Всем, кто терпеливо ждал и верил - домо аригато
Претензии принимаются в любом виде
-----------------------------------
Резкий порывистый ветер заставил невольно поморщиться и поднять воротник куртки повыше, натянув перед этим на голову капюшон толстовки. Уезжая в темноте теплой ночи, парень как-то не подумал, что здесь, на берегу Мичигана, будет совсем не жарко, даже по сравнению с зимним Токио.
Благо, сразу рядом с вокзалом начинался торговый ряд с мелкими магазинчиками, в которых предлагали все, что может понадобиться приезжему южанину.
Куон выдохнул сигаретный дым и щелчком отправил бычок в стоящую рядом урну. Часы на площади показывали почти одиннадцать, и он, встав со скамейки, вновь направился к телефонной будке в десятке метров от набережной.
Номер, который дал Мацурини в последнюю их встречу, за все попытки дозвона уже въелся в память и, казалось, в замерзшие подушечки пальцев. Последний раз, мелькнуло в голове, пока в трубке слышались длинные вызывающие гудки. Потом все посылается в ад, а он сам…
- Студия Гарбонасиус слушает.
- Добрый день, - парень чуть поморщился от резанувшего ухо латиноамериканского акцента. – Мисс, вы можете меня связать с менеджером сериала «Однокурсники»?
- Он в больнице.
- А кто вместо него заведует набором персонала?
- Тодд Хатперт, но его нет еще, он появляется только после часа.
Он невольно усмехнулся такому рабочему расписанию:
- Ясно. Как к вам проехать?
- Синяя линия, пятая остановка от центра…
- Мисс, скажите просто адрес, - Куон чуть недовольно перебил латиноамериканку. – Мне проще будет добраться на такси.
В последовавшем вздохе явственно было слышно что-то про буржуя, который зажрался, затем, словно в отместку, женщина быстро протараторила адрес и повесила трубку.
Таксист попытался заикнуться, что слишком долго ехать, но парень лишь мрачно глянул на него, устроившись на заднем сиденье, и молча показал стодолларовую банкноту.
Скользя рассеянным взглядом по городским пейзажам третьего по населенности города страны, он осознанно старался держать голову пустой, чтобы… Чтобы не дать терзающим душу мыслям вновь набрать силу. Силу, от которой сердце сходило с ума, заволакивая взгляд пеленой ярости и ненависти.
Куон тихо выдохнул, невидяще глядя в окно.
Он устал. Устал сопротивляться, устал беситься от самого себя, устал бороться с самим собой.
«Сдаюсь»
Эта мысль пульсировала в голове, когда поезд отходил от Хьюстона, билась в виски, отдавалась грохотом в ушах и судорогами в желудке.
«Ты выиграл»
Было больно, до тошноты, до обкусанных губ, сбитых о стену костяшек пальцев – до желчного смеха над самим собой.
«Радуйся – я возвращаюсь!..»
Да, предложение Сержио, которое несколько дней назад было безоговорочно отвергнуто, сейчас было как нельзя кстати – ему не хотелось выслушивать самоуверенные нотации Лори, как, впрочем, маниакально следить за поведением Кёко, которая…
Он снова отогнал от себя воспоминание, в котором она доверчиво ютилась под боком, спорила, фыркала, улыбалась и плакала. В его руках, чуть благодарно сжимая их своими тонкими пальчиками.
«Не трожь ее… Это не твое»
Не твое – это стало заклинанием, новой мантрой, которой осколки той, Цуругинской личности пытались защитить самое чистое в темной душе. Не твое – и ошалевший от свободы Куон подчинялся, переключая внимание на самого себя, свои эмоции, которые уже готовились забурлить в душе и выплеснуться при самом удобном случае.
Не твое.
Мое еще будет. Такое же, как и я сам – злое, уверенное, дикое, жестокое, темное. Оно было и оно будет.
- Приехали. С вас…
Он не глядя кинул на переднее сиденье две купюры, вышел, закинул сумку на плечо и осмотрелся. Сигарета сама оказалась в губах, но парень удержал тянувшуюся с зажигалкой руку и вытащил сигарету. Вторая пачка за утро – многовато. Потом будет горло драть, а ему надо еще поговорить с менеджером и, если попросят, пройти пробы.
Студия нашлась минут через сорок педантичных поисков – пропускной пункт со шлагбаумом надежно перекрывал путь к нескольким видневшимся поодаль павильонам. В окошко пункта на парня сурово глянул внушительного вида мужчина в полувоенной форме:
- Вы к кому?
Куон покопался в памяти:
- Тодд Хатперт, студия Гарбонасиус.
- По какому вопросу?
- А по какому вопросу могут обращаться к менеджеру по персоналу? – немного саркастично поинтересовался он на подозрительный прищур. – Дайте-ка подумать…
- Так, парень, - охранник угрожающе сдвинул брови, - вали отсюда.
- Окей, - покладисто кивнул Куон и, сделав несколько широких шагов, перемахнул через шлагбаум. – Валить так валить.
- А ну стой!! – резкий рывок за сумку заставил его развернуться с самым угрожающим видом, от которого мужчина невольно отшатнулся. – Слышь, ты…
- Слушаю, - актер выразительно смерил его взглядом сверху вниз – разница в росте составляла не менее тридцати сантиметров. – Ну?
- Пропуска на тебя не было…
- Вы обладаете телепатией? – с тонкой улыбкой уточнил он. – Имя я не называл, а вы уже знаете, что пропуска не было. Так может, вы сразу и узнаете причину, по которой я пришел, и отправитесь дальше разгадывать сканворд и одним глазом следить за хоккейным матчем? – охранник немного спал с лица. – Или все же я не прав?..
- Я позвоню на студию!..
- Да ради бога, - парень даже не стал ждать, пока собеседник доберется до своей будки, и снова продолжил путь. Куда именно идти – он не знал, но пофигистичность, овладевшая им после перепалки с блюстителем шлагбаума, не давала волнению или тревоге даже повода появиться. Ну не найдет он с первого раза студию – найдет со второго, с третьего, с энного. Его ж там никто не ждет…
«Интересно, а Кёко ждала его сегодня?..»
«Не твое… дело»
Да, да, помню. Не мое дело. Совсем.
- Вы к кому? – молоденький парнишка с нарукавником, на котором красовалась надпись «Охрана», с удивлением уставился на высокую фигуру.
- Студия «Гарбонасиус»? Тодд Хатперт на месте уже?
- А, счас… Мистер Хатперт!..
Куон лишь флегматично хмыкнул, когда парень, позабыв про свой пост, кинулся внутрь павильона. Ну вот, всего около часа и четвертая студия оказалась той, которой надо. Заодно и время убито, чтобы не ждать того самого, который появляется на работе после часа.
Менеджером оказался хмурый мужчина серого вида. Причем, практически в прямом смысле слова – светло-русые, серые волосы, серый офисный костюм, мешком висевший на худощавом теле. Блеклые серые глаза с равнодушием оглядели парня:
- Вы по какому поводу?
- Я по рекомендации Сержио Мацурини.
- За мной.
Идя следом, Куон ловил на себе заинтересованные взгляды персонала, и внутри начала нарастать легкая раздражительность от такого ненужного внимания. Хотелось ответить на каждый взгляд своим, причем таким, чтобы в нем читалось большими буквами – идите на…
Коридор, петляющий между закрытыми мини-павильонами и открытыми съемочными площадками, вывел обоих к небольшому кабинету, в котором приютились два шкафа, забитые коробками с лентами и кучей папок, и три небольших стола между ними. Два пустовало, за третьим сидел смуглый мужчина лет сорока с нервным худым лицом.
- Адам Лембе, продюсер сериала, - Тодд представил его. – Это по рекомендации Мацурини.
«ЭТО?!»
- По какой именно? – Адам уставился на парня, который с трудом сохранил невозмутимое выражение на лице:
- Сержио говорил, что вам нужен японец для роли в сериале, - вытаращенные глаза заставили напрячься. – Мое имя Куон Хизури.
- Парень, ты себя в зеркало видел?.. – спустя пару секунд протянул продюсер.
- Утром.
- Тогда скажи с какого, на хрен, бока ты японец?! – Лембе в чувствах даже откинул от себя папку, которую просматривал до прихода менеджера и актера. – Сержио что, решил поиздеваться надо нами?!
- Я наполовину японец…
- Да мне….!! Нам нужен низкорослый, худой, чернявый узкоглазый!! Понимаешь, - мужчина даже для наглядности растянул уголки своих глаз двумя пальцами, - узкоглазый!! А-зи-ат!!
Парня внезапно охватило веселье вместо ярости или раздражения:
- То есть, я могу быть свободен?
- На все четыре стороны!!
Он покосился на флегматичного менеджера, хмыкнул и развернулся:
- Да без вопросов. Не провожайте, не заблужусь.
Путь назад показался короче – возможно, из-за того, что Куон действительно… веселился. От души, сдерживая улыбку, которая так и норовила растянуть губы и дать выход язвительному смеху.
Отказали. Не глядя на озвученное собственное имя и имя ментора. Отказали просто потому, что он – не тот типаж.
Он кашлянул в кулак, пряча смешок, и закусил губу, разойдясь в коридоре с тучным мужчиной и выходя на улицу мимо все того же паренька.
Класс.
Просто потому, что именно он – не подошел. Не соответствовал образу, не подошел под сценарий.
Супер.
Впервые отказ не принес обиды, злости, раздражения – только злорадное веселье и смех над самим собой. И не надо грызть себя, думая – а что бы было, если бы не…
Куон подставил лицо под солнечный луч, все-таки пробившийся сквозь низкие зимние облака, и улыбнулся.
«А что, мне нравится. И плевать, что отказали – найду работу. Потому что я – есть, и меня могут наказать за то, что я - я…»
- Эй, сэр, сэр… Да стой же ты!.. – догнавший паренек-охранник вцепился в рукав куртки и выдохнул. – Там назад зовут…
- Мне отказали.
- Ну… сказал догнать тебя.
- Кто сказал? – немного недоуменно поинтересовался актер, сбитый с хорошего настроения.
- Джефферсон.
Незнакомое имя заставило вскинуть брови, но потребовать объяснений он не успел – охранник с упорством осла потянул его назад:
- Идем, мне надо вернуться на пост…
- Ты уже ушел с него.
- Вот и надо вернуться поскорее…
На входе в павильон топтались Адам и тот самый толстяк, который повстречался ранее в коридоре. При виде Куона он просиял, показал средний палец продюсеру и заспешил навстречу:
- Парень, ты то, что надо!!
- Мистер Джефферсон, верно? – получив кивок, актер указал на хмурого Лембе. – Он сказал, что я не подхожу…
- Азиата мы найдем, в конце концов, корейцев тут – как собак…
- Так вам японец или кореец нужен??
- Да какая разница?! – искренне поразился толстяк. – Парень, ты думаешь, зрители разберут?!
- Так, а я вам на что?
- Я скандинава искал!
Куон потрясенно уставился на него:
- Скандинава?!
- Ну да, нам там по сценарию еще и скандинав нужен! Я как тебя увидел в павильоне – так сразу понял, что само оно. Как звать?
- Куон Хизури.
- А ты точно японец?! – настала очередь Джефферсона удивленно оглядывать парня. – Имя американское, внешность тоже…
Веселье по новой охватило душу:
- Наполовину японец. Честно. Могу сказать что-нибудь по-японски.
- Я тоже знаю, - отмахнулся мужчина. – Саке, сакура, гейша, суси, - Куон едва не подавился от услышанного, уже не зная, смеяться ему или плакать. – Ладно, я Абрахам Джефферсон, второй продюсер сериала, - стал сразу понятен жест в сторону хмурого Адама, как и самоуверенность, с которой Джефферсон, дотянувшись, хлопнул парня по плечу. – Пошли, определимся с остальным.
- Держи сценарий по твоей роли, - в руки актера перекочевали несколько распечатанных листков. – Сниматься завтра, с утра, в павильоне по соседству. Там же можно будет и перекусить на обеде. Ну, все, наверное, - Абрахам глянул на первого продюсера, который с независимым видом пожал плечами.
- А где контракт? – скрутив «сценарий» в трубку, поинтересовался Куон и невольно насторожился, когда ответом ему были два непонимающих взгляда. – Контракт, в котором обговариваются условия работы, обязанности, оплата.
- Парень, ты идешь на роль массовки – какой контракт?
- Он у нас только для основного актерского состава, - немного извиняюще поддержал коллегу Джефферсон. – Не волнуйся, мы не кидаем актеров массовки.
- Мне все равно, кидаете вы или нет, но работать без контракта – все равно что гонять на ралли и не пристегиваться, - парень демонстративно положил сценарий на стол первому продюсеру. – А я предпочитаю, как правило, соблюдать ПДД и простейшие требования техники безопасности.
- Слушай, а ты принципиальный, - улыбка, появившаяся на лице Лембве, была натянутой, с долей неприятной радости. – То есть для тебя главное, чтобы была бумажка? Это Америка, парень. Здесь…
- Погоди, Адам, - толстяк жестом остановил его и нахмурился, глядя на невозмутимого актера. – Куон, никто тебя не возьмет с контрактом с улицы, ты это понимаешь? Отснимешься, получишь свои пару сотен баксов, но это будет отличным способом заработать репутацию…
- Я уже заработал ее, - холодная ухмылка искривила губы Куона, который развернулся к дверям. - Нет контракта – нет роли. Разговор окончен.
- Твою ж мать…
«Вот именно»
Идя в четвертый раз по одному и тому же пути, он ощущал двоякое чувство разочарования и облегчения. «Вот чуял же, что подвох, пусть даже от Мацурини. Вопрос кто кого хотел обмануть – они Мацурини или он меня? К черту всех. Работать без контракта в ситкоме? Да даже семь лет назад я бы послал их! За американской мечтой не гонюсь…»
Паренек на выходе уже заинтересованно встрепенулся при его виде:
- Опять уходишь?
- Видишь, какой я привередливый, - хмыкнул Куон, рассеянно хлопнув по карману куртки в поиске сигарет. – Сериал этот вообще популярный?
- Ну… смотря у кого, - собеседник с жадной завистью провел взглядом сигарету и просиял, когда и ему предложили поживиться в пачке. – Тинейджеры, типа моей младшей сестры, тащатся. А по мне – так все надумано, - он замялся и оглянулся на павильон. – Не по-настоящему. Но ведь и не требуется, да?..
- Конечно. Удачи.
Кивнув на прощание, актер двинулся к проходной, с мрачным удовлетворением анализируя произошедшее.
«Мне отказали лишь потому, что мой типаж не подходил… Может, действительно, надо было начинать именно здесь, на севере? Где мало кто интересуется голливудскими разборками? Им вон, интереснее местное «мыло», со шведами, японцами и кучей постельных разборок… Но тогда бы…» В памяти встало девичье лицо, в который раз за сегодня вызвавшее спазм в груди. «… мы бы снова не встретились… Черт, а если бы тот придурок не был таким тщеславным – мы бы тоже не встретились!!» Спазм сменился жгучей мрачной злостью. «Боже, благослови Фуву за его идиотизм!!»
Оставив за спиной пропускной пункт с подозрительно следящим охранником, телевизор которого на сей раз был выключен, парень двинул по улице, не обращая внимания на направление. Цели теперь не было, как и мыслей – что делать дальше. В горле, равно как и слева в груди, саднило, давило, вынуждало мрачнеть все больше.
Если это действительно простуда, что неудивительно, учитывая погоду, то будет просто забавно слечь здесь, непонятно где, проваляться с температурой… Кто будет тут лечить его, окромя его самого?..
Мысль незаметным образом свернула на воспоминания о девушке, и лишь осознав, что на губах играет легкая улыбка, Куон чертыхнулся.
«Не твое!!»
Но воспоминание не уходило, никак не поддавалось самовнушению, расцветало деталями, мелочами, которые, почему-то вспоминались сейчас невероятно четко – тепло ее рук, едва слышный скрип кровати, когда она наклонялась вперед или выпрямлялась, особенный легкий цветочный запах от ее одежды, темно-янтарная глубина глаз, в который взгляд увязает, как муха…
Желваки проступили вместе с едва слышным скрипом зубов.
«Не твое! Не твоя!! Хватит… Я не имею права, не имею!.. Не имею права заставлять ее бояться, ожесточаться… Не хочу… Не могу… Мне плевать на остальных – но только не она…»
Слюна стала настолько едкой от ненависти к самому себе, что он даже поморщился, когда сглотнул.
«Кто я? Чудовище, убийца, паяц, тот, кто вообще должен был остаться там, на дороге… А вместо этого, подменившись, принялся жить… Даже надеяться… Хотя какое право имел на это? Тем, что думал только о себе? Думал о своих желаниях? Думал о том, что я хочу? Да, хотел, мечтал, думал, но ведь за грехи надо платить!..» Горькая полуухмылка искривила губы. «Да, платить… А лучший способ отплатить – убить его. Или, как в тех мифах, засадить чудовище в лабиринт. Заманить, пообещав волю, свободу, позволить почти все… пройти лабиринт и выйти с другой стороны, оставив его в нем. Навеки. Забыв навсегда о том, что был когда-то Куон Хизури. Только Цуруга – идеальный, вежливый, сдержанный…» На месте желудка образовалась тошнотворная пустота. «… и нелюбимый. Это станет отличной эпитафией – мне настоящему»
На город медленно опускались ранние зимние сумерки, вынуждая уличные фонари неспешно загораться, словно и они замерзли за весь день. Вот только бредущий в толпе парень не ощущал такого, пусть даже неторопливого просвета в своей душе. Там была лишь опустошенная темнота.
**
По телевизору шла передача, но Кёко даже не пыталась вникнуть в ее суть. Сейчас, после яростного утра, бурного дня она чувствовала полное опустошение в груди. Не хотелось даже шевелиться, не говоря уже о том, чтобы что-то делать…
«Я… я ждала весь день, что он позвонит… Сколько там лететь? Четырнадцать часов?.. Он уже в Японии – и ни разу не позвонил, не спросил, как я… Хотя бы как человек, который спас меня… Хотя бы как сенпай… Почему? Почему уверив меня в том, что будет рядом до самого конца, полностью забыл обо мне, кидаясь к работе?.. Или у него просто нет времени?.. Ведь почти две недели – сколько там проектов?.. Тогда я вообще не имею права на него обижаться…»
Шум воды в ванной затих, и спустя минут десять в гостиной появилась Котонами, вытирающая на ходу мокрые волосы:
- После такого жаркого дня так приятно принять душ… - она осеклась и нахмурилась. – Кёко, ты здесь?
- Конечно.
- Что-то незаметно, - проворчала Канаэ на тихий ответ и, повесив мокрое полотенце на спинку кухонного стула, устроилась рядом. – Устала? Как себя чувствуешь?
- Странно… - так же тихо призналась рыжевласка и, выдохнув, сгорбилась, словно вместе с воздухом вышел и стержень, державший спину. – Я… такое ощущение, что я заблудилась…
- Это из-за Цуруги?
Не в силах сказать, она лишь кивнула в ответ на предположение.
- Ну и? На нем что, свет клином сошелся? Он же звезда, - из уст Котонами слово прозвучало почти ругательством, заставив Кёко вздрогнуть и вскинуть голову. – Ты здесь маешься, а он там цветет и пахнет.
- За что ты так его ненавидишь? – синие глаза чуть расширились, встречая непонимающий кареглазый взгляд. – Мооко-сан, за что ты настолько его не любишь?
- А за что мне его любить? – немного раздраженно отозвалась Канаэ. – За то, что думает, будто только ему под силу спасти мир? За то, что репутация превыше всего, а идеальный Цуруга Рен не имеет недостатков?
- Это неправда…
- Неправда? – язвительно хмыкнула она. – А как же тогда вчерашнее представление? Он разве что не кланялся с официальным лицом и приличествующими ситуации фразами! Честно, - девушка приложила руку к груди, - я после того, как узнала о твоей болезни, даже немного зауважала его, подумала, что в кои-то веки он стал человечнее, когда все бросил и увез тебя. Но когда он просто-напросто свалил, сдав тебя на руки Такараде, я не могу даже подумать о нем хорошо.
- Ты не права…
- Серьезно? Ну попробуй убедить меня в том, что я не права.
Кёко сжалась от снисходительного тона. Сердце протестующе стучало в ребра, требуя опровергнуть чужие слова, которые порочили его. «Но что я могу ей сказать из того, что знаю?.. Что я вправе рассказать из всех наших откровений и разговоров? Или о разговоре с Такарадой-саном утром?..»
- Он не такой, как ты думаешь…
- Это потому, что ты влюблена в него, - тут же парировала Котонами. – Ну-ка, вспомни, ты не так ли думала о Фуве?
Напоминание о своих ошибках юности мгновенно опустили настроение ниже нуля:
- Я была идиоткой!! Это совсем другое!
- Чем оно другое?
- Да хотя бы тем, как Рен ко мне относился!! – Кёко не выдержала снисходительности, отодвигаясь от подруги. – Он приехал сюда со мной, он поддерживал меня во время обследования и операции, он… Он первым заподозрил неладное!!
Лишь увидев, как недобро сузились глаза у черноволосой актрисы, она поняла, что фактически обвинила ее в невнимательности.
- П-прости…
- Он козел, как и все блондины, - жестко отрезала Канаэ и развернулась к телевизору.
- Мооко-сан…
- Если у него на первом месте не работа, а ты – почему же он не позвонил сегодня, а?!
Сердце болезненно сжалось – значит, не у нее одной были такие мысли.
- Он… может быть занят, ведь…
- Ты что, сама не слышишь, что оправдываешь его? – недобро поинтересовалась Котонами. – Кёко, очнись – ты готова придумать ему все, что угодно, хоть перелом обеих рук, лишь бы не признать того факта, что он с облегчением удрал отсюда, стоило лишь узнать, что операция прошла успешно!
Кёко опустила голову, прикрывая глаза. Слезы уже давно просились на волю, но она все еще боролась с ними.
«Неправда… Он был рад, что я вылечилась… Иначе бы он тогда так не предлагал ехать в Германию, Израиль… Не злился бы так на врачей… Не обнимал бы меня… Он не играл!!» От злой уверенности, с которой мысли пульсировали в висках, слезы все-таки покатились по щекам, и девушка поспешно смахнула их, поднимая голову:
- Знаешь, Мооко-сан, я его люблю. И буду любить, пока… не увижу сама, что ты права, - Канаэ открыла рот, но рыжевласка решительно ее перебила. – Да, я дура. Да, я влюбилась в самого знаменитого актера Японии, но черт возьми – в таком случае это лишь моя ошибка! Начни совершать свои, чтобы иметь право мне указывать на мои!!
Долгое напряженное молчание прервалось тяжелым вздохом черноволосой актрисы, которая с кривой улыбкой отвернулась к телевизору:
- Уже. Так что имею.
- Что – уже?
- Уже совершила. Точно так же влюбилась не в того, в кого надо. И тоже дура.
Глаза Кёко расширились от изумления, мгновенно заменившего все негодование и злость:
- Мо…Мооко-сан, ты о ком?.. – страшная догадка опалила сознание. – Погоди… неужели все эти придирки к Рену, вчерашнее пари и…
- Ты что, белены объелась?! – от возмущения Канаэ даже отодвинулась на противоположный край дивана. – Да меня от одного лишь твоего предположения в пот бросает!
- Тогда кто?!
Кривая гримаса, в которой открытым текстом читалось «Господи, какая я же я дура!», озадачила еще больше. Перебрав в уме всех знакомых, Кёко ощутила, как задергался глаз:
- Мооко-сан… - она придвинулась ближе, не сводя пристального взгляда с напрягшейся подруги, - ты же не будешь говорить, что это Шо?! Даже если бы я ненавидела тебя, я бы не пожелала тебе такого…
- Тьфу на тебя! – Котонами решительно поднялась и сверху вниз покровительственно глянула на нее. – Твоего Шо я в гробу видала, в белых тапочках, ясно?
«Тогда кто?! Кто такой, что ты сама сказала – не тот, кто надо!! Рейно? Киджима? Или я вообще его не знаю??»
Деликатный стук в дверь немного сбил с мысли. Вошедший следом Такарада с самой лучезарной улыбкой поклонился девушкам:
- Добрый вечер! Не соскучились?
- Уже нет, - буркнула Канаэ и вздохнула. – Вам чай или кофе?
- Чай – кофе без коньяка на ночь вредно, - мужчина сокрушенно вздохнул. – Старость не радость.
- И молодость гадость, - в тон ему отозвалась девушка и оглянулась на подругу. – Ты тоже чай?
- Ага… - Кёко растерянно кивнула, вызвав внимательный взгляд президента:
- Могами-кун, ты как себя чувствуешь?
- Нормально.
- Это хорошо, - Лори устроился в кресле так, чтобы видеть обеих, и с загадочным видом произнес. – Девушки, как вы относитесь к опере? – поймав два подозрительных взгляда, он тут же выставил руки перед собой. – Спокойно, никакого подвоха. Я просто купил три билета в Хьюстон-Гранд-Опера на «Сон в летнюю ночь». Классика, Шекспир, мистерия… Как вам идея?
- Прямо сейчас??
- Завтра, завтра, Могами-кун, - успокаивающе улыбнулся мужчина. – Утром на обследование, потом по магазинам, а вечером – в оперу. Разве не чудесный день будет? Я так давно не был в опере…
- Погодите, - в гостиную вернулась Канаэ, невольно хмурясь. – Но в оперу надо что-нибудь… более официозное, чем наши джинсы и шорты!
- Котонами-кун, я поэтому и упомянул про магазины, - спокойно пояснил Такарада. – Все просто ведь…
- Это дорого!!
- Хорошо, даю в рассрочку без процентов необходимую сумму.
- Э?! – теперь уже Кёко вытаращилась на него. – Вы что, ростовщик?!
- Так, хватит пререкаться! – у нее сразу возникло предположение, что сейчас президент стукнет кулаком по столу. – Я тут, понимаете ли, стараюсь, хочу показать вам прекрасное искусство европейской оперы, а они носы воротят!
- Мы не воротим, мы просто…
- Вот и не воротите, - прервал президент и выудил откуда-то из-за пазухи небольшую коробку конфет. – Давайте просто попьем чаю, без всяких необоснованных подозрений. Договорились, девушки?
- Вы уже сами по себе – подозрительны, - буркнула Канаэ и нахмурилась, когда он сложил руки на груди, откидываясь в кресле:
- Котонами-кун, ты совсем стала грубиянкой. Что случилось?
Кёко немного испуганно метнула взгляд на подругу и открыла было рот, чтобы пояснить, что та волнуется за нее, вот и нерничает…
- Да вот понимаете, Такарада-сан, случилось то, о чем вы так долго мечтали, - девушка сложила руки на груди, словно решила скопировать мужчину, - я влюбилась.
«Ох, что сейчас будет…»
- По-настоящему?
- Настоящее не бывает, - кивнула Канаэ, заставляя его широко улыбнуться:
- Так это же замечательно!
- То есть, вас веселит сам факт моего падения и совсем не заботит тот, кто заставил меня так низко пасть?!
- Ты не понимаешь, - Лори поднялся с самым счастливым видом. – Мне было просто тяжело смотреть, как ты, встречаясь со всеми теми парнями, старательно пыталась выполнить пункт номер один отдела «Люби меня»…
- Значит, - Котонами недобро прищурилась, - вы следили за мной.
- Канаэ-чан, зачем следить? Везде есть лишние глаза, а уж если прислушаться…
Девушка внезапно сорвалась:
- Не называйте меня Канаэ-чан!! Я не ребенок!!
Кёко, затаившись на диване и испуганно следя за разворачивающейся сценой, встрепенулась, услышав в вопле звенящие слезы:
- Мооко-сан!..
- Хорошо, не буду, - мужчина, мгновенно став серьезным, чуть кивнул. – Прости, я не хотел обидеть тебя. И ты права – ты совсем не ребенок.
«Такарада-сан извиняется?.. Будда, что происходит с миром?!» Шокированно хлопнув ресницами, Могами едва удержалась, чтобы не проверить у себя температуру. «Мооко-сан влюблена, признается, истерит…»
- Вот именно! – Канаэ тяжело дышала, будто пробежала марафон. – Я не ребенок! Сколько можно вообще…
- Не ребенок, - уже более спокойно подтвердил Такарада и протянул к ней руку. – Я не забуду.
Поколебавшись, черноволосая актриса вложила свою руку в его, и Кёко ощутила сильнейшее желание исчезнуть из комнаты – мужчина уверенно поднес девичьи пальцы к губам и поцеловал их:
- Обещаю.
Проследив, как краска дикого смущения мгновенно заливает щеки, лицо, шею, уши подруги, а затем проводив бросившуюся в свою комнату Котонами, рыжевласка повернула голову к выпрямившемуся президенту:
- Такарада-сан, вы бабник. Теперь я точно знаю это.
- Я бабник?! – изумился он. – Могами-кун, как ты можешь меня обвинять в таком?
- Могу, - хмуро ответила она. – Иначе бы вы точно знали, что такие жесты недопустимы для порядочной японской девушки.
- О Господи…
- А я все думала – откуда у Рена такие замашки…
- Вот не надо! – тут же парировал Такарада, опуская руку, прикрывавшую за секунду до этого лицо. – Он всегда таким был!
- Неправда, - уверенно возразила Кёко, поднимаясь. – Это вы его такому научили – и руки целовать, и щеки, и смущать всячески.
- Могами-кун, когда мужчине нравится девушка или же он настоящий джентльмен, то он не откажет себе в удовольствии показать свое уважительное отношение к даме.
Она встретила взгляд и не отказала себе в удовольствии поддеть мужчину:
- Я правильно понимаю, что по отношению к Мооко-сан вы – настоящий джентльмен?
Не дожидаясь ответа, девушка направилась на кухню, где уже начинал свистеть поставленный чайник.
«Было бы прикольно, если бы он сказал – да нет, просто она нравится мне, как девушка… Хотя – глупости какие! Нет, я не спорю, что Такарада-сан любому в своем возрасте сто очков форы даст, но именно возраст…»
- Могами-кун, - президент, не подозревая, что его сейчас рассматривают как претендента на руку его подопечной, подошел ближе, - а Котонами не говорила, в кого влюбилась?
- Нет, - она покачала головой, заваривая ароматный оранж пеко, - лишь сказала, что не в того, в кого надо.
- Плохо. Совсем плохо…
- Почему? – Кёко, забыв на мгновение о чае, глянула на него.
- Потому что сейчас она корит себя и считает, что это падение, а не подарок… - Такарада вздохнул. – Можешь как-нибудь узнать у нее, о ком речь?
- Зачем? – насупилась она, ставя пустой чайник на плиту. – Это ведь личная тайна. И если Мооко-сан не хочет никак сообщать ее, мне что, пытать ее??
- Затем, что можно было бы аккуратно исправить ее мнение о том, что выбор неправильный, - он сложил руки на груди, кивая своим словам. – Может, парень вполне хороший, просто она считает его не тем, в кого могла бы влюбиться…
- А если она права?
- А если нет? – тем же тоном парировал мужчина. – Часто мы видим то, что есть на самом деле? – выразительный прищур заставил Кёко насупиться еще больше – чудился намек на нее саму. – Потому и говорю – надо бы узнать.
Она с сомнением глянула на него:
- И все же это личная жизнь. И вмешиваться в нее…
- Не принято? – подхватил Лори. – Да, не принято. Но разве ты сама не волнуешься за подругу? Она, в свою очередь, очень даже переживала за тебя.
- Такарада-сан, я тоже переживаю за нее.
- Но?
Девушка насупилась на откровенное подначивание:
- Но пытать ее насчет того, в кого же она влюбилась – не буду. Если Мооко-сан настолько терзается из-за своих чувств, то расскажет сама.
- А если тебе представиться возможность узнать это в обход откровенного разговора?
- В смысле?
Такарада с каким-то заинтересованным видом хмыкнул:
- В прямом. Например, услышишь ее разговор с ним. Не специально, случайно… Закроешь уши? Ничего не скажешь? Или наоборот – вызовешь на прямой разговор?
«Что за странные вопросы? К чему он все клонит??»
Ответить она не успела – Котонами рывком открыла дверь своей комнаты, вышла в гостиную и сумрачно глянула на обоих «заговорщиков».
- Мооко-сан, чай готов, - невольно обрадовавшись, что спонтанный допрос прекращен, Кёко поспешила поставить чашки на поднос и понесла его к журнальному столику. – Давайте пить чай.
- Чай – замечательно! – мужчина деловито потер руки, идя следом. – Канаэ, присоединяйся. Конфеты, между прочим, Джирарделли, с корицей. Уникальный вкус, но если к нему привыкнуть, то весь другой шоколад будет казаться… - он поморщился, - обыденным.
- Такарада-сан, - голос Котонами был необычайно тих, заставляя рыжевласку мгновенно насторожиться, - вы действительно… в курсе, на сколько свиданий я ходила? - Лори с самым невозмутимым видом кивнул. – И вы не против?
- Канаэ, - мягко произнес он, подходя к ней. – Против, - девушка вскинула голову, неверяще глядя на него. – Не надо «выполнять план», понимаешь? Нет, я понимаю, что ты юная девушка, которая хочет ходить на свидания, но именно – когда хочет. Когда чувствует себя легкой бабочкой, а не птицей со спутанными лапами и подрезанными крыльями, - взгляд мужских глаз был теплым, как и голос, и Кёко сглотнула, чувствуя, как сердце начинает колотиться в груди. «Птицей со спутанными лапами? Да, верно… Словно в силке, не зная, отчего и за что!.. Почему Рен не позвонил??» - Ты обманываешь саму себя, принуждаешь улыбаться тем, кто не вызывает в твоем сердце настоящего отклика. Зачем? Ответ очевиден – для того, чтобы наконец отвязаться от отдела «Люби меня», верно? Но это ведет к тому, что в душе все сильнее растет желание чуда. Чуда любви.
- Такарада-сан, поменьше пафоса и патетики, - внезапно скривилась черноволосая актриса и обогнула его, направляясь к дивану. – Завязывали бы вы со своими проповедями. Честное слово – тошнит.
Кёко показалось, что на мгновение в комнате даже потемнело, а затем мужчина хмыкнул и пожал плечами:
- Что ж, раз я настолько тебя раздражаю, то не буду портить вам аппетит. Спокойной ночи, девушки.
Она метнула пронзительный взгляд на помрачневшую подругу, а затем кинулась следом за уходящим президентом:
- Т-такарада-сан!.. – вылетев на площадку, девушка взволнованно запнулась, когда он обернулся к ней. – П-про…
- Тсс… - Лори приложил палец к своим губам и тихо проговорил. – Вернись, Могами-кун. Не оставляй сейчас свою подругу.
- В-в…
- Иди. Успей хоть здесь.
«Успеть хоть здесь?..» Она в шоке смотрела ему вслед, а затем оглянулась на открытую дверь квартиры. «Я… опоздала куда-то?» Тревожный страх сжал сердце, заставляя невольно подавиться вздохом. «Куда? Что я не успела?! Или… он имел в виду то, что я не поговорила с Реном?! Но откуда он знает об этом?!! И… Стоп, Кёко!! Сейчас главное – Мооко-сан!!»
Вернувшись в гостиную, Кёко прикусила губу, глядя, как Котонами какими-то резкими движениями разворачивает каждую конфету, а фольговый фантик скатывает в мелкий шарик. Освобожденная конфета небрежно кидалась назад в коробку.
- М-мооко-сан, не стоило так разговаривать с…
- Я люблю его.
- А?..
- Я люблю Такараду Лори, - не отвлекаясь от своего занятия, хмуро повторила Канаэ, и рыжевласке пришлось поспешно уцепиться за спинку дивана, чтобы не рухнуть с ослабевших ног. – Но в его глазах я сопливая девчонка, чуть ли не возраста его внучки… - нервный смешок был почти не слышен в монотонном бурчании телевизора, - … его внучки!.. И это бесит!! – горсть блестящих шариков полетела в экран, а сама девушка спрятала лицо в ладони, сдавленно повторяя. – Бесит, бесит, бесит…
«Я подумаю обо всем завтра»
Кёко молча села рядом с дрожащей подругой, обняла ее за плечи, привлекая к себе, и замерла, когда та расплакалась, тихо всхлипывая:
- Я… ду-ура… з-знаю… но… блин, я люблю его… люблю… давно…
Она гладила ее по голове, вслушивалась в дрожащий голос и упрямо гнала от себя мысли.
«Я подумаю завтра. О Мооко-сан, о Такараде, о нас с Реном… завтра»
я уже размечталася что будет прода. 
Но её все нет и нет 
можно я побью немного Рена?
Наверняка сидит теперь в каком-нибудь темном углу и пересчитывает - все ли тараканы на месте... 
А Рену и Кёко побольше уверенности 
"У меня все хорошо - я в танке".
спасибо огромное за проду!!!!!! 
