Ноги уже гудели, но я честно обходил ряд за рядом, рассматривая скакунов всех мастей, видов и родов. Кони, ящеры, верховые скалетигры, даже кентавры!! Впрочем, последние выставили для себя такую цену, словно ждали только императора в качестве покупателя. А у меня было в кармане полторы серебряные монеты. До стипендии далеко, из дома передача приходила только раз в полгода…
Солнце неумолимо садилось, и я наконец остановился:
- Пошли отсюда.
- Пошли, - послушно кивнул Гаарча, который старательно держался около моей ноги.
Идя привычной дорогой в общежитие, я никак не мог отделаться от мысли, что все должно быть проще. Как с этим мечом. Надо лишь найти ту ниточку, которая потянет за собой весь клубок…
- Слушай, Гаарча, а ты в качестве скакуна не пойдешь? – я оценил рост вальава, который сморщил нос в ехидном оскале:
- Ага, и ногами по земле поедешь. Хотя – стань магистром живой магии и увеличь меня в размере. И тогда – послужу тебе, Смелый Герой!
- Не перенимай привычки Старой Ведьмы, - вздохнул я, поправляя ножны с мечом. – У тебя есть варианты?
Гаарча сел прямо в дорожную пыль, почесал себя за ухом и с задумчивым видом склонил голову на бок, как сова:
- Есть. Но надо далеко идти и хорошо себя вести.
Я ощутил заинтересованность и неожиданно – азарт.
Далеко идти. Хорошо вести. И получить пирожок? Что это может быть? Табун Сивок-Бурок? Мастерская по производству ковров-самолетов? Или вообще – самокатные тележки??
Я перебрал в кармане монетки, поправил рюкзак и скомандовал:
- Пошли.
- А поесть??
- У меня с собой продукты – забыл? Купили перед базаром.
- И огниво с трутом есть? – педантично уточнил Гаарча, и я шлепнул его ладонью по голове:
- Есть, все есть. Идем.

Верные Спутники не всегда встречаются в сказках. Их может быть и несколько и ни одного. Звери, птицы, магические существа, даже люди. Основная способность – советы, особенность – профилизация.
Спутник-транспорт – возит на себе Героя, советует ему, генерирует новую инструкцию, если проваливается предыдущая, и, разумеется, выносит Героя из огня и полымя.
Спутник-советчик – выдается обычно учителем, тоже для советов, передачи информации и ее хранения. Как правило, умеет летать только сам, отличается умом и сообразительностью.
Спутник-слуга – сражается наравне с Героем, помогает ему облегчить быт, просто идет рядом, вытаскивает того же Героя из всяких з… западней.
Спутник-помощник – появляется в нужное время, помогает и тихо сваливает в тень до следующего случая, когда понадобится.

Ночь мы встретили в лесу. Найдя удобный пролесок, я развел небольшой костер, пожарил на нем купленную колбасу, разложил ее по кускам хлеба и один протянул Гаарче. Тот, хоть и вальав, с явным удовольствием вгрызся в мясной полукруг.
- Так куда мы идем?
- На кладбище, - прочавкал он и со вкусом облизался.
На кладбище?? Я попытался прикинуть, какие там могут быть скакуны.
- Я не некромант, чтобы поднимать чей-либо скелет.
- Нет, что ты, - вальав снова принялся за колбасу. – Там просто надо забрать одну вещь. Я не знаю, как это правильно называется, но знаю, где лежит.
Та-а-ак… На кладбище у нас – кости, могилы, артефакты. Что-то подсказывает мне, что это будет артефакт. Если артефакт, то тот, который возит… Метла?? А как тогда Гаарча? Ковер-самолет? Кто на кладбище его хранит? Разве что какому вельможе его в могилу прямо положили, дескать, на том свете пригодится… Это что, придется мне стать расхитителем гробниц?..
Представляю, как будет хихикать Баба-Яга.
- А откуда ты знаешь, где эта вещь лежит? И какая она?
- При мне показывали ее, - Гаарча доел колбасу с хлебом и теперь вылизывал лапы. – Два мага собирались в ближайшее новолуние за этой вещью. Обменивались образами.
- Почему в новолуние? – я напряг память, пытаясь найти в ней обряды, которые бы требовали новой Луны.
- Не знаю, они лишь показали друг другу образы, потом один прошептал – я там был уже и все. Но речь точно шла о том, на чем ездят.
Новолуние. Новый небесный цикл. Первая четверть ознаменуется влагой – будут дожди, приливы.
Я потер лоб.
Блин, а при чем тут тогда кладбище? На него в полнолуние ходят, когда некромантская сила как раз в пике!
Костер тихо потрескивал, освещая ветви над головой, кусты вокруг, пушистый клубок Верного Спутника, мой рюкзак. Я подбросил еще хвороста и сам растянулся на еловых ветвях, заготовленных перед ужином.
Ладно, утро вечера мудренее, как сказала бы Старая Ведьма. Посмотрим, что за кладбище и что за штука там…

- Ты точно уверен, что те два мага не были некромантами??
- Аспиранты кафедры природной магии, - Гаарча помотал головой, отчего уши затрепыхались в воздухе. – Я такое сразу чую.
- Тогда что им еще могло понадобиться на кладбище лепреконов?!! Не идиоты же они! – я напряженно вглядывался в небольшие могилки, над каждой из которой висел на специальной подставке пустой горшок. Вечерний ветер покачивал их, залетая в дырочки и трещинки, отчего над всем кладбищем неслась потусторонняя жутковатая мелодия.
- Магнус, я честно не знаю. Но это то место, - вальав довольно смело потрусил между холмиков.
Я сглотнул и огляделся.
Лепреконы славились своим чутьем на золото, ну и разумеется, своими запасами этого самого золота. Говорят, когда умирал лепрекон, то в могилу к нему высыпали все то золото, которое он насобирал за свою жизнь, а сверху вешали пустой горшок, в котором оно хранилось. Чтобы, если душа захочет пересчитать слитки и монетки, ей было где отдыхать…
Разумеется, слухи не могли остаться без внимания у тех, кто хотел на халяву быстро разбогатеть. Но оказалось, что лепреконы умели не только собирать золото, но и охранять его. Все любители наживы пропадали на кладбище без вести. То земля превращалась в зыбучий песок, стремительно засасывая в смертельную глубь, то густой белый туман полностью скрадывал все могилы вместе с искателями…
- Магнус, ты идешь? – Гаарча недоуменно обернулся в двух десятков шагов. – Чего стоишь?
Это тебе, лопоух рыжий, можно спокойно ходить через это место!.. Так, спокойно, надо просто настроиться, что золото мне их не надо! Вот ни крохи, ни песчинки! Может, тогда и пронесет… через кладбище. Не надо, ни монетки!
Мысленно непрестанно повторяя эту мантру, я осторожно ступил за невысокую оградку. Вроде земля твердая…
Когда я дошел до вальава, который упоенно раскапывал землю рядом с одной из могил, одежду на мне можно было выжимать от пота. Ноги от напряжения тряслись, в ушах стоял тихий назойливый звон от постоянных попыток вслушиваться в окружающие звуки.
- Во! – мой Верный Спутник вцепился во что-то, затряс головой, вскинулся… В лучах заходящего солнца блеснуло золотом. Я зажмурился, чувствуя, как сердце ушло в пятки от неминуемой гибели. Только не так, норны!! – Шмотри!
Так… я не проваливаюсь, еще вроде жив… сердце вон как колотится на своем месте…
Осторожно открыв глаза, я огляделся. Тумана вокруг не было, березки по-прежнему шелестели листьями в воздухе, который показался на удивление вкусным и чистым. Живем…
В зубах Гаарчи, перед которым я присел, была узда. Тонкая мягкая кожа была покрыта позолотой и маленькими золотыми бляшками. Такая же хранится в университетском музее артефактов как пример аркана для магических скакунов. Правда та давно без силы, чтобы не соблазнять студентов.
- Ну, как?? Понял, что это??
- Уздечка, - я покрутил ее в руках и хмыкнул. – Раз такое дело, нам нужно чисто поле. Выйти, тряхнуть, свистнуть – и появится Сивка-Бурка… Не, кажется, золотая кобылица, если мне не изменяет память на легенды.
- Тогда пошли! – воодушевившийся вальав затанцевал на месте.
- Пошли лучше вообще отсюда, поищем место для ночлега, а вот на рассвете и выйдем в чисто поле.

Ветер холодил лицо, а искрящаяся под лучами рассветного солнца роса заставляла щуриться. Чисто поле в самом своем полном проявлении.
Гаарча, всю ночь нетерпеливо вздыхавший и вскидывавший голову при любом шорохе, замер с таким видом, что живо напомнил мне дварфов, вручавших меч.
Ну, с другой стороны – он-то вон что добыл… Я глянул на зажатую в руках уздечку и сглотнул. Если там действительно золотая кобылица, то… У меня сопрут ее на первом же постоялом дворе.
Я невольно хихикнул, кашлянул и взмахнул уздой в воздухе. Тихий, нежный звон поплыл над полем.
Мы вдвоем навострили уши.
- С-стучит!.. – от волнения вальав начал даже заикаться. – Магнус, кто-то скачет!!
- Слышу… - ух, как сердце отплясывает в груди… Сейчас, сейчас… Я прищурился и ощутил сладкий страх, когда взгляд зацепился за серебристо-белую точку, которая стремительно приближалась, приближалась, прибли…
- Ох, какой красивый!! – Гаарча закрутился на месте от восторга, затем запрыгал. – Магнус, смотри – весь белый, хвост какой, рог какой!..
- Угу, рог… - я остолбенело смотрел на единорога, который не менее удивленно рассматривал меня. – Верный Спутник, а Верный Спутник, это о нем они говорили?
- Ну а ком еще?? Разве такие вот в стойлах водятся??
Я шагнул к единорогу, тот сделал такой же шаг назад и в сторону. Шаг к нему – шаг от меня.
Сделав с ним вместе три круга вокруг недоумевающего вальава, я прикрыл глаза рукой.
Все верно. Узда была золотая, та самая, которая и призывала единорогов из сказочной дали. Вот только…
- Магнус, а чего не садишься?
Единорог тяжко вздохнул, глядя, как Гаарча ходит вокруг него и оценивающе рассматривает. Я тоже вздохнул:
- Понимаешь, подозвать его уздой можно, а вот оседлать его ею может только девушка. Девственница, - понимание пришло само. – Вот потому и ждали те маги новолуния, потому как в новолуние в храм Весты приходят девушки для поклонения.
- А… так нам он бесполезен?..
- Ни ты, ни я не девушки. Так что да, бесполезен, - я глянул на узду и решительно сунул ее в рюкзак. Лучше пусть там валяется, чем те маги поймают этого единорога. Глянув на сияющего скакуна, я махнул рукой в горизонт. – Все, скачи. Я, Магнус Северянин, Смелый Герой, отпускаю тебя на все четыре стороны! – слова, расторгающие подобные договора, должны были устранить магию призыва. - Гаарча, пошли. Вернемся в город и пойдем на поклон к Бабе-Яге.
Вот именно. Она Старая Ведьма? Старая. Пусть подсказывает, как добыть…
Легкий топот за спиной заставил обернуться и встретиться с сердитым взглядом единорога, который уверенно шел за нами.
- А… иди отсюда!!
Он оскорблено фыркнул, отпрянул от моей руки – и снова затопотал следом.
- Что за фигня… Я же отпустил его!
- Может, ты ему понравился? – робко предположил вальав. – По закону поддаться тебе не может, но и не хочет покидать. Давай его с собой возьмем? Вдруг пригодится…
- Кажется, от нас с тобой это не зависит… - я нервно усмехнулся и прижал пальцем задергавшийся глаз, когда единорог обошел нас и уверенно направился по дороге, которой мы пришли сюда.
Глядя на его мерно покачивающийся хвост, я неожиданно поймал себя на мысли, что пытаюсь выяснить, с какой же профилизацией мне достался Верный Спутник…

Сон не шел, хотя последний раз нормально поспать Дику удалось около двух дней назад, да и прошедшие сутки выдались более чем насыщенные. Сначала Зов, как сам он называл то щемящее чувство, не дающее сидеть на месте, дал понять, что Эми опять во что-то влипла, и привел его к замку, хозяин которого имел очень дурную репутацию. Пожалуй, слишком дурную. Ордену уже давно пора было вмешаться, но… Церковь явно не торопилась лезть в его дела: барону явно покровительствовал кто-то из сильных мира сего.
Вчерашней ночью, прибыв к замку, мужчина решил пока не афишировать свою принадлежность к Ордену Гончих и натянул поверх плаща широкий воротник, скрывающий эмблемы. Обычного странствующего рыцаря привратники в замок не пустили – мол, без разрешения господина барона никак, а барон сейчас очень-очень занят, как минимум до завтрашнего обеда. Последние слова стражников сопровождались похабным хохотом. Дик в общем-то лучше них самих представлял, чем сейчас занят их хозяин – присутствие в этих стенах золотоволосой ведьмы он ощущал почти физически. Пока он раздумывал, стоит ли представиться по всей форме, пришло отчетливое чувство, что о Драконе уже волноваться не стоит, а вот Эми, свершив свое сомнительное правосудие, была жива - здорова. В любом случае, разбираться с ней лучше без свидетелей. Обычно она уходит через лес, там он и решил её ждать.
Встреча с бывшей подругой была короткая, но выматывающая. И он её отпустил! Просто взял и отпустил! И никто его не околдовывал – оправдываться нечем. А потом устроил это псевдорасследование смерти барона Дракона, которое окончательно лишило его моральных сил. Сон сейчас был бы очень кстати, но мысли роились, не давая ни уснуть, ни сосредоточиться на сегодняшних проблемах. Впрочем, Дик в глубине души прекрасно осознавал, что он сам и избегает этих мыслей: его поступки вышли за всякие рамки и вообще не поддавались логике. Последний раз несгибаемый рыцарь Ордена Гончих учудил нечто подобное в прошлом году, и тоже при встрече с Эми! Вот и сейчас, ведьма, виновная в смерти уже как минимум дюжины человек, хотя и была уже в его руках, уезжает все дальше в неизвестном направлении. Вдобавок ко всему, он снова скрыл, что выбранная жертвой девушка осталась жива. О противоестественной смерти хозяина замка тоже умолчал и не стал опровергать возникшие слухи о том, что Дракон был слугой нечистого. Хотя последнее на самом деле не исключено, это не оправдание. Но что ж с ним творится-то?! Если Святой Отец узнает, то самое меньшее, что ждало Дика, это изгнание из Ордена Гончих Святой Церкви – ярых борцов с ведьмами, колдунами и прочей еретической нечистью, а при плохом раскладе подозрение в пособничестве темным силам могло и к костру привести!
Мужчина в сто первый раз перевернулся с боку на бок в широкой удобной постели. На ночлег он остановился в доме главы этой прогнившей деревеньки, давшей пристанище Эми и отправившей её к Дракону. Сна по-прежнему как ни бывало, а мысли, упорно не слушаясь своего хозяина, вдруг унеслись в далекое прошлое…

Когда же это было? Когда для него все началось? Пожалуй, около 16 лет назад. Дик тогда был беззаботным одиннадцатилетним мальчишкой, живущим в похожей деревеньке возле похожего замка, насколько можно было быть беззаботным при довольно прижимистом и жестоком сеньоре. Их землевладелец тоже носил титул барона, только никто его не звал Драконом, в народе он был известен как Вильям Жестокий. Но родители были живы и здоровы, подрастали младшие брат и сестра, и лучший, закадычный друг Питер всегда был готов поддержать любую, даже самую рискованную шалость. Настроение иногда омрачали соседские мальчишки, которые любили подразнить его за слишком громкое имя, «Сэр Ричард, Сэр Ричард и его верный оруженосец Питер!» - ехидно кричали они, даже не подозревая, что не пройдет и десятка лет, и он и в самом деле будет так именоваться. Конечно, эти беззлобные насмешки, тяжелый труд и скудная пища не могли приглушить ни ярких солнечных лучей, ни зелени леса, ни веселого мальчишеского смеха. Только вот однажды в деревню пришла болезнь… Сначала одного из крестьян свалила лихорадка. Пришедший навестить заболевшего священник в ужасе выскочил из дверей, бормоча: «Я… я… язвы… эти язвы!» Родители еще помнили страшную эпидемию чумы, выкосившую страну во времена их детства, когда погибли бабушка и оба дедушки Дика. По деревне удушающей пеленой распространялась паника. На следующий день появились лучники барона, они шли плотным строем, держа наизготове луки, а впереди бежал обезумевший от страха священник. Стрелы были направлены прямо на него – видать, известие, принесенное им в замок, не пошло ему на пользу. Загнав несчастного в деревню, воины взяли селение в кольцо. Лучники расположились на приличном расстоянии, стреляя в каждого, пытавшегося покинуть деревню. Через два дня появился еще один заболевший, люди в ужасе метались по деревне, несколько человек рискнули попробовать выбраться и пали замертво. Тогда-то вечером отец и позвал двух неразлучных друзей для серьёзного, взрослого разговора. Дик плохо помнил ту беседу, когда отец шепотом, чтобы мать с младшими не услышали, объяснил им, что, оставаясь в деревне, они погибнут все, а у пронырливых ребят есть шанс вырваться ночью из кольца и добраться до леса, хотя риск погибнуть от стрел велик.
- Наблюдайте неделю – за деревней и друг за другом, если заметите, что людей на улицах не видать – не возвращайтесь!
- Пап, а как же вы? – пытаясь справиться с подступающими слезами, сипло прошептал Дик.
Отец отвел глаза…
Побег тогда удался, сорванцы - мальчишки знали каждый холмик и каждую канавку как свои пять пальцев. Ребята змейками ползли в высокой траве, но легкий шорох все-таки достиг ушей одного из лучников. Дик пригнулся, уворачиваясь от выпущенной наугад стрелы. Питеру повезло меньше: по плечу, оставляя рваную рану, чиркнул наконечник. Мальчишка, стиснув зубы, терпел боль, продолжая ползти. Совсем рядом в землю воткнулось еще несколько стрел. Отчетливо были слышны крики лучников:
- Паклю привяжи к стреле и подожги! Может, увидим его!
- Давай быстрей! Уйдет ведь!
Темное вязкое отчаяние разрасталось в душе Дика, неожиданно светлым сполохом пришла спасительная мысль – словно подсказал кто! Мальчишка еле успел подать знак другу, дернув за руку, как просвистела очередная стрела – пока без пакли. Дик громко вскрикнул, изображая раненого, и прижался к земле, застыв, Питер и так уже еле полз, поэтому просто обмяк.
- Смотри-ка, попали! – раздались голоса, - труп, пожалуй, искать не стоит – вдруг и правда чума!
- Так паклю запускать?
- Да ну её, сушняк еще загорится!
Сколько мальчишки так пролежали, они и сами бы не смогли сказать. Лучники уже давно затихли, даже часовые наверное задремали. Когда небо на востоке начало менять цвет с черного на темно-синий, Дик осторожно растормошил друга, того явно лихорадило. Оставалось надеяться, что от ранения, а не от болезни.
- Сможешь ползти? – шепнул он Питеру в самое ухо. Тот молча кивнул. В этот раз поползли как две улитки – совсем медленно, чтобы не шуметь. Наконец, спасительный лес принял их под свою защиту. Спрятавшись среди густого кустарника, Дик осмотрел плечо друга, заодно, с замиранием сердца, краем глаза проверяя, нет ли зарождающихся язв. Но ничего кроме раны, не особо серьезной, он не обнаружил. Достав из холщовой сумы, которую ему собрал с собой отец, деревянную коробочку с заживляющей мазью, худо-бедно обработал рану.
А еще через два дня лучники по приказу Вильяма Жестокого подожгли деревню стрелами с горящей паклей и все сгорело дотла… Мальчишки, сидя на ветвях высокого дуба, глотали бессильные слезы, видя, как расстреливают их знакомых, тех, кто еще пытался вырваться из охваченной пламенем деревни. Они провели в лесу неделю, болезнь не проявились. Вконец изголодавшиеся ребята решили отправиться в город, к тому же больше податься им было некуда, все родственники погибли в огне. Тогда Дик, бросая прощальный взгляд на пепелище, поклялся в том, что чума – не чума, а барон поплатится за эти смерти. Только осуществить эту клятву довелось не ему…
***
О том, что возмездие свершилось, он узнал около года назад. Зов тогда в очередной раз оторвал Дика от заслуженного отдыха после сложного задания. Бросив симпатичную вдову обеспеченного торговца в слезах от его непостоянства, он сорвался с места и отправился в путь, ведомый своим чутьем. Каково же было его удивление, когда местность вокруг стала до боли знакомой. Как обычно, когда дело касалось Эми, он опоздал. Это уже начинало настораживать и наводило на мысли: то ли высшие силы благоволят золотоволосой ведьме, то ли её сила настолько мощна? За несколько миль до замка барона Вильяма мужчина почувствовал, как обрывается нить чужой жизни. Вскоре темноту наступившей ночи разбавили багровые сполохи пожара. Замок был охвачен огнем практически целиком и только северная сторона противоестественным образом избежала пожара. Все рыцари Ордена Гончих обладали весьма необычными способностями, порождая волну слухов и домыслов, вызывая священный ужас не только у простолюдинов, но и у аристократии. Вот и Дик, без особого труда видящий в темноте, разглядел движение возле северной стены. Похоже, были выжившие, и они спасались из горящего замка через единственный неповрежденный выход. Также без труда рыцарь «увидел» темный призрачный барьер возле северной стены, удерживающий огонь. Интересно, она для себя постаралась или для тех, кто там сейчас суетится? Зов продолжал вести в лес. Поколебавшись, Дик направил туда коня, понимая, кого он сейчас там встретит. Это подняло какую-то волну в душе, волну противоречивых чувств, что-то давно забытое и загнанное на самое дно сознания прорывалось наружу. Дик нервно запустил руку в отросшие темно-каштановые кудри. А ведь Эми терпеть не может длинные волосы у мужчин, смеялась еще всегда над городскими щеголями… Чтоб её! Надо взять себя в руки. С чего он так разволновался? Ну да, за последний десяток лет они ни разу не встречались лицом к лицу, он шел по её следам и все это время преследовал как врага. Несколько раз виделись издали – словно сама судьба охраняла бывшую подругу от него. А вот год назад они наконец столкнулись, правда, их разделял бурный водный поток, образованный прорвавшейся плотиной. Эми тогда молча стояла, смотря на него страшными черными глазами, а потом, все так же ни слова не говоря, повернулась и исчезла среди деревьев. Ощущение того, что она где-то совсем близко, порождало целую лавину противоречивых чувств. В нем пробудились сомнения: он не смог выполнить свою клятву, а ведьма, предмет его многолетней охоты, сделала все за него. Возможно ли, только может быть, что Силу делает темной или светлой её хозяин? И может ли он судить человека за то, что сам страстно мечтал осуществить? “Не судите, да не судимы будете…» Дик усилием воли напомнил себе про горящий замок, представил, сколько людей в нем погибло вместе с Вильямом Жестоким, и загнал еретические мысли на задворки сознания.
Тем временем конь остановился перед огромным развесистым дубом. Знакомое дерево навевало печальные воспоминания. Эми, стоящая к нему спиной, прикасалась к шершавовой коре лбом и ладонями. На секунду мужчине показалось, что зеленые сполохи перетекают от дерева к ведьме.

Тяжелые железные звенья цепи заскребли по булыжной мостовой. Девушка с интересом посмотрела под ноги. Каменная кладка в этом местечке присутствовала только в центре города. Остальные улочки этого богами забытого места не были укрыты даже досками. Хорошо, что давно не было дождей и не пришлось идти по грязи. Хотя, если бы прошел дождь, то её бы вытащили отсюда раньше. А пока надежда оставалась только на то, что здесь чтут древние обычаи и на площади уже готовят костер.

Стражники за спиной поторапливали, но обессилевшая девушка с трудом переставляла ноги в кандалах, скованные за спиной руки не прибавляли резвости. Железо - не уязвимость для таких, как она, а напоминание Старших о том, что они юны и слабы и должны быть осторожны находясь среди простых людей. Она была неосторожна, думала, что в глубинке достаточно отойти подальше от деревни и можно побыть собой.

"Ведьма!" - вот что теперь кричат ей в след эти добрые милые люди и каждый из них готов кинуть факел в костер. И стражники, и мужики, и женщины, и даже дети. "Ведьма!" - за то, что ветер послушен ей. "Ведьма!" - за то, что в праздники всегда солнечно. "Ведьма!" - за то, что ни разу не было засухи из-за вовремя приходящих дождей. Простолюдины пугливы. Алчные до подношений жрецы внушили им, что чудеса могут свершаться только в стенах храмов. Чудеса вне храмов - злое колдунство, а колдуны и ведьмы - неугодны богам. Бедные люди, религиозность в их умах заглушает веру в сердцах. Поэтому такие как она всё еще юны и слабы.

Всё-таки костер, духи огня всегда считались самыми жестокими и любящими убивать. Руки ненадолго освободили, что бы сковать за столбом, но железо оставалось на ногах, не давая высвободить силу. Стражники едва успели отойти, как в костер полетели факелы от самых близко стоящих людей. Быстро разгорающееся пламя коснулось лодыжек и, скользнув под юбку, охватило ноги. В считанные секунды вспыхнула ветхая истрепанная одежда. Языки пламени лизнули живот и грудь. Девушка застонала. Первый язычок огня коснулся уха девушки.

"Давно не виделись," - шепнуло пламя.

Толпа изумлённо ахнула. Огонь, сжигающий девушку, на глазах превращался в мужчину - высокий, худой - кожа да кости, пламя на голове легло на плечи копной ярко-рыжих волос, последние язычки огня пробежали по телу облачая его в незамысловатую одежду. Дух огня в живую предстал перед людьми. Только вот... Он не спешил расправляться с принесенной ему жертвой. Скорее наоборот - замки кандалов расплавились и железные оковы упали с рук и ног девушки, а на ней самой не оказалось ни следа ожогов.

- Любишь же представления. Зачем ты воплотился? - улыбнувшись спросила раскрасневшаяся девушка, легонько оттолкнув от себя мужчину, излишне тесно прижимающегося к ней. Воздух вокруг неё сгустился и через мгновение на ней вместо остатков обгоревшей одежды было простое светлое платье.
- Не мог отказать себе в удовольствии прикоснуться к тебе, сестрица, - ухмыльнулся дух. - Зато я теперь смогу быть с тобой и прослежу, чтобы ты больше не попадала в неприятности.

Они почти одновременно повернулись к изумлённой толпе. Порыв ветра из ниоткуда ударил по той части окружения, что перекрывала выход на главную улицу, ведущую прочь из деревеньки. Огненная дорожка побежала от ног огненного духа и... ведьмы ли? Взвизгнули особо слабонервные девушки, женщины запричитали и попятились, утягивая за собой детей. Толпа расступилась, пропуская пару нелюдей.

- Всё же удивительно, - вновь заговорила девушка, когда они вышли с площади на главную улицу, - люди боятся огня и поэтому больше поклоняются огненным духам. А воздух воспринимается как должное и духам воздуха почти не поклоняются. Но ни огонь, ни люди не могут существовать без воздуха.
- Действительно, выходит парадокс - я всего лишь часть тебя, но намного тебя могущественнее. А ты своё могущество тратишь на пребывание в человеческой личине.
- Да уж, пора прекращать тратить, - пара вышла за ворота поселения, - и начать пользоваться. Не кажется ли тебе, дорогой братец, что пора немного встряхнуть этот закостеневший мир и напомнить людям, где всё-же происходят настоящие Чудеса?

Дух огня ухмыльнулся, принимая приглашение поучаствовать в авантюре, дух воздуха легко и счастливо рассмеялась.

Мир в моей голове - оридж. "Одержимые", зарисовка "Молодые боги"

Царь скривился, услышав приветственные крики толпы, и спрятался за занавеску кареты. Он понимал, что внимание привлекает совсем не он, а та, что сидит напротив. Шамаханская царица. Она могла привлечь внимание даже мертвого, все же красота в этом мире – страшная сила. Вот и пусть привлекает, а он посидит в глубине кареты и расслабится…
Стук в дверцу был возмутительной дерзостью, на которую царь не мог не отреагировать. Откинув полог занавески, он приподнял брови, оглядывая льстиво улыбающегося старого мага.
- Приветствую тебя, о великий царь! – маг изобразил подобие поклона, но взгляд его блеклых глаз уже перебежал на царицу, которая от такого внимания прикрыла лицо прозрачной вуалью.
- Ну привет и тебе, Скориус, - царь облокотился на дверцу. – Как поживаешь?
- Хорошо, о великий царь, - Скориус вновь глянул на него. – Народ радуется твоему возвращению с победой!
- Я вижу, - с легкой издевкой сообщил царь. – Ты только для этого осмелился остановить мою карету?
- О нет, о великий царь, - улыбка мага из льстивой стала вызывающей. – Я хотел напомнить твое обещание.
- Это какое?
- Выполнить первое мое желание.
- Ну валяй, - царь начал терять интерес к беседе, готовясь откинуться на спинку сидения. – Чего хочешь? Золота? Драгоценных камней по своему весу?
- Зачем мне это, о великий царь, - Скориус захихикал, отмахиваясь от услышанного, сделал паузу и покосился на Шамаханскую царицу. – Отдай мне ее.
- Кого? – не понял сначала царь.
- Ее, - маг уже прямо указал крючковатым пальцем на молодую женщину.
Смерть в затылок дышит, а он туда же… Раздражение охватило царя, заставив едко усмехнуться:
- Зачем тебе это? Ты ж у нас скопец, насколько я помню. А кухарку найти можно…
- Не ведаешь ты, о великий царь… - маг, вцепившись в дверцу кареты, приподнялся на цыпочках и придвинулся к самому лицу правителя, - всей силы этой… - он перевел дыхание и выдохнул, заставляя царя брезгливо поморщиться и отпрянуть, - царицы!! – голос Скориуса упал до истового шепота. – Она ведь… полна живительной силы! Даже скопца может снова делать мужчиной!..
- Ах вон что тебе надо… - царь с отвращением оглядел морщинистое лицо с трясущейся от возбуждения жидкой бородкой. – Тебе о могиле думать надо, а не об утехах плотских. Иди отсюда.
- Ты обещал царь!! – маг зло осклабился. – Ты обещал, когда я тебе подарил золотого петушка!! Если бы не мое знание…
- Знание?! – царь гневно прищурился и ухватил Скориуса за бороду. – Твое знание не стоит и ломаного гроша! Пошел вон! – он с силой оттолкнул мага от кареты, да так, что тот шлепнулся на тощий зад.
- Ах так, о великий царь!! – козлом заверещал маг, заставляя народ отпрянуть от неожиданности. – Тогда отдавай назад мне золотого петушка!!
Над площадью повисла напряженная тишина.
Отдать золотого петушка – это значит открыть царство всем врагам. И конец счастливой мирной жизни… Это понимал каждый на площади, и царь видел это. Что ж, ничего не поделаешь…
- Эй, Турион, - он выглянул из кареты, подзывая к себе начальника стражи, - ну-ка, посади его в свою карету, - его взгляд нашел напряженного мага. – Будет тебе золотой петушок, раз так хочешь.
Народ ахнул, а Скориус злорадно улыбнулся, с помощью стражников поднялся и гордо затрусил к карете Туриона.
Царь глянул на замерших в испуге людей и постарался по-доброму улыбнуться:
- Не бойтесь, я вас в обиду не дам.
Он понимал, что слова прозвучали совсем неубедительно, но ничего не мог поделать. Пусть побоятся, а потом, к вечеру, снова успокоятся.
Кареты одна за одной въехали на огромный царский двор, где стояла челядь. Слуги помогли выйти царю и царице и посторонились, когда Скориус с видом победителя протиснулся к царю:
- Где мой петушок?
- Башню видишь? – тот с внешне благодушным видом кивнул на шпиль с северного края двора, возносившийся, казалось к самым облакам. – Пошли, провожу.
За ними увязался Турион, а на настороженный взгляд мага лишь пожал плечами:
- Засов на воротах сам откроешь? Или царя заставишь?
- А ворота зачем?
- А чтоб не украли, - серьезно пояснил царь. – Были тут… любители, пришлось поставить забор.
- Царь, - дождавшись, пока слуги с Шамаханской царицей останутся далеко позади, Скориус вцепился в расшитый рукав царя, - отдай ее. Отдай! Что она тебе?
- Сыны мои погибли, вот и родит новых, - царь даже не обратил внимания на хватку. – Царство же надо передать кому-то.
Маг зло зашипел:
- Да она не захочет!!
- Уже хочет. Ее ж заклятьем приказали не покидать самой шатер и привечать каждого. Думаешь, ей такая жизнь нравилась? Вот мы и уговорились – я увожу ее, а она становится моей царицей.
- Ты не знаешь всего!..
- Знаю, знаю, - царь пожал плечами. – Пока она сама не захочет, не народит никого. Но говорю же – хочет и согласна.
Маг разочарованно зашипел, отпуская одежду:
- Все равно…
- Так что ничего ты не знаешь.
- Да я знаю все! – он возмущенно подпрыгнул от открытой издевки в царском голосе. – Все на свете!!
- Да неужто? – царь покосился на него, а затем усмехнулся с сарказмом. – Вот сейчас и проверим.
Забежавший вперед Турион с готовностью откинул простой засов на тяжелой толстой калитке забора, распахнул ее и замер сбоку.
- Иди, забирай петушка.
- А-а-а, вот твоя, царь, коварность! – войдя в небольшой дворик, окружавший шпиль, Скориус с торжествующим видом развернулся к царю. – Двери-то в башню нет!! Думаешь, раз не смогу подняться в башню, то и петушка не заберу?! Фигу тебе, царь!! – он скрутил кукиш и показал его царю, оставшемуся за забором. – Я слово тайное знаю, чтобы призвать его!!
- Ну вперед тогда, - царь кивнул, и Турион тут же захлопнул калитку и наложил засов. – Призывай, а я погляжу.
- Не будет тебе развлечения, царь!! – выкрикнул маг из-за забора, развернулся к шпилю и воздел руки вверх. – Взываю к тебе…
- Скориус, - дождавшись окончания длинного речитатива, царь повысил голос, - а ты знал, что петушок-то золотой еще маленьким был, когда ты мне его подарил..?
- Маленький? – маг обернулся к забору. – Да кто тебе сказал? Он уже взрослый был!
- Значит, не знал, - царь довольно усмехнулся. – Сюрприз тебе будет, нежданный, негаданный.
Сверху, с вершины шпиля послышался хлопающий звук, и внезапно стало жарко.
- А…
- Мне пришлось полказны отдать твоему старому наставнику, чтобы он помог цепи накинуть на петушка и этот забор возвести, который жару и огню противостоит…
- Ааа!!! – истошный крик Скориуса взвился вверх, когда на закопченный камень дворика приземлился огромный огненный птах.
- Вырос твой петушок в заморского феникса. И такой голодный, зараза, постоянно…
- АААА!.. – крик оборвался, и из-за забора столбом поднялось жаркое белое пламя.
- По три вола в день съедает, - немного сокрушенно вздохнул царь и развернулся к своему дворцу. – Турион, сегодня уже не корми, человечины достаточно.
- Слушаюсь, царь-батюшка, - начальник стражи кивнул и оглянулся. – Но три вола ему мало, вообще-то. Это ровно маковую росинку кинуть нам…
- Будет сытым, не станет реагировать даже на нас, - возразил царь. – А нам надо, чтобы кровь людскую чуял аж на самой границе. Так что – не корми. И еще, - он остановился и глянул на Туриона, - пусть твои молодцы тихо слух пустят по городу, мол, не признал мага петушок, отказался идти на руку, посему остался у царя на страже.
- Слушаюсь! – тот расплылся в понимающей улыбке. – А маг того, от позора сбежал из царства?
- Оно самое, - царь одобрительно похлопал его по плечу. – А старому Ксариусу отправь телегу с продуктами и кошель золота. Надо отблагодарить старика, что так плохо учил Скориуса.
Уже на ступеньках дворца, оглянувшись, он удовлетворенно выдохнул, замечая золотистый отблеск на верхушке шпиля. Царство в безопасности, одним дураком в нем меньше, а там, глядишь, и наследники появятся – Шамаханская царица смотрит с любовью и благодарностью…
Дадон мирно улыбнулся и вошел в услужливо распахнутые двери.

- Ведьма! – в меня полетел очередной магический залп.
- Кто бы говорил! – ловко уворачиваюсь, посылая не менее мощную ответку. – Кикимора!
- Лахудра белобрысая! – рявкнула Марья Моревна.
- Поганка бледная! – ляпнула я первое, что пришло в головушку. Хотя… обзывать пышущую здоровьем богатыршу было бы минимум несправедливо и глупо. Но язык мой – ворог мой. Марья, конечно, этого оскорбления не снесла и последнее, что я услышала было:
- Тварь болотная!
А все-таки, хорошо в болоте. Тишина. Теплынь. Мерзость. Грязь. И самое противное – комары. И сидеть мне так три года и три дня. Подумать только! Меня. МЕНЯ. Василису Премудрую лягушкой оборотить! Я бы не обиделась бы, если бы это сделала Яга. Не удивилась бы, если бы это был Кощей. Но Марья Моревна!.. Эта… эта… мужланка!
Раздраженно шлепнув перепончатой лапой по зеленоватой от тины воде, я перепрыгнула на корягу. Фу! Еще и тина липнет. И не только тина. Завидев очередную лягушку мощного сложения, я в очередной раз помянула Марью недобрым словом. Ох, будь я счас в своем облике!.. О, я бы ей и не такое задала. Меня от окончательного превращения в «тварь болотную» (ишь, как лихо загадала), спас вовремя поставленный блок, который от такого мощного проклятия рассыпался в мелкую крошку. Именно благодаря ему я вынуждена коротать лишь три года из своего длинного века в таком виде, ибо заклинания такого типа требуют кратности – как правило, берется число три, и просто и эффектно.
Мда-а… Недооценивала я эту богатыршу. А оно вона как… И на старуху бывает проруха.
Оттолкнувшись перепрыгиваю на широкий лист кувшинки. А представитель вида rana arvalis, то бишь, лягушек болотных, за мной. Вот, блин, попала, еще кавалера мне тут не хватало лягушачьего. От одного едва ноги унесла, ленту оставив, теперь другой навязался. Боги, да за что мне это?! Да спасите меня, кто-нибудь! Спрыгнув с гнилого пня в воду, я из-за плеска воды не услышала стремительный свист, только гулкий удар и сдавленное «Квак!».
Инстинкты самосохранения приказывали выждать, а еще лучше вообще не высовываться. Но любопытство – это еще один порок, от которого я никогда не избавлюсь. Осторожно высунув острую морду из-под воды, я осмотрелась. Тишина. Ни назойливого кваканья, ни даже писка комаров. И тут мой взгляд наткнулся на стрелу, торчащую из коряги. Красное оперение, крепкое древко и стальное ушко, если уж на то пошло, хотя… лягушку пригвоздить к пню, тоже надо уметь. Конский топот и тяжелое фырканье подсказали мне, что хозяин через несколько мгновений явится за стрелой. Так и есть.
У самой кромки показался добрый молодец богатырского сложения. Румяный, волосы, что золото, кафтан парчовый красный да сапоги сафьяновые. Завидев мертвую лягушку, сдвинул модную, отороченную и украшенную перьями шапку на затылок и промямлил что-то ругательное. Молодец разглядывал свой прокол недолго. Вот потянулся к стреле.
- Стой! – вспрыгнула я на корягу.
Бедняга аж попятился. Оступился да чуть не сел на землю от удивления. Бедный, кабы совсем чувств не лишился. Вот встреча так встреча... Братец Ваня! Ох, спасибо тебе Долюшка, что бережешь чародейку молодую да неразумную!
- Не пугайся, добрый молодец, - я старалась говорить ласково, нараспев растягивая слова, как делали то красавицы наши первые.
- Да я и не боюсь, - как-то глупо хмыкнул Иван-царевич. – А ты тут невесты моей не видела?
- А я тебе чем не люба? – я добавила слезной дрожи в голос. Хотя и вправду было страшно, ведь три года срок долгий, а вдруг меня цапля прожорливая съест, али еще кто на потеху выловит? Боязно мне за себя было да обидно. Ведь по проклятию я не могла сама уйти с болота раньше положенного срока и сказать о беде своей тоже никому не могла, скулы сразу сводило да язык к небу прилипал.
- Да как же я на лягушке женюсь? – возопил добрый молодец.
Логично. И крыть нечем. Значит, куковать мне здесь три года и три дня. На глаза навернулись обидные слезы, которые я не постыдилась продемонстрировать парню.
- Ну как знаешь! – плаксиво сказала я и поползла на край коряги.
Молодец долго думал. Я за это время уже до того края болота допрыгала бы и обратно вернулась.
- Ладно, будь по-твоему! – окликнул он меня.
То-то же. Я вмиг соскочила Ивану на руки. Парень поморщился, но не выпустил.
- И еще, стрелу не забудь!
Да-а-а… Этот день добрый молодец будет помнить даже при глубоком склерозе.
***
В тереме было чисто и светло и совсем не похоже на холостяцкую избу. Видимо, чернавки здесь добросовестные, чего же еще ожидать от царских палат?
О смотринах даже я предпочла бы забыть. Показывались мы последними. Первым показывал свою невесту старший сын, Дмитрий-царевич. Боярыня. Высокая и тощая, что жердина, и жутко длинноносая. Жена же среднего сына, Василия-царевича, оказалась купчихой. Она была не в меру полна, как кубышка, полная медовых пряников. А когда настала очередь Ивана-царевича, брата моего по матери троюродного, то палаты содрогнулись от смеха. Царь-батюшка, дядюшка мой дражайший, смеялся до крупных слез и до колик в толстом чреве.
Надо сказать, Ваня держался достойно. В драку не лез, помалкивал, следуя моему наказу. Молодец лишь зло сопел да зыркал исподлобья на насмешников. Я же молча жалела о том, что не могу сейчас сбросить шкуру и как следует взмахнуть рукой. А не то бы посмеялись эти… грызуны.
Посадив меня на стол, Иван даже не притронулся к ужину, заботливо сооруженному умелыми руками служек. Парень лишь выпил чарку зелена вина да было направился к постели, но я не я, влезу обязательно.
- Ваня, - парень обернулся и пьяно усмехнулся. – Ваня, как только солнце сядет, и я задремлю, сбрось меня наземь левой рукой.
Добрый молодец что-то промычал и сел на кровать. Смотрел на меня долго, аж неловко стало. Я решила попрыгать по горнице, осмотреться. Обстановка холостяцкая. Под ногами ковер персидский, на стенах сабли да щиты чужеземные. А у окна пара миниатюрок в деревянных рамах. Не без удивления я опознала себя вместе с Иваном на одной из картинок, а на другой Марью Моревну. Вот и свиделись, братец.
Матери наши были сестрами двоюродными да такими, что и родных таких не встретишь. Обе девицы красные, обе мастерицы да умницы. Дружили они сильно, а раз дружили матери, то дети и подавно. Я хорошо помнила, как мы с Иваном бегали под сенью цветущих яблонь и играли в прятки. Оставалось только надеяться, что и царевич не забыл.
Я оглянулась на осоловевшего парня, посмотрела на солнце, которое нарочито медленно садилось за лес. Пора уже засыпать. Усевшись поудобнее на платочке, я положила под морду лапки. Колдовской сон уже делал свое дело, и веки медленно, но верно слипались.
- Ва-а-ань… Не забудь… Скинуть… наземь… - сонно пробормотала я, проваливаясь в дремоту.
Очнуться выпало на полу и от сильного удара. Свалили по леву сторону, оглушив, упала на правый бок да ушибла ногу. Еще плохо понимая что к чему, я простонала:
- Иван! Дурья твоя башка! Какого лешего ты так сильно бьешь?!
- Сама просила, - хмыкнул вполне себе трезвый брат, подхватывая меня под руки и поднимая с пола.
- Угу, - промычала я, держась за гудевшую голову. – Подай мне ключевой воды, пожалуйста, - жалобно попросила я царевича.
Иван быстро сбегал куда-то и вернулся с ковшиком студеной воды. Дрожащими руками я приняла драгоценную водицу, жадно припав к резному дереву. Напившись вдоволь, откинула голову назад. Полегчало. Ключевая вода для чародея, что чарка горячего меда для продрогшего путника.
- Кто же тебя так? – сел рядом Иван, забирая у меня из рук ковшик.
- Лучше не спрашивай, - выдохнула я. – Твоя… - тут зубы сжались, и я чуть не откусила себе язык.
- Понял, - кивнул брат, поймав мой полный ненависти взгляд. – Ты не сказала ей, что мы родичи?
- Не успела. Она сразу перешла на личности, - прости, Иван. Но горькая правда лучше сладкой лжи.
- Это в ее характере, - засмеялся Царевич. – И что делать будешь?
- К Кощею надо, - нехотя выдавила из себя я. – Я сама не сниму проклятие.
- Странно у вас все, чародеев, - пробормотал парень, вставая.
Я еще сидела. Ноги отказывались служить. Не мудрено, хорошо еще, что голова гудеть перестала и не тошнит от такого полета.
- Есть будешь? – в это время Иван суетился около стола с яствами.
Проглотив ком, я еле-еле выдавила из себя: «Нет». Тогда брат без лишних слов взял меня на руки и перенес на постель. Пуховая перина приняла меня приветливо, а по телу тут же разлилась приятная слабость. Мне бы заснуть, но одна мысль не давала покоя.
- Стрелы! – я резко подорвалась с подушек.
- Лежи! – брату хватило и одной руки, чтобы мягко опрокинуть меня на спину. – Спи, горе образованное мое! Спи!
И я уснула. Уморенная и счастливая.

А котел где?