|
Зеркало в ванной комнате послушно отражало бледное лицо с покрасневшими глазами. Губы растянулись в горькой ухмылке.
«Красавица…»
Внутри было пусто до отупения, словно не она час назад вжимала лицо в подушку, пряча боль и слезы от всего мира. Память прокручивала суровый приговор, сказанный равнодушным деловым тоном абсолютно незнакомого человека – опухоль прогрессирует… только консервативное лечение… Вспомнилось извиняющее лицо Имиды – вы должны понимать, что гарантии химиотерапия в вашем случае не дает…
Кёко сглотнула ком в горле и, открыв кран, подставила руки под холодную воду, набирая ее в пригоршню.
«Вот именно – не дает. Зачем тогда та женщина так уверенно командовала? В среду, с вещами… Да и не ответила она на вопрос Рена…» Дыхание перебило в груди, когда вода опалила горящие щеки, но девушка упрямо плескала ею на лицо, пока не ощутила, как дрожь начинает пробивать тело.
«Рен…» Зеркальный двойник так же подавленно смотрел в карие глаза. «Почему он не понимает, что ничего не будет хорошего?.. Сам же слышал, сам присутствовал!.. И все равно – поедем в другую клинику, в другую страну… Глупости, глупости! Вернуться домой, спрятаться подальше от всех, чтобы никому не напоминать своим видом о себе, и…»
Деликатный стук сбил с мысли.
- Что?..
- Ты там не заснула?
Она нахмурилась, чувствуя насмешку в низком голосе. «Он… за кого он принимает меня?! За истеричного ребенка, который просто из-за каприза упрямится на своем?! Почему он не может понять, что это не каприз, это мое решение, которое я приняла еще в Японии! Имида был честнее – он прямо рассказал, что шансы на излечивание минимальны…»
- Нет!
- Тогда в темпе, Олден будет минут через десять.
Раздражение утихло при мысли о неожиданном визите, из-за которого сенпай стащил ее с кровати буквально за шиворот. «Зачем он к нам едет? Поговорить со мной? А смысл? Пять врачей дали свое заключение… Вернее, шесть…»
Вытеревшись и еще раз глянув на себя в зеркало, Кёко вышла из ванной и остановилась у кресла. Актер, сидевший на диване и со скучающим видом переключавший каналы, глянул на нее:
- Заказать потом пиццу?
- Я не хочу есть… - она медленно опустилась в кресло. Задумчивое хмыканье заставило покоситься на блондина. – Что?
- Ты точно Могами Кёко? – полуулыбка была чуть насмешливой и заставила напрячься, чувствуя вновь вернувшееся раздражение. «Чего веселится?! Еще и лицо такое – словно сидит на курорте и ничего не волнует…»
Звонок в дверь заставил парня подняться с дивана с той же улыбкой и невозмутимо пояснить:
- А вот и гость.
«Он действительно полностью расслабился из-за того, что позвонил..?» Внезапно в памяти всплыл утренний разговор в машине, и вслед за пониманием стыд окатил актрису с головы до ног. «Будда… как я могла вновь поверить этому выражению?!.. Он же сам сказал – пока я не стесняюсь и плачу, он…» Собственная глупость заставила окончательно пасть духом.
- Здравствуйте, - Олден степенно вошел в квартиру и благодарно кивнул, когда Цуруга пригласил его к дивану. – Я решил не откладывать разговор на завтра или послезавтра, потому и позвонил, - он встретился взглядами с подавленной девушкой и понимающе вздохнул. – Расстроили вас утром, да?
- Было такое, - вместо рыжевласки ответил Рен, дожидаясь, пока мужчина устроится на диване. – Кофе? Или что покрепче?
- Нет, ничего не надо, - профессор покачал головой и глянул на сжавшуюся в кресле Могами. – Лучше сразу к делу. Итак, Кёко, насколько я помню, вы не очень-то стремились к стандартному лечению.
Она, припомнив дневной разговор, покосилась на садящегося в кресло напротив сенпая и кивнула:
- Я… надеялась, что тут предложат что-то другое… - сердце все сильнее сжимала тревога от непроницаемой маски на лице парня. Некстати вспомнилась собственная брошенная фраза о чудесах, и японке откровенно поплохело. «Будда, что же сейчас он думает…»
- Я понял.
- Профессор, - Рен закинул ногу за ногу с чуть отстраненным видом, - мне не показалось, что утром вы были не согласны с мнением ваших коллег?
На лице гостя появилась немного растерянная улыбка, которая затем сменилась откровенным удовольствием:
- Не показалось. И именно поэтому я позвонил вам. В общем, - он перевел взгляд на напряженную девушку, - предлагаю вам альтернативу.
- В смысле? – невольно озадачилась она, немного отвлекаясь от самобичевания от невнимательности.
- Слышали ли вы о гамма-ноже? – Олден откинулся на спинку дивана, с хитрым видом оглядывая обоих молодых людей. Цуруга лишь прищурился, а Кёко искренне помотала головой. – Это специальная установка, которую применяют для хирургических операций некоторых раковых опухолей.
Могами замерла, чувствуя, как все мысли вытесняются невероятной, безумно-сильной надеждой:
- Хирургических..?
- Предлагаю попробовать, - мужчина кивнул.
«Попробовать?! Операцию, а не это жуткое лечение?!»
- Профессор, - иррациональный страх сначала охватил девушку, и только потом она осознала его причину – голос блондина был предельно вежлив, но до шевелящихся волос на голове наполнен скрытой угрозой, - а почему вы сразу не предложили это на консилиуме? Или предлагали, - уголки губ парня чуть изогнулись, принося предупреждение, - но ваши коллеги по каким-то причинам отказались?
- Куон, да у вас все задатки детектива, - добродушно хмыкнул Артур и развел руками. – Да, я предлагал. Но – отказались.
- Почему? – актер не шевельнулся, но ощущение опасности продолжало расти.
- Дело в том, что гамма-нож не применяется для опухолей больше трех сантиметров и которые находятся в «опасных» зонах мозга.
- Э-это все у меня?.. – Кёко сжала трясущиеся руки, отчаянно не желая расставаться с надеждой.
- В какой-то мере, - профессор немного сочувственно глянул на нее. – Опухоль двадцать восемь и восемь миллиметров и действительно расположена в очень неудобном с точки зрения оперирования месте – между важными участками мозга, отвечающими за оценку реальности и памятью. Потому Хансен и ее компания была против, - он чуть досадливо поморщился. – Что с них взять…
- Что вы предлагаете? – девушка едва удержалась, чтобы не подскочить к нему и не вцепиться в его пиджак.
- Рискнуть.
- Рискнуть? – медленно растягивая слово, проговорил Рен, пока Могами пыталась осознать предложение. – Профессор, вы понимаете, что предлагаете?
- Конечно, Куон, - гость, казалось, не обратил никакого внимания на недобрые интонации в низком голосе. – Конечно, консервативное лечение, которое готова начать Хансен, даст больше гарантии, не спорю, - он задумчиво покивал своим словам. – По моим подсчетам, шанс на успешный результат после гамма-ножа – шестнадцать процентов.
- Шестнадцать процентов?! – впервые за весь разговор у парня изменилось лицо. – Вы… серьезно?! Это одна шестая!
- Одна шестая, но в случае положительного исхода нам останется лишь проконтролировать состояние в первые пару недель, а потом следить за изменениями.
- Какими изменениями? – подалась вперед рыжевласка, не обращая внимание на негодование сенпая.
- Гамма-нож не удаляет опухоль как таковую, он ее купирует, - Олден чуть нахмурился, подбирая слова для пояснений, - останавливает рост. Излучение делает клетки неспособными к размножению и убивает их. Опухоль может остаться, но будет уже мертвой. А может рассосаться постепенно.
- То есть после операции вы просто смотрите – получилось ли?!
- Куон, я понимаю вашу тревогу, но я лично ничего другого предложить не могу, - профессор стал мгновенно серьезным до предела, невольно внушив трепет затаившей дыхание девушке. – Да, никто в мире не делал подобную операцию на образовании такого размера…
- Но вы сами сказали…
- Не перебивайте! – резко оборвал мужчина. – Гамма-нож отвергли на консилиуме из-за того, что на подготовку операции уходит дня четыре, а за это время, по прогнозам, опухоль превысит максимально допустимый размер.
Ужас невольно сковал все тело Кёко. «За четыре дня она так вырастет… О каком годе тогда шла речь в Токио?!»
- Почему так быстро? – Цуруга словно услышал безмолвный вопрос.
- Я могу назвать вам с полдесятка причин, но сейчас это не главное. Важнее то, что если у нас получится, то это даст шанс сотням другим пациентам с подобным типом опухоли вылечиться от нее.
- Поэтому вы решили сделать из нее подопытного кролика?!
- У вас есть другие варианты? – жесткий вопрос заставил парня выпрямиться в кресле. – В любой другой клинике вам скажут то же, что и Хансен – операционное вмешательство невозможно, только консервативное лечение. А я предлагаю рискнуть. Да, рискнуть, но поверьте моему опыту, люди ради шестнадцати процентов готовы душу продать дьяволу, - на высоких скулах актера проступили желваки. – В общем, решайте. И именно сегодня.
«Сегодня…» Голова невольно закружилась от осознания выбора практически как в кино – сегодня или никогда. «Сегодня!!»
- Я согласна! – не давая Рену возразить, взволнованная актриса вскочила на ноги. – Профессор, я согласна!
«Я… я потом уговорю тебя, скажу, объясню, только сейчас – не говори ничего…»
- Тогда, - мужчина удовлетворенно улыбнулся и поднялся, - я начну необходимые приготовления и расчеты доз уже сегодня, - он положил руку на девичье плечо, заглядывая в ее глаза. – Кёко, я не волшебник, конечно, но мне почему-то кажется, что у нас может все получится. Верите?
- Верю!! – она быстро закивала, сдерживая слезы. – Верю!..
- Попытается найти вас Хансен – игнорируйте ее. Нам главное – в пятницу провести операцию, а затем она и слова не скажет…
- Если все пройдет удачно, - подал голос неподвижно сидящий актер.
- Куон, не будьте пессимистом, - видно было, что мрачный тон нисколько не смутил гостя. – Кто мне говорил, что нисколько не сомневается в моих знаниях?
- Понятия не имею, - парень не шевельнулся, тяжелым взглядом следя за Олденом. – Наверняка, вам такое многие говорили.
- Н-не обращайте внимания на него, - Могами ощущала, как атмосфера в комнате начинает накаливаться, и именно ее сенпай прикладывал к этому все усилия. – Профессор, что мне делать до пятницы?..
- Что хотите, - мужчина перевел взгляд на нее. – Но – если что-то начнете чувствовать неладное, испытывать сильные головные боли – немедленно свяжитесь со мной, - он протянул ей вытащенную из кармана пиджака визитку. – Куон, я тоже рассчитываю на вашу внимательность.
- Я поняла, - рыжевласка послушно кивнула, беря твердый прямоугольник. – Спасибо, профессор…
- Берегите себя, - Артур ободряюще потрепал ее по плечу, бросил острый взгляд на Цуругу, который уже с невозмутимым видом поднялся из кресла:
- На сколько назначаете в пятницу встречу?
- Я позвоню в четверг.
Девушка практически не слышала уже последних фраз, которыми перебрасывались сенпай и гость, и хлопка закрывшейся двери – сердце, которому разрешили вновь верить, стучало так быстро, что в ушах тихо-тихо звенело. «Операция с каким-то ножом… Неважно что там и как – это будет один раз. Это будет быстро… Это будет правильно…»
Ощутив взгляд, она подняла голову и замерла – темные глаза блондина были непроницаемыми.
- Ты понимаешь, что он использует твою болезнь? – от холодных интонаций по спине побежали мурашки.
- П-понимаю… Но, Рен… если все получится… - она стиснула руки на груди, практически умоляюще глядя на него, - я…
- А если нет?
Все внутри сжалось от одной мысли – а что, если действительно, не получится? Если операция не поможет??
- Я… верю, что все будет… хорошо…
- Вера – это радует, - неожиданно едко усмехнулся парень и направился мимо нее на балкон.
- Рен…
«Почему он так? Почему он думает, что все будет плохо? Только потому, что я не согласилась ехать с ним?.. Или потому, что Олден настоял на своем и я поддержала его?..» Обида стиснула горло. «Разве он не хочет, чтобы я вылечилась?.. Или ему главное, чтобы все было по его слову, так, как он сам решил?..» Кёко потерла влажный от волнения лоб. «Но ведь он не такой… Почему тогда он не радуется со мной?.. Почему не улыбается, не обнимает?.. Почему??» Обида медленно превращалась в злость. «Рен, ты же обещал поддержать меня!.. Разве не понимаешь, что мне нужна твоя уверенность?..» Кресло вновь приняло в себя обмякшее тело. «Зачем ты так?..» Легкость от возродившейся веры вытеснялась какой-то тяжелой усталостью. Казалось, даже сама комната погружалась в чуть дрожащий сумрак. «Я прошу многого? Просто побыть со мной… Ты же сам уверял… Да, я использую тебя, но… Ты мне нужен… Ты же должен это понимать… Ты же понимаешь меня всегда…»
Внезапно паника колотнула тело и только потом девушка поняла, что страх пришел от разбившей вязкую тишину звонкой трели звонка.
- Это Олден, - появившийся в комнате Цуруга протягивал ей из-за спинки кресла телефон. – И вряд ли он хочет слышать меня.
- А-ха… - она взяла сотовый дрожащими руками, провела взглядом сенпая, вновь ушедшего на балкон, и нажала на кнопку ответа. – Это Кёко.
- О, отлично, - голос у Артура был деловым. – Кёко, забыл уточнить. Так как операция попадает под категорию рисковых, появляется немного бюрократии. В общем, надо подписать бумаги о том, что вы осознаете риск и не имеете никаких претензий.
- Хорошо…
- Подписать надо вам и, так как по нашим законам вы несовершеннолетняя, вашим опекунам.
Ей показалось, что сердце проваливается куда-то в пропасть:
- А… если их нет?..
- Плохо. Нас могут привлечь к суду за операцию над несовершеннолетней… - мужчина откровенно огорчился. – Ладно, я посмотрю по документации, может, найдется какая-нибудь причина для вмешательства… Но… Хмм… Потом перезвоню.
Японка сморгнула, почувствовав, как начинает резать глаза. Внутри все было пусто до ужаса. Даже злость ушла куда-то, оставив после себя лишь горький пепел.
«Вот и конец сказки… На какой-то момент я поверила, что получится, даже обиделась, что любимый человек не разделяет со мной веру…» Руки снова начали дрожать, и сотовый, не удержавшись, мягко шлепнулся на ковер на полу. «А теперь – одни осколки… и никакой веры… никакой надежды… а все потому, что когда-то меня просто бросили…» Слезы закапали на пальцы, колени, юбку. «Бросили… не оставив надежды выжить… Вряд ли пойдут на нарушение закона… даже ради меня…»
- Что случилось?
- Нич…чего… - она подавилась всхлипом и сжалась еще больше, не в силах поднять голову и глянуть на человека напротив. – Н-ичего… и н-не б-будет… м-можешь не п-переж-живать…
Сильные пальцы немного грубовато приподняли ее лицо за подбородок, заставляя задохнуться от неожиданности:
- Что случилось, Кёко?
Голос был чужим, повелительным, и актриса поневоле открыла глаза, вглядываясь в склоненное к ней лицо парня, на котором из-за причудливых теней было абсолютно незнакомое, не виданное до этого момента выражение.
- К-кто ты…
- Что случилось, Кёко? – интонации не поменялись, но пальцы слегка сжались, принося едва заметную боль и вместе с ней некое отрезвление.
- О-олден с-сказал, что на операцию… н-надо р-разрешение о-опекунов…
- Все? – ровно уточнил Цуруга и разжал пальцы, когда она попыталась неловко кивнуть. – Ясно.
«Мне не ясно… Кто ты… С таким лицом, с таким голосом… Ты не сенпай… кто ты…» Она невидяще смотрела на скрадываемую сумраком фигуру, которая подняла с пола телефон и начала быстро набирать номер.
- Такарада-сан, доброе утро. Нужны от вас документы, о которых мы говорили в Токио… Да, как выяснилось, это все-таки требуется… Ну, могу прямо сегодня отослать вам факсом все необходимое. Устроит? Хорошо, постараюсь. До свидания.
- Доку… менты…?
- В агентстве подписывала контракт при поступлении в отдел? – нейтрально уточнил Рен, снова набирая номер на телефоне. – А текст читала?
- Н…
- Я так и понял… Профессор, добрый вечер еще раз. Это Куон Хизури. Профессор, могу я получить от вас бумаги, которые должен подписать опекун Кёко?.. Нет, у нее есть опекун, но он в Токио и прилететь в ближайшие пару дней не сможет. Факс заверенных нотариусов документов устроит?.. Хорошо, когда будут готовы? Сегодня?..
В голове у Могами кружилось от обрывков фраз, не совмещающихся деталей происходящего и разрывающих душу чувств – от возрожденной надежды до паники от того, что все это вновь напрасно.
- Я могу подъехать прямо сейчас. Еще же не поздно? Хорошо, я позвоню, - парень выключил телефон и глянул сверху вниз на безмолвно смотрящую на него японку. – В контракт, в случае отсутствия родителей или опекунов у несовершеннолетнего стажера, выносится отдельный пункт, по которому временным опекуном на период работы в агентстве или по достижения совершеннолетия назначается Такарада Лори, - его голос звучал как-то буднично-сухо. – Читать надо то, что подписываешь. Даже, если это тебе предлагает президент компании.
- Т-т-то есть… - она сглотнула, невольно прижимая руку к горлу.
- Я съезжу за документами, отправлю по факсу в Токио. Там Такарада подпишет, заверит и вышлет назад. Олден сказал, что этого достаточно, - актер отвернулся и направился к двери. – А ты заканчивай плакать. Запас слез все-таки не бесконечен.
В этот момент он вдруг напомнил Кёко того, японского сенпая, который никогда не позволял себе дурачиться, фыркать, насмехаться над собой в необычной манере – собран, серьезен и за пропастью вежливой официальности. Горло сдавило понимание, что именно из-за нее парень вновь защелкнул на себе неприступную броню, став невыносимо чужим и далеким. «Что я наделала?..»
- Не надо… - слова заглушила хлопнувшая дверь. – Не уходи… - слезы заново начали прокладывать дорожки по щекам. – Рен, прости…
Минуты тянулись так медленно, что, казалось, все вокруг замирает – и мир, и время, и сердце. В пустой голове между стенками билась одна лишь мысль – пусть он вернется…
Вечер наступил совсем незаметно, окончательно погружая квартиру в полную темноту, в которой ощущение покинутости, брошенности еще сильнее охватывало девушку, свернувшуюся комочком в кресле. Мысли потерялись где-то в темноте, как и чувства – все осталось за невидимой стеной тишины, словно выжидая, тревожно и напряженно.
Тихий щелчок замка полоснул по нервам, заставляя их мгновенно напрячься. Парень практически бесшумно закрыл за собой дверь, разулся и сделал пару шагов к своей комнате. Кёко не шевелилась, но он внезапно повернул голову в ее сторону:
- Почему не спишь?
- Т… - голос едва был слышен, и она кашлянула, - тебя жду…
- Зачем? Не обязательно.
«Не обязательно…» Боль сдавила сердце, которое протестующе стукнуло.
- Зачем ты так…
- Как? – он обернулся от своей двери.
- Уходишь…
- Я пришел, как видишь.
От спокойных и немного равнодушных ответов становилось просто страшно.
- Ты уходишь… отдаляешься… становишься чужим…
- Тебе кажется.
- Нет!.. – в душе начал нарастать ужас от ощущения непоправимого. – Не кажется!.. Ты… ты не похож на себя! Ты…
- Кёко, тебе кажется.
- Не похож!! – она с трудом встала и зашагала к нему, пытаясь рассмотреть мужское лицо в тусклых отблесках света с улицы. – Ты словно посторонний!..
- С чего ты так решила? – ровным тоном уточнил актер, и именно от этих интонаций, отстраненных и сдержанных, эмоции, сдерживаемые тишиной и ожиданием, вырвались наружу:
- Потому!! Ты против операции, ты против того, чтобы я попробовала… Ты… - девушка вцепилась в рубашку, - ты не хочешь, чтобы я рискнула!..
- Ты говоришь глупости.
- Хватит! – она приподнялась на цыпочки, заглядывая в темные провалы глаз. – Хватит… пожалуйста… пожалуйста…
- Кёко, у тебя истерика, тебе надо успокоиться.
- Истерика… да, истерика… - всхлип вырвался непроизвольно, и Могами опустилась назад. – Я… я не хочу умирать, Рен… не хочу… пожалуйста, позволь мне… если не получится, я… я пойду на обычное лечение… честно… не буду против… - она не замечала, как пальцы сминают ткань, сжимаясь в тело парня. – Рен…
- Зачем ты у меня спрашиваешь разрешения? – его голос неожиданно зазвучал глухо и со скрытой болью. – Ты не обязана ждать моего одобрения – это твоя жизнь. Я не имею права вмешиваться и…
- Рен, пожалуйста… я сделаю все… только сейчас… - Кеко сама не понимала, что просит, о чем молит, цепляясь за него, как за спасательный круг – главное было чувствовать его присутствие рядом. Вот только с каждой секундой крепло убеждение, что она остается одна… – Я не буду сопротивляться… я…
Воздуха перестало хватать, и она захлебнулась в безмолвном рыдании, которое рождал ужас. «Рен… не уходи от меня…»
Парень пошатнулся, опираясь спиной о стену, и стиснул японку в руках. Сила, с которой он прижимал ее к себе, приносила невообразимое и непонятное облегчение, высвобождая слезы и позволяя уже выплеснуться чувствам, рвущим сердце:
- Не уходи… не надо… пожалуйста…
- Не бойся… - шепот был дрожащий и немного пугающий, - я здесь…
- Не уходи… не становись чужим…
- Я… - актер замолк, словно боялся сказать что-то не то, и рыжевласка отстранилась, чувствуя недоброе.
- Рен… послушай…
Он коротко и резко выдохнул и неожиданно подхватил девушку на руки, перебивая:
- Тебе надо успокоиться и отдохнуть. Хватит слез и разговоров.
- Нет… нет, погоди!! – силы вырваться не было – тело было тяжелым и каким-то неподъемным. – Рен!..
- Успокойся, пожалуйста, - мягким тоном, словно обращаясь к ребенку, проговорил он, заходя в девичью комнату и опуская всхлипывающую Могами на кровать. – Успокойся. Все будет хорошо, - рождающийся протест мгновенно рассыпался жаркими углями по груди, когда рыжевласка ощутила легкое, теплое прикосновение мужских губ к своему лбу. – Не волнуйся ни о чем и отдыхай. Договорились?
Кожа в месте поцелуя горела, словно от ожога. «Он… меня…» Сердце сбивчиво трепетало в груди, и Кёко не сразу поняла, что осталась в комнате одна. «Все будет хорошо?..» Вспомнился низкий голос, вибрирующий от сдержанных эмоций, и она с трудом, но поднялась на ноги. «Рен… ты ведь… ты ведь опять спрятался!.. Опять сменил пластинку и ушел!..»
Из-под двери соседней комнаты виднелась тускло освещенная полоска. Толкнув дверь, актриса шагнула внутрь и чуть прищурилась от света ночника, показавшегося довольно ярким после темноты остальной квартиры. Но едва взгляд сфокусировался, как дыхание само остановилось в груди – Рен сидел на кровати, поставив локти на колени и закрыв лицо руками. Боль, вина и страх от веявшей от него подавленности охватили девичью душу.
- Рен…
Он помедлил, а затем опустил руки и со спокойным выражением глянул на нее. И от этой непроницаемой маски в остальной вихрь эмоций девушки вплелась ярость:
- Не… не смей!!! Слышишь?! Не смей!!
- Что?
- Это!! – злость придавала силы, и Кёко, оказавшись у кровати, сжала кулачки, глядя в непроницаемые серые глаза. – Почему?! Почему ты постоянно прячешься?! Почему ты делаешь вид, что тебя ничего не касается?! – в темной глубине мелькнуло возмущение. – Ты… ты настолько не доверяешь мне, что предпочитаешь не показывать, насколько тебе плохо?!
- Ты…
- Тебе же самому плохо! Не по себе! Тяжело!! Страшно!! Так почему ты снова одеваешь эту проклятую маску?! Тебе что, главное - держать лицо?! Неужели ты всю жизнь будешь прятаться?! – гневная обида заставила ее выпрямиться, бросая упреками потаенные мысли. – Всю жизнь фальшиво улыбаться, не доверяя никому?! Ты хоть себе доверяешь?!
- Нет.
Короткое слово было похоже на удар, беспощадный и тяжелый. Девушка онемела, расширившимися глазами глядя на мужское лицо, на котором медленно проступало изнеможение.
«Не доверяет себе…» Она попыталась представить, как бы она жила без доверия к самой себе, и боль от жуткого напряжения и безысходности скрутила душу. «Как он… как не сломался… не сошел с ума…»
Словно не выдержав ее взгляда, Рен отвел взгляд, а затем чуть отвернулся:
- Иди…
Безумная жалость затопила сердце, и рыжевласка, подавшись вперед, порывисто обняла его за шею. Она прижималась к нему, гладила волосы, не замечая слез, текущих по собственным щекам, и с трудом шептала, сглатывая комки в горле:
- Не бойся… хочешь прятаться – прячься… ты сильный, я знаю… а у меня много доверия… я буду доверять тебе за себя и за тебя… честно…
Сдавленный хриплый смешок, полный горечи, раздался рядом с ухом, и девушка лишь запустила пальцы в мягкие волосы, когда актер медленно, немного нерешительно обнял. Собственное сердце стучало непривычно торопливо, будто пытаясь подстроиться под неслышное биение сердца рядом.
- Я… у меня хватит… честно… я доверяю тебе… я…
- Спасибо… - в тихом низком голосе прозвучала такая грустная благодарность, что Кёко не осознала, как уткнулась носом куда-то за ухо сенпаю и полностью дала волю слезам щемящей нежности и жалости, переполнявшим ее душу.
_________________
Верьте в сказку, а не сказочнику. (с)
|
Что там с фиком по кроссроверу? Почему заглох??
Прости меня Кеко-сама.
После ваших фиков, классика кажется скучной, то что на лето задали вообще не цепляет.
но всё равно спасибо 
Прям по лезвию ножа идём, вместе с героями)
один из шести 
