тот, слился с возмущенным гавканьем и матом.
- Что происходит? – испуганный голос Томаша вплелся в канву шума, но парень не обратил никакого внимания на это – в один прыжок добравшись до противника, он ухватил его за грудки, сделал подсечку и обрушил на пол. Выбитое дыхание со свистом вырвалось из груди мужчины, который захрипел и попытался достать актера кулаком в левый бок. Боль была сильной, но от нее пальцы лишь сильнее сжались на чужом свитере. В висках пульсировала лишь одна мысль – убить!.. Убить… Убить..?
«Но за что?.. Что такого сделал?.. Лишь то же, что и он сам… Тогда – разве это не глупо??»
Сморгнув, Куон вгляделся в искаженное покрасневшее лицо и внезапно осознал, что оно совсем не принадлежит какому-либо наркоману – выглядит здоровым, а не изможденным. Карие глаза с ненавистью прожигали его, а новый удар в ребра заставил задохнуться и с силой тряхнуть мужчину:
- Лежи смирно!.. Придушу!..
- К-куон, что происходит?! – подросток с отчаянным волнением вцепился в спинку дивана. – Почему Валли так лает??
- Ну… - парень перевел взгляд на пса, который суетился рядом, неистово виляя хвостом и тыкаясь мордой в лицо мужчины. Мысль была робкой, но постепенно начала набирать силу. Глянув на противника под собой, Куон хрипло поинтересовался. – Ты кто?
- Это я у тебя спрашивать должен, ублюдок! – прорычал тот, пользуясь моментом и сам вцепляясь в футболку актера. – Что ты делаешь в моем доме?!
- Папа??
- Ч-черт… - машинально отбив руки главы семейства, Куон скатился с него и помотал головой. – Представляться не учили?
- Что!? – взревел Марксон-старший, поднимаясь на ноги и оглядываясь. – Я счас тебе покажу, кто здесь главный!!
- Папа, успокойся, это мой друг!
- Я первый раз вижу этого… - удар в челюсть не дал ему договорить, откидывая к столу.
- Вместо гавканья – вызывайте полицию, - недобро процедил парень и развернулся к трем «гостям». – У вас, как оказалось, очень нуждающиеся соседи. Которые не погнушались залезть в чужую квартиру.
- Что?.. – мотавший головой после удара отец Томаша проследил за взглядом и неожиданно заскрипел зубами. – Вот же…
- Что, думали – я с ними? – огрызнулся актер и сам помотал гудящей головой. Адреналин постепенно спадал, убирая заслон перед болью. «Чем он так меня?..» Взгляд нашел валявшуюся у кухонного шкафчика биту. «Вот чем он мне настучал…»
- Что произошло?! Объясните! – у Томаша внезапно прорезался такой командный голос, что Куон непроизвольно восхитился.
- Не волнуйся, твой отец принял меня за грабителя… - он поморщился и двинулся в ванную. Шевельнувшийся было «гость», поймав недобро-предостерегающий взгляд серых глаз, вновь уткнулся носом в ковер.
- За грабителя?! Папа, Куон вчера помог мне и…
- Интересно, а что я должен был подумать?? – мужчина, отдышавшись, выпрямился, оказавшись довольно крупного телосложения. – Вырвался пораньше со смены, иду домой к тебе – и на лестнице слышу лай Валли! Дверь распахнута, какой-то мордоворот сидит у дивана явно не с добрыми намерениями!
- Папа, Куон не мордоворот!..
Уже прикрывая дверь ванной, парень услышал возмущенный ответ:
- Это ты его морду в тот момент не видел!! На моем месте любой отец попытался бы ему врезать!..
Усмехнувшись, он уставился на свое отражение в зеркале и поморщился, стирая темную, блестящую полоску, выползшую из-под волос на висок.
«Эт точно – морда еще та…» Темные глаза смотрели из отражения зло и иронично. «Я бы сам такой морде врезал…»
От холодной воды, под которую была сунута гудящая голова, заломило зубы, но Куон лишь крепче вцепился в бортик ванны, чтобы не упасть.
«Сам виноват – расслабился. Вот и огреб. Хотя… хорошо, что расслабился. Ведь мог бы и покалечить отца Томаша…» Вскинув голову, он помотал ею, разбрызгивая во все стороны ледяные капли, и выпрямился. «Но вовремя опомнился, остановился…» Стремительно намокающая футболка с трудом слезла с плеч, открыв два крупных темно-лиловых синяка на правом плече. Такой же длинный синяк тянулся через локоть к предплечью на левой руке.
Бледные губы растянулись в злорадной улыбке – давно его тело не отмечалось подобными «украшениями». Кости вроде целы, что черепные, что остальные, в боку не болит… Красота.
В комнате, куда вышел парень, мужчина уже успел скрутить скотчем руки грабителям и теперь по телефону достаточно эмоционально общался с полицией.
Не обращая внимания, Куон шагнул к своей сумке, кинул туда мокрую футболку, натянул прямо на голое тело толстовку и поймал косой взгляд хозяина квартиры.
- Пистолет я трогать не стал, - фраза заставила глянуть прямо на Марксона, который отвел взгляд на сына, тихо сидящего в кресле в обнимку с псом. – Спасибо.
- Это не в первый раз, - подросток словно уловил оба взгляда и поднял голову. – Пап, помнишь, два года назад тоже ворвались.
- Тогда все были дома, - кивнул его отец и прямо посмотрел на актера. – Жену напугали, Томаша…
- Надеюсь, вы деньги на операцию на счете же держите, а не в квартире?
- Разумеется, - немного оскорбленно нахмурился мужчина.
- Не может не радовать, - равнодушно кивнул Куон, обулся и накинул на плечи куртку. – Как далеко полицейский участок?
- В соседнем квартале, - темно-карие глаза чуть сузились, следя, как новый друг сына присаживается на подлокотник дивана и рассеянно оглядывает скрученных «гостей». – Как хоть тебя зовут?
- Куон Хизури.
- Джереми Марксон.
Парень тряхнул еще мокрой головой и покосился на Томаша:
- Вы в бейсбол не играли в юности?
Подросток, чутко прислушивающийся к разговорам, тут же обернулся на его голос:
- Папа в университетской сборной был!
- Оно… - два взгляда – серо-стальной и кареглазый – встретились, и актер проглотил «чувствуется», - … видно.
«Еще как чувствуется…» Он повел шеей и поморщился, ощущая боль в плече. На лице Джереми появилось легкое облегчение с едва заметной виноватой улыбкой, на которую Куон ответил язвительной ухмылкой и все-таки сдержал желание показать средний палец. «Мне твои извинения не нужны, бэттер чертов!»
- Куон, а ты успеешь на самолет? – Томаш склонил голову к плечу.
- Самолет вечером, так что успею.
- Метеорологи предсказывают на сегодня циклон… - тихо заметил мужчина, складывая руки на груди.
- Ну пусть предсказывают – я-то здесь при чем? – скривился парень и прислушался к шуму, доносящемуся с лестницы. – Кажется…
- Полиция! – кивнул Марксон-младший, покрепче обнимая пса.
Глядя, как в квартиру заходят трое в штатском и четверо в форме, актер тихо выдохнул про себя и от души понадеялся, что его приключения здесь останутся… здесь же.
**
- Я вот думаю, может, стоит сюда переехать? Погода замечательная даже зимой, перспектив наверняка можно найти кучу.
Кёко, собирающаяся на последнюю томограмму, подняла голову и глянула на подругу, стоящую на балконе и озирающую залитый утренним солнцем квартал:
- Ты серьезно?
- А чем плох вариант? – Канаэ раскинула руки, подставляясь теплым лучам. – Подумай сама – никаких надзоров, ограничений. Свобода, равенство, возможности… Это ведь классно!
- Мооко-сан, а как же ЛМЕ?
- Стоит и стоять будет, даже без меня, - безапелляционный ответ заставил Могами чуть вздрогнуть, но прозвучавшие следом слова принесли горечь понимания. – Зато сердце спокойно, никто докапываться до него не будет.
- Значит, - она поднялась с дивана и шагнула к балкону. Прислонившись плечом к косяку, девушка серьезно смотрела на брюнетку, - ты хочешь сбежать от Такарады-сана?
Лицо Канаэ не дрогнуло, но отчего-то возникло ощущение, что девушка бессильно помрачнела.
- Не знаю, - долгая пауза была наполнена явно тяжелыми мыслями. – Это тебе хорошо – Цуруга всего на несколько лет нас старше… А что мне светит? Да, я люблю его, но бешусь от одной лишь мысли об этом. Ведь… - грустная улыбка, появившаяся на губах Котонами, была так необычна, что у Кёко защемило сердце, - ничего общего у нас не может быть, верно? Самое смешное – я понимаю это! Понимаю вот тут! – палец ткнул в лоб, прикрытый черной челкой. – Разумом, мозгом, умом, рациональным сознанием!.. Понимаю и все равно не могу ничего поделать… - актриса чуть нервно хохотнула. – Я даже посягнула на чисто твою привилегию – мечтать!! Но о чем?! Господи, какая я дура…
- Ты не дура, - рыжевласка качнула головой, шагнула к ней и обняла. – Мооко-сан, ты ведь сама говорила, что надо сражаться за чувства.
- У нас нет будущего…
- Но если ты мечтаешь о нем – оно есть. Пусть шанс слишком маленький, но есть.
- О чем ты говоришь?!
- О тебе. И о Такараде-сане, - она послушно разомкнула объятья, когда Канаэ возмущенно попыталась отодвинуться. – Тебе не кажется, что ему тоже может не хватать того, о чем мечтаешь ты?
В ответ Котонами выразительно покрутила пальцем у виска:
- Я смотрю, это заразно – пропагандировать любовь всем вокруг.
- И ты это чувствуешь, иначе бы не сомневалась и не мечтала, - Кёко лишь развела руками и улыбнулась на яростный взгляд подруги. – Молчу, как рыбка Поньо.
Вернувшись в гостиную, она подхватила сумку на плечо и оглянулась:
- Я в клинику!
- Такарада везет? – уже от самых дверей догнал вопрос брюнетки.
- Неа, на такси. Не буду отвлекать Такараду-сана.
Мрачное хмыканье было последним, что услышала Кёко, закрывая дверь квартиры. И лишь в лифте она позволила себе расслабиться, чуть поникая.
Как и предсказывал Такарада, они помирились, вернее, Канаэ без всяких дипломатических уловок прямо заявила – не обижаюсь, прости, забыли о вчерашнем.
Тогда она обрадовалась невольно, но теперь…
Поймав такси и направляясь в сторону центра, девушка честно попыталась встать на место подруги. Что бы думала и решала она, если бы ее любовь была так же недостижима? Например, у Рена была бы семья…
Из глубин сердца внезапно поднялось бурное негодование, граничащее с ревностной злобой.
Семья?! То есть, он бы приходил домой, а там какая-то девица, которой бы он улыбался, обнимал и прочее, прочее, прочее?! Еще чего!!
Пальцы сжались на ручках сумки, когда, осознав свои чувства и мысли, Кёко попыталась успокоиться.
«Верно… Мооко-сан тоже наверняка злится – ведь у Такарады-сана есть сын, внучка, даже с этой Мишель он в хороших отношениях до сих пор… А вдруг они снова решат попробовать все заново??»
Попытка предположить, чем тогда все закончится, вылилась в тупую боль в висках и тяжелый вздох. Поймав косой взгляд таксиста в зеркале заднего вида, девушка отстраненно уставилась в окно.
«Почему все так сложно? Почему Мооко-сан не могла влюбиться в кого-нибудь из наших коллег? Почему Рен сменил свои приоритеты так стремительно, не дав даже мне возмутиться этим? Почему Такарада-сан делает вид, что все знает, и молчит? Надеется, что все уладится само? Хорошо бы… Но что делать с этим бессилием именно сейчас? Я не могу разобраться с Реном, я не могу помочь Мооко-сан…» Взгляд рассеянно следил за зданиями, плывущими мимо. «Чувствую себя букашкой, которую вода несет по своему течению, не обращая внимания на желания букашки… А что может букашка? Взлететь? Но никто не учил летать, а крылья… Бескрылая я букашка. Серая…»
Мелодия из сумки заставила удивиться, а затем встрепенуться в слепой, иррациональной надежде – он!!
- Алло!?
- Мисс Могами, добрый день. Это Фокси. Не помешал?
- Нет, мистер Фокси, - призвав все актерское мастерство, Кёко сохранила голос спокойным, не давая ни капли разочарования просочиться в него. – Что-то случилось?
- Да, я хотел сказать, что если надо, то можете сегодня забрать часть снимков, которые остались от проб и съемок. Они вполне могут пополнить портфолио Куона.
- Снимки? – она чуть растерялась, но тут же взяла себя в руки. – Конечно, мистер Фокси, это было бы здорово. Когда я могу подъехать?
- Как вам будет удобно – я весь день в офисе. Адрес помните?
«Какое там! Тогда Рен привозил и увозил!»
- Буду благодарна, если напомните.
- Тогда записывайте или запоминайте…
Спрятав телефон назад, актриса не успела задуматься, как водитель притормозил у обочины и обернулся:
- Приехали, мисс.
- Спасибо, - расплатившись, она вышла и огляделась. Комплекс Центра был через дорогу, сверкая стеклами окон на солнце. Вспомнив о стеклышке, Кёко закрутила головой, приметила магазинчик вин и направилась к нему.
Продавец – убеленный сединами степенный мужчина – честно вскинул брови на необычную просьбу:
- Мисс, я не совсем понял – что вам нужно??
- Кусочек стекла, - Могами тихо вздохнула и оглядела ряды бутылок. – У вас же должен быть такой…
Мужчина помолчал, затем осторожно проговорил:
- Простите, мисс, вы оттуда?
Проследив пальцем направление в сторону Центра, она лишь кивнула и пожала плечами на появившееся на мужском лице понимание:
- Меня выписывают сегодня.
- Погодите… - продавец скрылся в подсобке.
«Кажется, он слышал о таком ритуале…» Взгляд скользил по темным бутылям, стоящим, полулежащим на полках. На некоторых, она была уверена, был неплохой такой слой пыли. «Они тут совсем не убираются??»
- Вот, - появившийся мужчина протянул ей небольшой, сантиметра в четыре осколок светло-рыжего стекла. – Подойдет?
- Спасибо! – она бережно приняла стеклышко. – Сколько я вам должна за него?
- Нисколько. Поздравляю, мисс.
Кёко замерла, а затем благодарно улыбнулась, сглатывая подкативший комок к горлу:
- Спасибо…
Входя в холл центра, она чувствовала радостный подъем, словно завернутый в платок и зажатый в руке осколок стекла был пропуском в новую жизнь – там, где не будет страха, отчаянья, жуткой предопределенности и одиночества. Теперь девушка понимала еще один смысл этой картины на стене – картины рождающихся надежд и мечтаний тех, кто оставлял здесь роковой диагноз.
«Точно! Приду и позвоню Рену! Ну и пусть Мооко-сан ругается, что я слабохарактерная – скажу ей, что пусть она свой характер Такараде покажет!»
Арчер ждал у стойки и заулыбался, завидев девушку:
- Кёко, добрый день. Как настроение?
- Отличное! – подойдя ближе, она развернула платок. – Вот!
- Оставляйте Дженнифер, - мужчина кивнул на улыбающуюся девушку за стойкой ресепшена. – Идемте, последний раз здесь проверим, как ваша голова.
Холл «Седьмого неба» встретил возвращающуюся Кёко прохладной после жаркой улицы, заставляя облегченно выдохнуть. Кто ж знал, что в середине декабря может быть так печь?..
Заходя в лифт, девушка перекинула папку, выданную Фокси, из одной руки в другую, и вновь сознательно удержалась от того, чтобы не заглянуть внутрь.
«Не буду…»
Почему-то казалось – стоит открыть папку, и что-то изменится. Что-то важное… Лучше она отдаст это портфолио ему самому или вон, Такараде.
Она повернула ключи в замке и застыла, когда в слегка открывшуюся дверь донеслось:
- Канаэ, я серьезно тебе говорю, что…
- Хорошо-хорошо! Если верить вам, то я должна пойти и признаться, верно?
- А что тебя смущает? – голос президента был настолько внимательным, что Кёко живо представила, как он складывает руки на груди, сосредоточенно внимая ее подруге.
- Ну как вам сказать… - медленно протянула Котонами. – Он раза в три старше меня, очень влиятелен… Так получилось, что работаем мы вместе, вернее, я работаю в агентстве, которое принадлежит ему самому. У него взрослый сын, старше меня, и внучка.
Наступила тяжелая тишина, во время которой Могами даже боялась выдохнуть, пытаясь представить лица Такарады и подруги.
- Вы не будете спрашивать – зачем мне это надо? – Канаэ не выдержала первой. – Какая муха меня укусила? Не начнете увещевать, что мне надо искать подходящую пару, а не сохнуть по президенту агентства? Не станете напоминать о разнице в возрасте? Где смех, в конце концов?! – с каждой фразой в девичий голос добавлялось все больше меди. – Я…
- Спасибо, Канаэ.
Кёко пораженно распахнула глаза – два слова были наполнены мягким, грустным теплом. Похоже, именно это тепло и обезоружило надвигающуюся истерику черноволосой актрисы, которая непривычно тихо проговорила:
- За что?
- За чувства, - предельная серьезность откровенного ответа пустила по спине рыжевласки мурашки холодного восторга. - И за гордость, которая так давно спит в сердце.
- Пфф… Типа – вот, не так уж я и стар, раз в меня влюбляются двадцатилетние? – судя по смешку, Котонами пришла в свое обычное состояние.
- Именно. Ты не представляешь, как эта мысль греет меня.
- То есть, когда я разлюблю вас, вы посыплете голову пеплом и уйдете на пенсию?
- Еще чего! Я скажу – вот, Канаэ вновь открыта для любви! – девушке воочию привиделся президент, раскидывающий руки в стороны, чтобы обнять весь мир. – И это чудесно!
- Наверное, - с едва слышным вздохом ответила Котонами. – Осталось действительно справиться и забыть, как страшный сон, что первое мое настоящее признание было отвергнуто…
- Но – оценено по достоинству. И как я уже сказал – спасибо, Канаэ.
Наступившая тишина после слов, сказанных настолько проникновенным тоном, заставила Кёко насторожиться. Но не успела она решиться на какие-либо действия, как подруга сдавленно выдохнула:
- Т-такарада… сан…
- Тшшш, пусть это останется только в нашей памяти.
Закрыть бесшумно и плавно дверь было довольно проблематично – руки тряслись, как у алкоголика.
Отойдя на подгибающихся ногах к окну этажа, девушка бессильно привалилась плечом и виском к косяку, невидяще глядя на солнечный день за стеклом.
«Они… целовались?.. Целовались?! Они целовались?! Такарада-сан и Мооко-сан!? Будда, этого же не может быть, да?.. Да?? Да!?» Она потерла лоб и, не сдержавшись, спрятала полыхающее лицо в ладонях. Почему-то было неимоверно стыдно, не за то, что ее босс и ее подруга целовались, а скорее, за сам факт ее личного присутствия при этом. Это ведь так… интимно! Стыдно, стыдно!.. Но мысли никак не уходили на другую тропинку, продолжая крутиться вокруг услышанного.
«Она призналась, а он отказал ей, но при этом сделал это так, что… Что кажется – все снова на своих местах… Но зачем он поцеловал ее?!»
Кёко представила мужчину и девушку и чуть не застонала от смущения. Это все равно, как однажды она оказалась невольной свидетельницей подобного между хозяевами «Дарумаи» - хозяйка нежно поглаживала мужа по щеке, что-то тихо говоря, а тот, с неожиданно ласковой полуулыбкой, смотрел на нее. Тогда девушка тоже сбежала на задний двор и сидела там до темноты, смущенная, боясь показаться на глаза паре.
Первая волна смущения схлынула, обнажая вполне трезвую мысль – а с чего она взяла, что они там целовались? Может, он что-нибудь подарил ей, чтобы Мооко-сан не расстраивалась отказом? Да и разве стал бы Такарада-сан так играть с чувствами невинной девушки? А вдруг это был первый поцелуй Мооко-сан?!
Выдохнув, девушка помотала головой и опустила руки.
«Мооко-сан уже встречалась с парнями, так что… не первый. Хотя Рен говорил, что поцелуй может считаться первым именно с любимым человеком… Вот же…»
Звонок сотового отвлек ее от мрачно-испуганных мыслей.
- Слушаю.
- Кёко? Это Арчер. Документы я подготовил, но мне надо срочно на операцию, освобожусь вечером. Если я предложу встретиться в восемь в ресторане «Картичелли» - это недалеко от Центра – вам будет удобно?
- Да, конечно, - актриса кивнула, запоминая название. – От меня нужны какие-либо документы?
- Нет, только ваше присутствие. Тогда до вечера.
Отключив сотовый, она развернулась к квартире и невольно вздрогнула, видя на пороге подругу.
- Это кто звонил? – с прокурорским прищуром хмыкнула та. – Доктор?
«Так, спокойно. Я ничего не слышала, не видела…»
- Да, - Кёко постаралась взять себя в руки. – Вечером я заберу у него выписку и сопроводительные документы. А ты чего вышла?
- Да мы уже с Такарадой-саном готовы были идти тебя искать, - Котонами сложила руки на груди, глядя на подходящую Кёко. – Уже третий час дня, а ты как сквозь землю провалилась.
- Я за портфолио заезжала, - девушка прошла мимо черноволосой актрисы в квартиру и как можно непринужденнее улыбнулась мужчине, восседавшему в кресле. «Спокойнее, я ничего не видела, ничего не слышала. Вон, они тоже делают такой вид!» – Добрый день, Такарада-сан. Наверное, это стоит отдать вам.
- Это что? – он немного недоуменно взял в руки папку.
- Фотографии Рена, когда он работал тут по контракту.
- Ага…
- Он и тут работал?! Полный аут, - Канаэ лишь закатила глаза, а затем вновь глянула на Могами. – И как называется тот ресторан, в который поведет тебя доктор?
- Во-первых, никуда не поведет, а мы встретимся с ним. Во-вторых, - Кёко предупреждающе прищурилась, - это деловая встреча.
- Вечером, ага, - закивала ее подруга. – Наверняка, ресторан или французской или итальянской кухни, так?
- Канаэ, погоди, - как-то задумчиво отозвался Лори. – Могами-кун, ты видела эти фотографии?
- Нет, - Кёко обернулась к нему. – А что?
- Странно, что он вообще согласился на подобную сессию, - он развернул к ней одну из фотографий, на которой светловолосый парень с улыбкой превосходства восседал на мотоцикле, одной рукой обнимая за талию едва одетую девушку.
Сердце пронзила острая свирепая игла, втягивая за собой злобу.
- Ого, какая крашенная! – фыркнула из-за плеча актрисы Котонами. – Кто это такая??
- Дженди Май, фотомодель, - Кёко предельно спокойно пожала плечами и развернулась к своей комнате. – А что странного в этой фотосессии? Ролик вообще вышел загляденье…
- Хм… Ну хотя бы то, что Рен никогда не соглашался на подобные роли дома…
Последняя фраза успела влететь в закрывающуюся дверь, и девушка закусила губу, сдерживая эмоции.
Значит, пока она там дома готовила ему ужины, он…
«Успокойся, это всего лишь роль!! Роль, но, черт возьми, он так глазеет на нее, что готов прямо там устроить полный разврат!! Это всего лишь роль!! И то, что ты так ревнуешь, лишь доказательство его гениальности!..»
Выдохнув, она бессильно упала на кровать и прикрыла глаза, чувствуя, что мысли о подслушанном разговоре стремительно затягиваются мрачным недовольным раздражением.
Да, ревнует. Особенно зная, что у него была куча девушек, которые ничем не уступали Май. И рядом с которыми она сама – серая мышь…
**
За окном кафе в темноте танцевали снежинки, невольно вынуждая взгляд то и дело цепляться за их хаотичное движение.
- Простите за ожидание! – к столику порхнула веселая пухленькая официантка и жестом фокусника выудила из фартука блокнот. – Итак, что желаете, сэр?
- Кофе. Большую чашку.
- Обычный?
- Да.
- Блюдо дня?
- Давайте, - парень лишь кивнул и на мгновение прикрыл глаза от резкой боли, пронзившей череп. – Кофе и блюдо дня.
- Заказ принят, обождите немного!
Тепло кафе немного размаривало, особенно после выматывающих пяти часов в полицейском участке. Объяснять по нескольку раз, с какой целью он был в квартире, как услышал, как бил, почему уезжает из страны… И как финал – как с вами связаться, мистер Хизури? Вы будете вызваны на суд, как свидетель.
«Хорошо хоть как свидетель, а не как подозреваемый в избиении трех «сбившихся с пути» граждан!..» Голова начала болеть еще в участке, но он никак не показывал этой боли. Разве что полицейский врач, осматривавший грабителей еще в квартире, поинтересовался, все ли с ним в порядке.
Впрочем, болело и плечо, и рука. Сумку пришлось вешать на левое плечо, а это было неудобно…
Привыкнет.
Куон потянулся к сигаретам, но опомнился, вспоминая знак у входа в кафе.
- Ваш заказ, сэр! – на стол приземлилась большая, чуть ли не на пол-литра, керамическая чашка кофе и тарелка с большим гамбургером. – Приятного аппетита!
«Черт…» Едва заметная улыбка была полна бессилия – принесенный заказ живо напомнил Кёко. Как бы загорелись ее глаза при виде такого гамбургера…
Вот только…
Кофе был обжигающе горьким, и парень махнул рукой, подзывая официантку:
- Сахара и молока.
- Как скажете!
… не ему мечтать о таком, разве что вспоминать…
«Это подозрительно. По показаниям свидетелей, Цуруга Рен пьет горький крепкий кофе, а тут добавил и молоко и сахар!»
Белая струйка завивалась спиралью в кофейной глубине, постепенно заставляя ту светлеть.
«Знаешь, мне хреново… мне очень хреново, Кёко… Так, что хочется выть… биться головой о стену, чтобы кровь оставалась на кирпичах…» Поцарапанную руку согрело тепло от чашки, но внутри все медленно коченело. «Я снова сорвался в ту темноту… Ну, почти – я не знаю, что остановило меня сегодня утром… Но такое… когда я провоцировал врага и наслаждался тем, что провоцирую, пугаю, заставляю дрожать и представлять, а затем просто делал то, что они представляли…» Мысли скользнули в прошлое, и он невольно поник, устало опираясь локтями на стол и запуская пятерню в волосы. «… в первый раз меня остановила лишь смерть Рика… во второй и третий – твой крик… но я понятия не имею, что остановило меня утром, не дало опуститься в кровавый туман… и от этого не по себе, потому что – это ведь не я… Или я?»
Пустующий с прошлого вечера желудок тихо крякнул, когда запах кофе стал сильнее. Пальцы сильнее сжали чашку, а затем Куон все же взял второй рукой гамбургер.
Вкуса он почти не чувствовал, вернее, все было горьким на языке – и мягкий хлеб, и начинка, и сладкий по идее кофе.
«Почему я не убил их? Ведь чувствовал, что могу… И отца Томаша – почему остановился?.. За такое, что он сделал, я когда-то в асфальт закатывал… А теперь осознал, что не стоит это того…» Мысль сбилась, когда палец ощутил боль, и только глянув на него, парень понял, что в меланхоличной отрешенности и мыслях доел гамбургер и попытался отъесть самому себе палец.
Все, шиза.
«Кёко бы точно отчитала за такое, вернее, за то, что довел себя до такого…» Ироничная усмешка так и осталась внутри сердца, пока кофе пытался немного взбодрить нервы и мысли. Да, довел – он целенаправленно лишал себя всего, не обращая внимания ни на боль, ни на рези, ни на измотанность тела. У него нет никакого права ни на что, кроме этих самых боли, рези, усталости и одиночества.
Рука вновь подперла голову, пока взгляд уверенно тонул в недопитом кофе.
Но как же он устал от одиночества… Весь, всем своим существом – и недобитым, и придуманным…
«Кёко…»
Не заслужил! Нет права! Виноват – потому не имеет права даже быть рядом с ней!
Да, виноват… Всем – и прошлым, и молчанием, и обманом, и недоверием…
«Я буду доверять тебе за себя и за тебя!»
Воспоминание неожиданно согрело так, что на лбу выступили капли испарины. Которые тут же остыли от злобно-саркастичной мысли, напомнившей жестким ударом – доверяла, а не доверяет!
Вот именно – доверяла… Верила, пряталась за спину, как за единственную защиту, согревала своими маленькими ручками его душу…
Доверяла.
… от страшного осознания бессилия перед судьбой, искореженной собственным прошлым, вой внутри становился все громче и отчаяннее, сжимая горло и рождая злое упрямство против такого беспощадного будущего…«Я не хочу терять ее доверие!! Я не хочу вообще терять ее!! Не хочу остаться без нее!!» Пальцы, безвольно лежавшие на столе рядом с чашкой, сжались в кулак до скрипа.
«Не хочу»
Мысли сплетались в паутину, трещали, дрожали от гнева и надвигающегося горячего бешенства.
«Не хочу…»
Серые глаза чуть сузились, когда сердце протестующе и яростно стукнуло в ребра.
«… и не буду»
Не буду. «Даже у самого последнего убийцы есть право на прощение при искреннем раскаянии!! Чем я хуже?!»
… доказать, что уже другой, не такой, как раньше – ведь удержался, как-то, чудом! но – значит, получится еще раз… и еще раз… Желваки проступили на высоких скулах, пока душу закручивали стремительно полыхающие ярой надеждой мысли.
… доказать, что изменился… стать по-настоящему другим, без масок… разобраться в себе без страха…«Ради права быть рядом с ней. Ради ее доверия. Улыбки. Рук. Тепла»
В груди сдавило так, что выдох получился рваным, как от удара.
… нет больше ничего важнее, чем Кёко и его чувство к ней, и он найдет силы, чтобы попробовать все сначала – жить, дышать, отрастить крылья…«Ради нее»
Одним глотком допив кофе, парень махнул рукой, привлекая внимание официантки:
- Счет!
«Именно так. Или я сейчас сдыхаю здесь, в Чикаго, окончательно и бесповоротно, или я иду к ней. Плевать на все остальное! На коленях упрошу дать еще один шанс. Дать время, чтобы доказать, что я уже другой. Не такой, как в прошлом. Главное – чтобы поверила, чтобы позволила…»
- Ваш счет! – девушка вручила ему листок и внезапно хитро улыбнулась. – Правда, у нас кофе волшебный? Вон, вы сначала были как зомби, а сейчас – супермен позавидует. К нам многие ходят именно попить кофе.
- Кофе замечательный, - он не сдержал ответной улыбки – сердце стучало освобожденно и уверенно. – Спасибо за него.
- А… ой, сейчас сдачу принесу!
- Не надо, - подхватив куртку и сумку, актер поднялся и двинулся на выход, скользнув взглядом по часам над стойкой.
Восемь двадцать семь. Кёко должна быть дома, в квартире – сегодня четвертый день после операции.
Резкий порыв пронизывающего ледяного ветра, бросившего в лицо горсть колючего снега, заставил поморщиться, накинуть на голову капюшон толстовки, а сверху натянуть куртку.
«Кажется, Джереми говорил о циклоне…» Сквозь слепящий снег, порывы которого усиливались на глазах, он попытался определить, где видел ближайший телефон-автомат, и двинулся по улице, сопротивляясь натиску стихии. Оказавшись в телефонной будке, парень стряхнул с е головы снег и покопался в карманах. Выудив монетку, он отправил ее в щель для наличных и снял трубку с рычагов.
- Извините, абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети.
Куон поморщился от вежливого механического голоса и нажал на рычаг, сбрасывая звонок.
«Если они поменялись номерами – Такарада запросто может отключить сотовый за ненадобностью… Только зачем им меняться?» Мысли не мешали пальцам набирать второй набор цифр. Длинные гудки заставили сердце взволнованно участить ритм.
- Алло?
Голос был совсем не тем, который ожидался, и в груди шевельнулось досада. «Какого черта она хватает телефон, который ей не принадлежит?!»
- Котонами-сан, добрый вечер, это… Цуруга. Я могу поговорить с Кёко? – сдержанно проговорил Куон.
- Я поняла… - спустя паузу ответила девушка, мгновенно рождая подозрение неуверенным тоном. – Так позвоните ей.
- Я и звоню – второй номер не отвечает. Вы можете позвать Кёко?
Новая пауза заставила выпрямиться в ожидании худшего. Неужели…
- Если она не хочет говорить со мной, скажите, что я на пару фраз, не больше. Но мне надо поговорить с ней.
- Ее нет дома.
Он недоуменно повернул голову, глядя, как в конусе уличного фонаря клубится снег:
- Но… где она в такое время?
- Встречается с Арчером в ресторане…
Трубка с грохотом рухнула на рычаги, и кривая, полная едкой ненависти и злобы улыбка растянула губы Куона.
Вот как.
**
Ресторан был изысканно-вычурным, довольно большим и на первый взгляд дорогим. Как и предположила Мооко-сан, с итальянской кухней, что, в принципе, было понятно из одного названия.
- Кёко, прекрасно выглядите, - сидящий за столиком у окна мужчина поднялся навстречу актрисе, выдвинул стул и помог сесть. – Как настроение?
- Спасибо, хорошо, - она, скрывая неловкость, села и вежливо улыбнулась. – Как прошла операция?
- А? А, операция! Успешно, разумеется, - Арчер заулыбался в ответ, - иначе бы я так быстро не освободился. Итак, поужинаем? Ваше меню.
- Спасибо, - девушка кивнула, разворачивая папку в кожаной обложке. – Правда, я не особо знакома с итальянской кухней…
Внезапно вспомнился обед после первого посещения Центра и та самая игра между ней и Реном, когда было безумно тревожно и так же трепетно от взглядов, слов и улыбок. А потом облегчение и вина в серых глазах напротив, изумление и веселье… И уверенность – не волнуйся.
- … я могу посоветовать изумительную лазанью, которую тут готовят по особенному, тайному рецепту. Еще…
Кёко слушала вполуха, бесцельно скользя взглядом по витиеватым строчкам меню и машинально перелистывая, когда строчки кончались.
«Рен, что произошло между нами? Что? Почему, не дождавшись главного разговора, ты уехал? Почему даже не позвонил ни разу??» Она сама так и не позвонила в Японию – ревность, злобно глодавшая сердце, родила такую обиду и злость, что потребовалось несколько часов, чтобы наконец успокоиться. «Надо было все же снять трубку и высказать ему все. Все-все… Чтобы он понял, что мне обидно такое отношение!..»
- Кёко? – заинтересованный голос вырвал ее из раздумий, и она призвала весь свой актерский талант, чтобы очень спокойно глянуть на мужчину:
- Все описано очень вкусно, но я, пожалуй, возьму просто «Наполетано». И сок, - девушка глянула на официанта, который, оказывается, уже стоял у столика, готовясь принять заказ, - апельсиновый.
- Хорошо, сеньорита. Сеньор?
- Мне тогда то же самое и бокал белого вина под пасту.
- Хорошо, сеньор, - официант чуть поклонился. – Пожалуйста, выключите или поставьте на беззвучный режим ваши мобильные телефоны.
- Почему? – невольно удивилась необычному требованию Кёко, краем глаза замечая, как Арчер достает свой сотовый и выключает его.
- У нас эстрада с живым звуком, на которой часто выступают именитые саксофонисты. Посторонние звуки будут мешать как им, так и другим посетителям.
«Вот что значит ресторан для высшего общества…»
- Поняла, - она полезла в сумочку и выключила мобильник, пообещав себе включить его, как только выйдет на улицу. Мало ли…
Едва официант отошел, мужчина достал из своей сумки-планшета папку:
- Это ваша выписка, Кёко.
- Спасибо, - она благодарно кивнула, принимая документы в руки. Мелькнула мысль попрощаться и двигать отсюда, но чувство ответственности отогнало этот порыв. Это будет невежливо. – Какие-нибудь рекомендации дадите, доктор Арчер?
- Там все прописано, - он облокотился на столик, прямо разглядывая девушку. – Можно просто Джеймс, - она немного растерянно глянула на него. «В смысле, он предлагает перейти на «ты»?» – Какие планы на будущее?
- Ну… - немного сбитая с толку резким переходом, Кёко чуть пожала плечами. – Обычные. Вернуться в Японию…
- А чем ты занимаешься там?
«Угу, он уже перешел, не спрашивая» Решив ничему не удивляться и не обращать внимания на поведение, она спокойно ответила:
- Я актриса.
- Ого, - Арчер удивленно вскинул брови. – Давно снимаешься?
- Нет, пару лет, и то – не очень значительные роли в сериалах, которые популярны только в Японии, - девушка смущенно улыбнулась.
- А Хизури тоже актер?
Напоминание о парне заставило внутренне напрячься.
- Да, мой коллега.
- Понятно. И у тебя там есть перспективы?
«К чему он клонит?!»
- Ну, да, есть…
- Ты отвечаешь неуверенно, а значит, особо тебе там ничего не светит, - мужчина как-то неопределенно хмыкнул и сделал глоток воды из стакана. – Ты можешь остаться здесь, в Америке. Возможностей…
- Куда больше – вы это хотели сказать, доктор Арчер? – Могами чуть сузила глаза. – Я слышу это не в первый раз, но в моих планах нет покорения Голливуда. Мой долг – вернуться домой, туда, где меня ждут.
- Во-первых, Джеймс, - улыбка живо напомнила ей учителя, который пытается вложить хоть что-нибудь в головы туповатых школьников. – Во-вторых, Кёко, не делай стандартных ошибок всех, кто вылечивался от тяжелых болезней.
- Вы о чем? - непонимающе сморгнула девушка.
- О тебе и Хизури, - мужчина вроде и улыбался, но теперь его взгляд был острым, заставляя ее невольно поежиться про себя.
- При чем тут Куон?
- Кёко, - он выдохнул, вновь облокотился на стол, наклоняясь к ней, - я видел такие ситуации много раз – когда мужчина оплачивает все лечение девушке или женщине. И что бы ни лежало в основе мужских поступков, практически все женщины считали своим долгом отплатить своему «спасителю». И если у них не было денег, чтобы вернуть сумму, они решали… - взгляд окончательно стал пронзительным, - любить его до конца жизни и следовать за ним.
Кёко, похолодев от намека, чуть поджала губы:
- На что вы намекаете, доктор Арчер?
- Ты ведь поняла, да? – теперь мужской голос поменялся, став мягче и теплее, словно Джеймс слегка сетовал и упрекал. – Не надо делать из себя жертву – раз он оплатил мое лечение, спас, то теперь мой долг – быть с ним. До добра это никогда не доводило.
- С чего вы вообще взяли…
- Твои же слова или ты не ощутила, какой смысл несут они? – он усмехнулся на ее слабое возмущение. – Ты сказала, что он твой коллега, что твой долг – вернуться туда, где тебя ждут, то есть, если читать между строк, ждет он. Невооруженным глазом было видно, что ты для него не просто коллега, и ты тоже это знаешь… - Арчер замолк, когда принесли их заказ, и продолжил, когда официант с поклоном ушел. – Но, похоже, Хизури тоже не нужно, чтобы ты приносила себя в жертву. Иначе бы он не уехал.
Удар лишь задел по касательной нервно отбивающее ритм сердце:
- Доктор Арчер…
- Кёко, ты очень красива, молода – зачем тебе поклоняться тому, кто…
- Вы себя предлагаете в идолы? – чуть язвительно перебила его девушка.
- Упаси Господь, я-то тут при чем? – он притворно испуганно замахал вилкой.
- Тогда к чему весь этот разговор? Вы, уж извините, не тянете на мецената-психотерапевта.
- Я и не собираюсь им быть. Просто хочу предостеречь от ошибочных суждений и предложить тебе встречаться, - Джеймс намотал на вилку пасту и глянул прямо в сузившиеся от услышанного карие глаза. – Мы уже не врач-пациент, так что ничего не мешает. Ну, кроме твоего чувства долга.
Кёко опустила взгляд в тарелку.
«Да, Мооко-сан, ты была полностью права – для него это свидание. И такой вариант ты уже озвучивала. Вот только…» Стало смешно. «Я действительно так выгляжу? Эдакой простодушной наивной дурочкой? Даже после всего??»
Брюнет вопросительно приподнял брови, когда на губах актрисы появилась легкая улыбка.
- Знаете, доктор Арчер, - она произнесла последние два слова с нарочитым растягиванием и акцентированием, а затем глянула на него, - вы правы. Вот до последнего слова – правы. Вот только… как ни прискорбно огорчать вас, это все неприменимо ко мне. По одной простой причине, - девушка не отказала себе в удовольствии скопировать любимый жест Рена – пожала плечами и развела руки с сокрушенным видом, - я люблю Куона уже двенадцать лет. Вернее, я знаю его уже двенадцать лет, а люблю два года.
«О, как обтекает… А где уверенность? Где снисхождение взрослого к ребенку? Где разглагольствования о жертве?»
- Но вы не особо и…
- Не вам судить о наших отношениях, - на ее губах появилась милая, совсем не соответствующая холодным словам улыбка, - доктор Арчер. Вы ничего о нас с Куоном не знаете, - Кёко, не отрываясь, смотрела в темные глаза мужчины и едва заметно удовлетворенно улыбнулась, когда он отвел взгляд. – Спасибо за документы и – приятного аппетита.
Поднявшись, она оставила сумму своего заказа рядом с нетронутой пастой, вежливо поклонилась, но, сделав пару шагов к выходу, обернулась:
- И он – не лузер, доктор Арчер, - растерянность и злость, отразившиеся поочередно на лице врача, стали отличным завершением беседы для Могами. – Всего хорошего. Надеюсь, мы с вами больше не встретимся, - она предельно любезно улыбнулась, - в лучшем смысле этого слова.
Такси нашлось буквально в паре метров от ресторана. Назвав адрес, Кёко откинулась на спинку сиденья, прикрывая глаза и вслушиваясь в горделивое торжество, которым была наполнена душа.
«Да, именно так. Не лезьте к нам со своими шаблонными наблюдениями и советами, которые подходят обычным людям! Вас никто не просит. И уж тем более – не стоит бросаться признаниями в угоду мимолетному желанию получить то, что уже принадлежит другому…» Мысли полностью свернули на Рена, и в груди снова поселилась обиженная грусть. «Я тебя тут защищаю, а ты не звонишь… Тебе же не все равно – так почему? Неужели и Мооко-сан и Арчер правы и ты считаешь, что я начну жертвовать собой? Нет, я понимаю, что это в моем репертуаре, но разве ты, ты – не знаешь меня?! Разве ты не понимаешь меня лучше всех??»
Ночная иллюминация невольно привлекала рассеянный взгляд, но девушка практически не осознавала того, что видит.
«Рен, что ты сейчас делаешь? У тебя там уже утро – ты, наверное, как обычно, выпил кофе, едешь в агентство, следя за движением и не отвлекаясь от дороги…» Тоска отчаянно скрутила душу, выдавливая на глаза слезы. «Я так скучаю…» Честное признание того, что она гнала даже в намеках от себя, словно освободило сердце, заставляя его заметаться в груди, словно слепой щенок тычась в ребра. «Знаешь, я понимаю, я все понимаю – мы слишком о многом не договорили… И это фото – Рен, я безумно ревную тебя к тем девушкам… И скучаю…» Кёко закусила губу, пытаясь сдержать слезы. «Наверное, первым делом, когда мы встретимся, я буду просто смотреть на тебя… А ты – погладишь меня по голове, да?»
- С вами все в порядке? – водитель, воспользовавшись остановкой на светофоре, обернулся к ней.
- Да, все нормально, - она поспешно закивала. – Просто… хочется поскорее домой.
«Да, домой. Туда, где Рен. Где его упрямство, выводящее снисхождение… его усталость, которую он доверяет только мне…» Замершее сердце сжалось в комок, вызывая на губах призрак печальной улыбки. «Рен, ты меня слышишь, да? Я люблю тебя, люблю так, что… эти сутки будут просто бесконечными…»
По правде говоря из написанного больше всего я выделила эпизод с Томашем. Такой милый и светлый мальчик, несмотря на свой недуг. Очень понравился.
Очень хочется за Канаэ и Такарадой ещё поподглядывать 
