|
Жанр: фэнтези, романтика, немножко сказки.
Рейтинг: 16+
Написано для "Ведьминой таверны" LME
Тыквенная история.
Тыковка топала по пыльным коридорам, весело насвистывая под нос. Хотя, веселиться, собственно, было не с чего: старшие снова подмешали ей в зелье какую-то гадость, рецептом не предусмотренную - и в итоге склянка взорвалась и завоняла преомерзительно... а, по идее, должна была выпустить зелёный туман, навевающий таинственные и волнующие сны. Девушка дошла до зеркала и остановилась. Большое, пыльное, в когда-то золотой, а теперь почти чёрной резной витиеватой раме. Это зеркало всегда было пыльным - вымыть его было невозможно.
- Привет! - Тыковка улыбнулась зеркалу.
- Привет. - Прошептало то в ответ.
- Опять пыльное настроение? - Сочувственно надула она губки.
Зеркало в ответ только вздохнуло печально. Это было самое старое зеркало в замке. Даже не зеркало, а Зеркало. Стекло его давно потрескалось и пошло пятнами, позолота вся осыпалась, и никто к нему не подходил в этом тёмном и забытом, пауками засиженном коридоре Старой Башни. Но Тыковке оно нравилось. В отличие от прочих зеркал, зазнаваек и воображал, это старое Зеркало охотно с ней разговаривало. И иногда показывало ей интересные картинки. Или вот, как сейчас - её собственное настоящее отражение, а не кикимору болотную или человеческую куклу в рюшах и оборках, как другие. Она подтянула полосатые чулки и критически оглядела себя. Эх... какая из меня ведьма, а? Тыковка она и есть тыковка. Милое личико, маленькая и миленькая округлая фигурка, две коротенькие ярко-красные косички. Ведьма должна быть сухой, высокой, блистать очами, развивать чёрными кудрями и двигаться с изяществом паучихи! А тут... тыква... не зря её так и прозвали. Она почесала вздёрнутый носик. Веснушки вот ещё. Куда годится? Только глаза, как положено, зелёные - одна радость. А иначе её бы вообще в Академию не взяли. От позора бы не отмылась. Хотя, что уж тут говорить… учёба ей всё равно не даётся. Отстающая по всем предметам: ни зелье сварить, ни приворота-отворота составить, ни портал сотворить. А про дебоши и говорить нечего - не годна. Потомственные Серебрянные ведьмы - и такой прокол.
- Как уроки? - С интересом спросило Зеркало.
Тыковка скосила на него глаза:
- Глотта насыпала мне паучих ножек в варево. И ещё, кажется, лишайного корня сыпанула, гадина. Всё зелье испортила.
- А что варили? - В скрипучем голосе послышался интерес.
- Сны. Мне надо было сварить таинственно-возбуждающий. - Девушка вздохнула. - Хотя, нечего на Глотту валить... у меня всё равно бы не получилось...
- Почему?
- Таинственно-возбуждающе - это как? - Тыковка прижалась носом к Зеркалу. - Как? Я не понимаю.
- Наверное... - подумав, проговорило Зеркало, - это когда тайна, с которой ты столкнулась, будоражит воображение и зажигает чувства. Как любовь к мужчине.
К мужчине? Что за глупости… Как можно любить мужчину? Ничтожества, лишенные дара, они годятся только на то, чтобы прислуживать ведьмам… а ещё их используют для продолжения рода. Но как именно – юным ведьмам знать не полагалось. Хотя, ученицы часто, хихикая, шептались об этом вечером перед сном. Тыковка слушала эти шепотки, смущаясь и удивляясь. Ну надо же… Сама она видела этих мужчин только дома немного, да на улице несколько раз. В саму Академию этим созданиям ход был заказан. Святая святых Междумира, Магическая Академия Ведьм – не место для низшей касты прислужников.
- Эх... - девушка сползла на пол и уселась в изножье Зеркала. - Интересно... и всё-то ты знаешь, Зеркальце.
- Я многое видело. И вижу.
Тыковка скинула деревянные сабо и с наслаждением вытянула ноги, шевеля пальцами.
- И что ты тут видишь? В таком-то коридоре.
- Я многое вижу. - Голос Зеркала стал вдруг хитрым. - Я за всеми слежу в этом замке. От меня ничего не сокрыто.
Девушка с удивлением обернулась:
- Ты о чём? Это как?..
Зеркало, помолчав, доверительно и очень тихо прошептало:
- Я первое Зеркало этого замка. Самое древнее. Я появилось в тот день, когда была построена Академия. Все остальные зеркала здесь - мои внучки и правнучки. И все они - мои глаза и уши.
Оооо... Тыковка округлила глаза. Н... Ничего себе! Вот вам и старое треснутое Зеркало!
- А... а по тебе не скажешь. - Выдавила она, наконец.
- Только никому не говори. - Рассмеялось Зеркало.
- Не скажу. - Девушка улыбнулась, довольная. - А почему ты мне рассказало?
- Потому что ты мне нравишься. - Просто ответило Зеркало.
- Ты мне тоже. - Ведьмочка хихикнула. - Мне рядом с тобой совсем не одиноко.
Она ещё немного пошевелила пальцами. Эти деревянные сабо - сущая мука. А старшие ученицы то и дело измывались над ней, то уменьшая, то, наоборот, увеличивая размер обуви. Или то и другое сразу, как теперь. Тыковка этих заклятий не знала - и приходилось либо терпеть, либо идти на поклон к вожатой. А та не преминёт проехаться ехидным словом как по самой Тыковке, так и по умениям её. Тяжело живётся тем, кто выбивается из общего строя. Она вздохнула. Академию заканчивали все женщины её семьи, это считалось большой честью. И уронить престиж знаменитого ведьминского семейства, одного из самых сильных в магическом мире, было никак нельзя. Тыковка подтянула ноги к груди и уткнулась в коленки. Её бабушка - одна из ведьм Совета. У мамы собственная контора, куда рады попасть даже самые лучшие выпускницы Академии. А прабабка была одной из самых великих ведьм Междумира. Такой, о каких легенды слагают и рассказывают по вечерам восторженным шепотом. Как, например, о нынешней Великой, директрисе Академии, единственной из всех ведьм освоившей секрет невидимости. И на фоне этих знаменитых ведьм - она, Велл Серебрянная... Тыковка... Дурная овца... Зеркало позади неё помалкивало, но от него ощутимо веяло сочувствием. И это успокаивало её.
- Ты здесь не одна такая одинокая.
- Да, я знаю... Ты тоже одиноко.
- Я?! – Зеркало вдруг расхохоталось. – Милая моя, я – Вещь! Мне одиночество по статусу положено! И потом, мне совершенно не скучно – ведь я наблюдаю за всем, что творится в этом старом замке.
- А… - Девушка обернулась с недоумением. – Тогда о чём ты?
Зеркало немного помолчало, словно собираясь с мыслями.
- Этот замок очень старый и надёжно хранит все свои тайны. А тайн у него довольно много. И некоторые из них не дают мне покоя. – Зеркало снова помолчало, подбирая слова. – Я Вещь, причём старая. Я настолько старо и столько всего видело, что уже могу похвастаться мудростью. И мне сильно не нравится то, что видит одна моя правнучка.
- Что она видит? – Прошептала Тыковка.
- Я покажу тебе. – Ответило Зеркало. – И ты поможешь ему.
- Кому? – Голос девушки истончился до писка.
- Смотри…
Девушка повернулась и с удивлением смотрела, как подёрнулось рябью пыльное стекло Зеркала. В этой ряби растворилась и паутина, и трещины, и мутные пятна… и отразился вовсе не пыльный, засиженный пауками коридор старой башни, а… Тыковка вытаращила глаза. Комната. Небольшая и светлая. Стол, мягкое кресло, книжная полка, старинная кровать с балдахином… под потолком – маленькое оконце, забранное решёткой. А в углу… девушка резко выпрямилась. А в углу сидело… что-то… что именно, она не могла разобрать. Видны были только руки, обхватывающие поджатые к груди колени. И целый стог тёмно-тёмно красных, совсем как подсохшая кровь, волос. Волосы торчали во все стороны пушистым ореолом, опускались на пол, стелились вокруг существа. Кто это? Она сделала шаг вперёд. На скорчившуюся в углу фигуру смотреть было отчего-то мучительно. Хотелось подойти и утешить, погладить эту пушистую макушку. Тыковка, сама того не замечая, протянула руку, слегка дотронувшись до поверхности Зеркала. И тут существо подняло голову – волосы рассыпались по плечам. Прямо на неё смотрели удивлённые, ярко-синие, как весеннее небо глаза… мужчины. Молодого. Здесь, в Академии?! Тыковка испуганно всплеснула руками – и провалилась внутрь Зеркала. Пара деревянных сабо неподходящего размера осталась лежать на пыльном полу коридора.
***
Мир крутанулся перед глазами, что-то блеснуло, звякнуло – и девушка почувствовала под собой твёрдый пол. Он приоткрыла глаза. Светло. Светло? Тыковка резко села и оглянулась. Стол, кресло, кровать с балдахином, угол… а в углу – она взвилась с места… никого не было. Девушка обернулась. Дверь. Она подошла и подёргала ручку. Заперто. Странно… Тыковка огляделась. Окошко одно и совсем маленькое, а светло, как днём. Наверное, это магия света – не каждой ведьме по силам такое заклятие, однако. И всё такое светлое: стены белые, кресло, и кровать, и балдахин… с ума сойти. А вот и зеркало. Огромное, на полстены, в белой же раме. В зеркале отражалась она сама и… тот, кто стоял рядом. Девушка завизжала и отпрыгнула в сторону, дико озираясь. Никого! В комнате не было никого! Но в зеркале! В зеркале!.. Показалось?! Она, с тяжело колотящимся сердцем, осторожно подошла и заглянула в зеркало, готовая дать дёру. Он стоял на том же месте и с удивлением на неё косился. И правда, парень… Тёмно-красные волосы, целый стог, по плечам, по спине, до пола, словно шуба. Белые брюки и рубашка. Она подняла глаза и встретилась с ярко-синим взглядом. Наваждение? Волшебство? Тыковка осторожно выпрямилась. Так… шаг, другой. А вот и она в отражении. На фоне всецело белой комнаты её собственный ученический костюм смотрелся как праздничный флажок. Яркие полосатые чулки, короткая пушистая юбочка на кружеве, зелёный комзольчик, пёстрая кофта. Веснушки, красные волосы, зелёные глаза. Она выпрямилась и шагнула назад. Так, примерно тут… в отражении зеркала стояли две фигуры. А я ему до плеча всего… Любопытно. Она посмотрела в глаза наваждения. Интересный цвет. И лицо тоже ничего, красивое даже… если так можно сказать про мужчину. Он с удивлением и интересом её разглядывал. Тыковка протянула руку и ткнула примерно в ту сторону, где в зеркале отражался мираж. И с ужасом перевела взгляд на свою ладонь, висящую в воздухе. Отражение не соврало – под её рукой явственно и гулко билось сердце. А… АЙ! – Девушка отскочила в сторону, прижав к себе руку. Он… он настоящий! Он живой! Тут, в комнате! Невидимка!!! ААА!!! А!.. А… постойте… Стоп-стоп-стоп. Невидимка? Она посмотрела в отражение – а отражение на неё. Его глаза были… печальны. Это… ему просило помочь старое Зеркало? Да?
- П… привет. – Осторожно произнесла девушка.
Озадаченный взгляд.
- Эй… привет! Ты кто? – Тыковка сделала шаг.
Он стоял на том же месте, молча и не двигаясь, и растерянно смотрел на неё. Тыковка подошла ещё ближе и неуверенно протянула руку. Было странно тянуть руку в пустоту, которая – не пустота. Где же ты? Девушка скосила глаза на зеркало. А, нет, правее. Почувствовав под рукой ткань рубашки, она выпрямилась и посмотрела вверх… на консоль балдахина. Ах ты ж, лешие и кикиморы, мошкара болотная! Куда смотреть-то?! Она повернула голову к отражению. Придётся так, наверное.
- Как тебя зовут? – Брови немного нахмурились в отражении стекла. Он закусил губу и беспомощно посмотрел на девушку. Он не может говорить? Или не умеет? Она смотрела в напряжённые синие глаза и не знала, что ей делать. Ну, Зеркало, задало ты мне задачку!
- Меня зовут Велл, но тут все прозвали Тыковкой. – Глаза отражения резко вскинулись, брови удивлённо взлетели вверх – и в синем взгляде явственно проступила смешинка. Девушка стушевалась.
- Да-да, знаю, смешно… я не похожа на ведьму. – Пробормотала она, опуская взгляд. Вот ведь, больная мозоль… Эх, но хотя бы насмешила. Она посмотрела на него сквозь зеркало. Он улыбался. Ух, хорошенький какой… глаз не отвести. И волосы эти… интересно, кто он такой и что тут делает? Парень поднял руку и стал чертить в воздухе какие-то знаки. Ничего не понимаю. Прости, но я не понимаю. Она открыла рот, чтобы сказать это… и забыла закрыть обратно – по поверхности зеркала поползли светящиеся золотые линии, сложившиеся в одно слово – «Ной». Ничего себе… он владеет магией… Он?! Мужчина?! Это невозможно… не бывает такого! Но ведь… Девушка неуверенно на него посмотрела.
- Ной? Ты – Ной?
Отражение кивнуло, снова улыбнувшись.
- Ого… но ведь это человеческое имя…
Он снова кивнул, теперь уже немного насмешливо – и указал пальцем на Тыковку.
- Что? И я?! Неееет! – Девушка замотала головой. – Я не человек! Я ведьма!
Ной закатил глаза и снова улыбнулся ей, покачав головой. Ах ты… много ты знаешь, можно подумать! Тыковка, поджав губы и насупившись, уставилась на него – и вздрогнула, почувствовав лёгкое прикосновение к своей ладони. Рука. Он взял её за руку. Она растерянно посмотрела в пустоту, потом на зеркало. Я впервые держу мужчину за руку… А рука у него больше, чем моя. Помедлив, девушка легонько пожала его ладонь. Ной снова улыбнулся. Такая открытая улыбка, надо же. Тыковка хихикнула.
- А тебе идёт, когда ты улыбаешься. – Она посмотрела на него. Такой странный. Босой, в простых тканевых брюках и рубашке. Красивый, и сложен хорошо – и не скажешь по нему, что взаперти сидит. Только вот волосы… настоящая копна, до самого пола, на вид пушистые. Очень много… это сколько он уже тут сидит, чтоб такую шевелюру отрастить? И цвет этот, кроваво-красный… никогда таких не видела. Она отпустила его руку и, помедлив, прикоснулась к волосам. Ого, жёсткие, надо же. А на вид – совсем наоборот. Странный ты, Ной.
– А почему ты не говоришь?
Он тут же погрустнел. И, скривившись, указал на свои губы.
- Ты немой? – Ной в ответ покачал головой. – А… Тогда… заклятие молчания, да?
Он кивнул. Заклятие молчания. Зачем? Он же тут один. Кстати, а почему он тут один? Тыковка оглянулась. Странно. Тут всё странно и непонятно. Запертый в комнате мужчина, невидимка с заклятием молчания. Магия невидимости доступна только директрисе… но какой смысл тратить её дорогостоящее зелье на сидящего под замком человека, которого и так никто не увидит? И накладывать на него заклятие молчания, к тому же… Как-то подозрительно всё это… и плохо пахнет. И… Тут Ной резко выпрямился, прислушиваясь – и прижал палец к губам Тыковки. Молчи. А… Чт… Девушка не успела ничего сказать, как он схватил её в охапку – и прыгнул на кровать. У Тыковки аж зубы лязгнули. Упал занавес балдахина и стало темно. Что такое? Он крепко прижимал её к себе в темноте. Тыковка спиной чувствовала его тепло. И биение сердца. Твёрдая ладонь зажала ей рот. А? А?! Девушка протестующее зашевелилась. Ты чего это удумал? Он сжал её ещё крепче, словно накрывая собой. Ох, тяжелый… Тыковка замерла, насторожившись. Что происходит? В темноте ничего не было видно – и все чувства обострились. Она ощущала его рядом с собой так, словно могла видеть. Руки, бережно и жёстко обхватывающие её, колени, упирающиеся сзади в её согнутые ноги, дыхание возле уха, щекотные прикосновения волос. Она повернула к нему голову – и почувствовала его дыхание на своей щеке. Так близко – еще чуть-чуть и можно прикоснуться щекой к его губам… ой… приятно… И… это что, звук замка?! Тыковка сжалась в испуге. Ной осторожно погладил её по голове, успокаивая, и накрыл одеялом. Тихое «Тсс» коснулось её уха. Затаись. Девушка кивнула.
- Ной, ты спишь? – Послышался властный голос. Тыковка распахнула глаза. Это… Это директриса!!! Что она тут делает?! Зачем? Она ничего не видела под одеялом и старалась не шевелиться. Кольцо рук разжалось – и Ной отпустил её, вставая. Ты куда? А я?! Она в панике затаилась, боясь даже дышать.
- Ты чего это спать завалился? Ещё не вечер. – Хохотнул голос. – Садись давай, избавлю тебя от ноши.
Послышался стук передвигаемого стула. И щёлканье ножниц. Она… что? Девушке нестерпимо захотелось посмотреть, что происходит, но она боялась даже пошевелиться. А если директриса её тут найдёт? Как я объясню это? Ножницы продолжали щёлкать – и это был единственный звук, нарушающий тишину.
- Ну вот. Теперь ты хорооошенький. – Весело пропела директриса. – Дай я тебя поцелую, котик мой.
Тыковка прислушалась – было тихо.
- Что такое? – В голосе директрисы послышалось недовольство. – Опять не в настроении? М? Ладно, будут тебе ещё книги. Не грусти, моё сокровище. Всё тебе будет.
Зашуршало платье, стукнула дверь. Тыковка услышала, как повернулся замок. Тишина. Она лежала под одеялом, свернувшись клубочком, и боялась пошевелиться. Что тут происходит? Девушка не знала почему, но от визита директрисы у неё осталось какое-то непонятное и гадливое чувство. Послышался шорох, и стало светлее. Тыковка осторожно выглянула из-под одеяла. Рядом с ней сидел Ной и, морщась, вытирал помаду с губ. Девушка села, во все глаза глядя на него.
- Я тебя вижу…
Ной радостно улыбнулся ей и кивнул. Его волосы топорщились во все стороны жёстким кроваво-красным одуванчиком. Он был острижен.
***
Тыковка смотрела на него во все глаза. Было странно видеть его. Глаза, нос, губы. Пульсирующая на шее венка. Плечи, руки… красивые… Она осторожно придвинулась к нему и легонько дотронулась до волос. Жёсткие, как щётка.
- Зачем она тебя остригла?
Ной покрутил руками перед её лицом.
- Она забрала твою невидимость?
Он кивнул. Вот как… Девушка в ужасе уставилась на него. Теперь понятно… открыла секрет невидимости, значит… заклятие молчания, одиночное заключение… ясно… На глаза навернулись слёзы. Вот гадина.
- А зачем она тебя в губы целовала? – Всхлипнула Тыковка.
Он иронично покосился на неё, весело приподняв брови. Неужто непонятно?
- Что? – Девушка насупилась. – Если б знала, не спрашивала бы…
Ной хитро посмотрел на неё и вдруг, протянув руку, закрыл ей ладонью глаза. Тыковка опешила. А? Что? Почувствовав, как он придвинулся к ней, девушка замерла, сама не зная почему. Вот, опять это чувство… Она выдохнула от неожиданности, ощутив лёгкое дыхание на своих губах. Что?.. Тёплые мягкие губы. Лёгкий поцелуй в уголок рта. Ещё раз. Мамочки… щекотная волна разлилась от губ по всему телу. Тыковка враз ослабла. Это поцелуй, да? То, о чём шептались девчонки? Его рука покинула её глаза и скользнула за ухо, на затылок. Что? И мужские губы накрыли её губы, мягко и властно овладевая. Девушка задохнулась, неосознанно обхватив его за шею. Ой, Великие ведьмы… Ой-ёй-ёй-ёй! Жарко, и тревожно, и… ах! – сердце сейчас выскочит. Она боялась открыть глаза и развеять наваждение. Тыковка чуть приоткрыла губы – и кровь вскипела мелкими пузырьками. Вот это да! Их дыхание смешалось, а голова закружилась, когда она почувствовала лёгкую ласку языка. Мамочка родная! Я сейчас растаю! И тут всё кончилось. Девушка, покачнувшись, открыла глаза. Перед взором всё плыло, сердце колотилось у самого горла, а дыхание было тяжёлым, словно она бежала куда-то. Она обнимала Ноя за шею, а он улыбался… так близко. И… АЙ! Тыковка отскочила от него в сторону и в панике зарылась в одеяла. Ой, что я наделала! Я целовалась, да? Я сейчас целовалась с муж… мужч… Она забилась в угол.
- Плохой Ной! Плохой! Плохой! Зачем ты это сделал! Ведьмам нельзя!
Тыковка завернулась в одеяло с головой, лицо её пылало, словно печка. Что сейчас было-то?! И… ой, мамочки! И ей же понравилось! И… получается, директрисе это тоже нравится, да? Она, что, за этим сюда приходит? Или ещё за тем, о чём совсем уж тихо шептались ведьмочки по вечерам? Ууууу… Тыковка заплакала почему-то. Тут перина рядом с ней мягко прогнулась – и Ной уселся рядом. Посидев немного, легонько ткнул её в бок. Девушка высунулась из-под одеяла и, шмыгнув носом, посмотрела на него. Он был грустным и больше не улыбался.
- Ты для неё тоже так делал? – Всхлипнув, спросила она.
Он отрицательно покачал головой и указал на девушку. Только для тебя. Она, посопев немного, села рядом с ним, не выпутываясь из одеяла.
- Если узнают, что я целовалась с мужчиной, меня выгонял из Академии. – Пробурчала Тыковка. Подумав, добавила. – Хотя, меня по любому выгонят, если тут найдут.
Девушка покосилась на Ноя и с удивлением заметила, что волосы его отросли почти на пол-ладони. Она потрясённо протянула руку и коснулась их. Ной грустно улыбнулся.
- И часто она тебя остригает?
Он, подумав, показал ей три пальца. Раз в три дня… Ничего себе…
- Значит, чем длиннее твои волосы, тем сложнее тебя увидеть, да?
Ной кивнул, разглядывая её. Потом потянул край одеяла. Эй, ты чего? Он, улыбнувшись, залез к ней в её одеяльную норку и сел рядом, бок о бок. Девушка покраснела. Ну вот… опять… как-то неловко вдруг сделалось. Губы тут же закололо воспоминанием о поцелуе. Она поёжилась, разволновавшись.
- И давно ты тут? – Спросила Тыковка, силясь отвлечься.
Ной кивнул. Давно.
- А сколько?
Пожатие плеч. Не знаю.
- Тебе грустно, да?
Печальный взгляд. Да.
В глазах защипало. Тыковка закусила губу, сдерживая слёзы.
- Если бы я была могучей ведьмой, я бы вызволила тебя отсюда. И сняла заклятие с твоих губ. Но я самая бездарная ведьма в Междумире. Тебе не повезло, что именно я попала сюда.
Он улыбнулся и отрицательно покачал головой. Мне повезло. Ной выразительно указал не неё – и ты не бездарная. Тыковка всхлипнула, не сдержавшись. Спасибо, утешил.
- Многое ты знаешь, можно подумать…
Ной вдруг засмеялся и кивнул почти весело. Многое. Он вдруг придвинулся к ней ещё плотнее и, протянув руку, нацелил палец ей прямо в лоб.
- Ты чего? – Удивилась девушка. И тут с его пальца сорвалась золотая нить и с треском впилась ей между бровей. Ай! Перед глазами полыхнуло золотое марево – и Тыковка обессилено обмякла прямо ему на руки. Ты что делаешь? Она сонно посмотрела на его лицо, склонённое над ней.
- Ной… - еле слышно прошептала девушка. – Ты… че… г…
Он прижал её к себе и снова мягко и властно поцеловал в губы. Ох… Тыковка подняла слабеющую руку, дотрагиваясь до его щеки… Ной… В комнате темнело. Он переложил её на подушку. Что, уже ночь? И лёг рядом, обняв. Рука на её талии, рука под головой. За спиной – тепло его тела. И лёгкое дыхание совсем рядом с ухом. Тыковка улыбнулась. Как хорошо… Что ты сделал со мной, Ной? Интересно… Она повернула к нему голову. Ещё чуть-чуть – и тёплые губы коснулись её щеки. Хи-хи… Девушка поворочалась, переворачиваясь на другой бок, к нему лицом. Потянувшись, неумело чмокнула его в подбородок и уткнулась носом в шею, чувствуя биение жилки под губами. Вдохнула запах, такой чужой, такой родной… Он легонько поцеловал её в макушку – и Тыковка провалилась в таинственный и возбуждающий сон. Незнакомый ей до этих пор…
***
Тыковка заворочалась, медленно просыпаясь. Ну надо же… приснится ж такое. Неизвестная комната и странный парень, целовавший её в… ой, Великие Ведьмы… прямо в губы. Наверное, уже утро – она чувствовала это по внутренним часам. Тыковка приоткрыла сонные глаза – и тёмно-красные волосы защекотали ей нос. А!.. Она зажмурилась. Ой!.. Не сон! Девушка лежала практически на нём сверху, по-хозяйски перекинув ногу поперёк его живота. Юбка задралась – и рука Ноя уютно покоилась на её голом бедре чуть повыше резинки чулка. А ещё она обнимала его за шею, уткнувшись носом в отросшие за ночь и рассыпавшиеся по подушке волосы. Ой-ёй-ёй!.. Тыковка осторожно высвободила ногу и села. Сквозь неплотно задёрнутое полотнище балдахина проступал свет. Ной спал на спине, легко дыша и склонив набок голову. Девушка вдруг покраснела. Я, получается, что… провела ночь с мужчиной? Ужас, что скажут, если узнают! Она внимательно посмотрела на него. Интересно, сколько ему лет? На вид старше её. Восемнадцать? Двадцать? Непонятно… Девушка прикоснулась к рубиновой пряди. Ого. За ночь отросли до локтя. Тыковка задумчиво дотронулась до своих губ. Это было… завораживающе. И очень приятно. Таинственно и возбуждающе. Охх… Она потрясла головой и осторожно выбралась из кровати. Писать хочу.
После полумрака кровати белизна комнаты на миг ослепила её. Она огляделась. Неуютная и неприятная белая тюрьма. И как он тут с ума не сошёл? Ой-ёй-ёй… Он же человек, да? Значит туалет тут должен быть! Тыковка осмотрелась внимательнее – ага! – на одной из белых стен виднелись очертания ещё одной двери, словно нарисованной на поверхности. Она подошла и пригляделась к непонятной конструкции. Мираж. Девушка протянула руку – и рука прошла сквозь нарисованную дверь. Тааак, любопытно. За фальшивой дверью обнаружилась маленькая туалетная комнатка, здесь было всё, что ей сейчас так требовалось. И всё белое, разумеется. Спустя короткое время, выйдя из туалета, Тыковка огляделась. И чем заняться? Интересно, надолго я здесь? Она подошла к большому зеркалу – но отражение не сообщило ей ровным счётом ничего интересного, кроме, разве что, того, что костюмчик у неё знатно измялся. От нечего делать она принялась изучать книжную полку. Столько книг… История, сказания, магические учебники. Он всё это прочёл? Удивительно. Ох, удивительное тут не это. Что уж тут говорить, но мужчина, владеющий магией – неслыханное явление! Девушка призадумалась. А может, он не особо силён в магии? Иначе выбрался бы отсюда как-нибудь. Хотя… Тыковка оглянулась. Вчера она этого не почувствовала… но тут барьеры везде. Очень хитроумные и сложные, с магическими ловушками. Даже опытный маг изнутри не прорвётся. А Ной вряд ли опытный маг – где он мог бы набраться того опыта? Девушка вдруг замерла, потянув себя за косичку. Странно… я барьеры раньше не чувствовала – и всех веселила, натыкаясь на них. Она оглянулась на кровать. Что бы это значило? Вдруг щёлкнул замок – и Тыковку словно ветром сдуло. Она пришла в себя в темноте кровати, сердце колотилось, как бешенное. Кто? Директриса?! Девушка осторожно выглянула в щелку неплотно задвинутого полога. Дверь открылась и появился… гном. Тыковка вытаращила глаза. Гномы – редкие гости Междумира. Непокорный маленький народец, они редко выбираются на поверхность. И ещё реже служат ведьмам. И всегда – в обмен на какую-нибудь ценность. Гном деловито прошмыгнул в комнату, быстро вытер пыль, юркнул в туалет, пошуршал там чем-то. Вышел и снова зашёл, неся в ручках большой поднос. Утвердив его на столе, он положил рядом несколько книг – и удалился. Щёлкнул замок. Тыковка перевела дух. Пронесло. Она поёрзала немного – неудобно как-то – и перевела взгляд вниз. Ной блестел в полумраке синими искрящимися глазами и просто задыхался от смеха. Сама Тыковка сидела у него на бёдрах, сверкая своими полосатыми ведьминскими трусиками. Ой! Она резко одёрнула юбку, вспыхивая. Нет, ну вы посмотрите на него! Ржёт! И Тыковка, не выдержав, тоже рассмеялась. Почему-то ей совсем не было стыдно. Ну вот ни капельки! Ной сел на кровати и, чуть приобняв девушку, весело чмокнул её в носик.
- Доброе утро. – Засмеялась она. – А тут гном приходил, знаешь? Напугал меня.
Он улыбнулся, и, ссадив её с себя, встал, распахивая занавеси балдахина. Тыковка оглядела его. Волосы копной, по плечам, до середины спины. И Ной уже не казался таким чётким, как вчера вечером. Если приглядеться, то можно было увидеть очертания стола сквозь его спину. Девушка вздохнула, свесив ноги с кровати. Завтра его будет уже еле видно. Интересно, а я буду тут завтра? Она покосилась на зеркало. Сколько у меня времени? В животе заурчало. Есть хочется.
Через несколько минут они уже сидели у стола и изучали содержимое подноса. Яичница, два тоста, чашка кофе. Не густо, на двоих-то. Тыковка посмотрела на Ноя.
- Я возьму один тост, ладно?
Он улыбнулся и придвинул ей весь поднос
- Нет! Это твой завтрак! И мне много не надо! – Запротестовала она. Но поднос остался стоять перед ней. Ну что ты будешь делать… Эх, будь я умнее, я бы смогла увеличить эту яичницу до приличных размеров… Тыковка пригорюнилась. Обидно быть неучем. Как там? Она потянула себя за косичку, припоминая уроки Паучихи, и в голове тут же сложилась ниточка формулы. Девушка щёлкнула пальцами – и яичница скачком увеличилась вдвое. А с ней и тосты. А… А?! Как?! Тыковка, онемев, рассматривала два огромных желтка глазуньи. Потом, себе не веря, перевела взгляд на Ноя. Он, подперев подбородок ладонью, смотрел на неё искрящимися от смеха глазами.
- Как же? Я… я не знаю этого заклинания…
Ной подался вперёд и постучал пальцем её по лбу.
- Что ты сделал?
Он посерьёзнел и приложил ладонь ко лбу девушки. Тыковка растеряно смотрела на него. Я не понимаю. Ной нахмурился, огладываясь. Потом перевернул тарелку с тостами и принялся чертить на ней. Спустя мгновение появилась слабая надпись: «Блок».
- Блок? – Тыковка прижала ладонь ко лбу. – У меня был блок? Но зачем?
Ной хитро улыбнулся и протянул ей огромный кусок тоста. Ешь. Девушка уселась, машинально откусывая от хлеба. Блок? Но кто его ставил? И как Ной умудрился его снять? И… и ведь правда, я сегодня почувствовала барьеры… и магия увеличения эта… ничего не понимаю.
- Кто же ты такой?
Ной запихнул в рот гигантский желток глазуньи и пожал плечами. За это время его волосы отросли ещё на несколько сантиметров.
***
Тыковка шаталась, отчаянно пытаясь поймать равновесие. Сейчас упаду! Зарешечённое окошко маячило прямо над её головой. В итоге, извернувшись, она зацепилась пальцами за край окна. Подтянувшись, схватилась за решётку и упёрлась босой ногой в стену, оставив, наконец, плечи Ноя в покое. Девушка, сопя, подключила к делу вторую ногу. В детстве она была непревзойдённым чемпионом по заборам и деревьям – стыд не справиться с каким-то там окном. Она старалась, конечно, не думать о том, какой вид снизу сейчас открывается Ною. Ладно, видел он уже мои полосатые трусы. Ничего нового там не появилось. Пыхтя, она наконец-то закинула локоть на выступ окна и подтянулась, выглядывая. Почему-то ей было крайне важно узнать, что там, за этим окном. И в какой именно части замка находится узница Ноя. Девушка не знала, сколько ещё она тут пробудет – поэтому с исследованием территории стоило поторопиться, на всякий случай. Но вид за окном её разочаровал – каменный выступ стены. Значит, какой-то изгиб башен… а изгибов тех в древнем, веками разраставшемся замке… не счесть. Нет, ну это не честно! Она подтянулась повыше, изогнувшись. Ага, край неба! А ниже что? Ухватившись за самый верхний прут, Тыковка отчаянно засеменила ногами вверх по стене. Ещё немножко! Ну! При виде опушки и маковки шпиля девушку враз оставили силы – и она, пискнув от испуга, свалилась сверху в заботливо подставленные руки.
- Там… деревня… - Проговорила Тыковка с трудом, силясь отдышаться. – Возле замка несколько деревень, надо будет посмотреть потом, в какой из них сыч на ратуше.
Ной лишь улыбнулся, не торопясь ставить её на пол.
- Эй… Ной… отпусти меня?
Он хмыкнул и состроил мордашку «моя твоя не понимать». Девушка засмеялась и, потянувшись, поцеловала его в щёку.
- Ну же, многоуважаемый маг и чародей, хранитель невидимости. Поставьте меня, пожалуйста, на пол.
Ной недовольно сморщился, но просьбу выполнил. Тыковка отряхнула юбку. Итак, что делать будем? Всё утро они провели, изучая новые книги, принесённые гномом. Тыковка, не без помощи Ноя, освоила нехитрое заклинание, совсем для первоклашек, но которое, тем не менее, тоже ей не давалось – и полчаса с восторгом перелистывала страницы книги, не прикасаясь к ним даже пальцем. А потом прыгала от радости по комнате. Ах, как хорошо! Как замечательно! У меня получается! Ной смотрел на неё и смеялся. Он вообще всё утро улыбался. Тыковка поглядела на него снизу вверх. Он стал ещё немного прозрачнее. Почему-то это расстраивало её. Ведь видеть его было очень приятно. Очень, очень приятно.
Обеденное появление знакомого уже гнома они снова встретили в полумраке кровати, давясь от смеха, дурачась и толкая друг друга в бок. На обеденном подносе Тыковка успешно развила утренний урок управления предметами – и они расправились с гигантской куриной ножкой прямо в кровати. А потом долго валялись рядышком на смятых одеялах. Тыковка рассказывала ему про свою семью, про маму, про бабушку и Великую прабабушку. Про приставучих однокурсниц и любимого рыжего кота, оставшегося дома. А Ной научил её пускать файерболы. У него получались замечательные огненные шарики – аккуратные и послушно гаснущие в лёгкой разноцветной вспышке. Файербол Тыковки оказался трескучим, большим и мятежным – и тут же поджёг внешний край балдахина. Тыковка так перепугалась, что, выскочив из кровати, не пойми как, слёту, вспомнила заклятие ундины – и, ни секунды не размышляя, применила его. Результат оказался плачевным во всех смыслах – в комнате прошёл небольшой дождик. Дождик, конечно, потушил тлеющий край балдахина… но оставил после себя приличное количество воды. На самой девушке ни единой сухой ниточки не осталось. Ной и кровать не пострадали – наверное, благодарить тут стоило не ундину, а какое-нибудь ограждающее заклинание Ноя…
И вот, Тыковка растеряно стояла посреди комнаты и хлопала глазами, не зная, смеяться ей или плакать. Ной осторожно выглянул из-за балдахина и удивлённо огляделся.
- Прости. – Тыковка скривилась, растопырив руки. С пальцев, волос и юбки капала вода, тихими шлепками приземляясь в небольшое озерцо у её ног. Ной, недолго думая, слез с кровати и зашлёпал прямо к ней. Оглядев мокрую девушку с ног до головы, нахмурился, но, не выдержав, расхохотался. Тыковка неуверенно улыбнулась. Ему очень шёл смех, пусть и беззвучный. Ты не сердишься? Всё так же смеясь, он подтолкнул девушку в сторону туалета, а сам отправился к подмокшей книжной полке. Тыковка, поджав губы, зашлёпала в ванную. Вот, всё равно, никудышная из меня ведьма. Блок, не блок – а бездарность ничем не лечится. В туалетной комнате она не без труда стянула с себя насквозь мокрую потяжелевшую одежду и залезла под душ. Брр, холодно, однако. Отогревшись под горячей водой, она вылезла. И что теперь? На крючке висело большое, пушистое, и, разумеется, белое полотенце. Ничего если я им воспользуюсь? Ах, да всё равно других вариантов нет! И Тыковка завернулась в полотенце, доходившее ей почти до колен. Не полотенце, а полотенище! Кое-как выжав и развесив мокрую одежду по крючкам и полкам, она осторожно выглянула из туалета. Посреди комнаты стоял Ной и отряхивал руки. Воды не было. Пол, конечно, был прилично мокрым, но потопа больше не наблюдалось. Тыковка остолбенела. Как?! Как он это сделал? Ной обернулся к ней и широко улыбнулся, разведя руками. Посмотри, ничего нет! Вижу, да… Тыковка присела на край кровати, разглядывая его. И такое сокровище пропадает тут впустую, отращивая свой секрет невидимости для наглой обманщицы! Тыковка растеряно оглядела его. Волосы отросли уже до пояса, и сквозь него явственно проглядывала мебель. Скоро я не смогу тебя видеть. А ещё скоро заявится эта гадина за новым урожаем. А потом? Что будет потом? Как я могу помочь тебе? Я, бесталанная юная ведьма…
- Ной… - Тыковка почувствовала, как навернулись слёзы на глазах, размывая зрение. – Я хочу остаться тут с тобой, Ной.
Он помрачнел и, подойдя к девушке, присел перед ней на корточки. Помедлив, взял её за руку и посмотрел ей в глаза. Взгляд его был печален. Тыковка прикоснулась к полупрозрачной щеке, чувствуя, как покатились по её щекам солёные мокрые капли.
- Я хочу видеть тебя, Ной…
Он грустно улыбнулся, поднял руку – и девушка ощутила на щеке дуновение суховея, высушившего её слёзы. Так вот как ты убрал воду, да? Тыковка заплакала.
- Ты не тут должен б… быть, Ной. – Она всхлипывала, давясь слезами. – Не… не в этой бело…снежной тюрьме, нет. Ты дол… должен жить и радоваться… всем… всем краскам жизни.
Девушка беспомощно смотрела на него и плакала.
- Как?.. Как мне спасти тебя?..
Он покачал головой и потянулся к ней. Тыковка замерла, чувствуя, как тёплые нежные поцелуи осушают горькие слёзы. Он мгновение смотрел ей в глаза и вдруг, обхватив ладонями её лицо, поцеловал Тыковку в губы – требовательно и пылко, совсем не так, как в тот, первый раз. Его рука зарылась в волосы девушки, распуская косички. Тыковка приоткрыла рот, тяжело дыша. Ах… Жарко. Тягуче. Необходимо. Не думая, она вцепилась в его рубашку и стянула её через голову, отбрасывая. Это лишнее. И нетерпеливо провела ладонями по горячей коже, сквозь которую просвечивал пол и край кровати.
- Я хочу видеть тебя, Ной!
Его взгляд блеснул пронзительной синевой – и полотенце отлетело прочь, совершенно ненужное. Захлопнулся полог балдахина.
Жарко, жарко, жарко. Тыковка не смущалась. В темноте балдахина всё стало настоящим и осязаемым. Горячие губы на её лице, шее, на груди. Откровенная ласка, не ведающая стыда. Обнажённая кожа и никаких запретов в их маленьком мирке, отгороженном от остального мира полотном занавеси. Она ловила губами его губы, отвечала на жадную ласку языка, её руки нетерпеливо изучали всё то новое, что он мог дать ей. Плечи, грудь, сильная спина и руки. Она прижималась к нему всем телом в отчаянном желании единения. Что-то твёрдое упиралось ей в ногу. Тыковка, тяжело дыша, опустила руку – и дотронулась до напряжённой нежной плоти. Я помню, девчонки говорили о чём-то таком… Ах… скорее, скорее… Внизу живота тянуло и болезненно пульсировало. Его горячее дыхание на её теле, лёгкая ласка волос, руки, такие нежные… Как же я хочу тебя, Ной… Тыковка обхватила ногами его бёдра и изогнулась, вцепившись в плечи. Я не желаю терять тебя, Ной. Она шептала что-то, горячо и нетерпеливо, обняв его за шею. Ты нужен мне, Ной… Острая неожиданная боль сорвала дыхание и выбила слёзы из глаз. Девушка прижалась к нему, тяжело дыша. Ох… и почувствовала мягкие губы на своих губах. Поцелуй, такой ласковый… такой осторожный… Она ответила, дрожа… Нежность… столько нежности… и боль ушла, забрав с собой смятение. Да. Да. Её жажда единения утолялась самым восхитительным образом. Тыковка отвечала на его движения, сначала неловко, а потом всё уверенней. Тело словно само знало, что делать. Он срывал стоны с её губ, а она ощущала его улыбку. Ной… Я люблю тебя, Ной… Её руки зарылись в густых жёстких волосах. Я хочу видеть тебя, Ной… Жарко. Нетерпеливо. Дыхание учащалось, становясь общим. Я хочу остаться с тобой, Ной… Наслаждение становилось невыносимым, пьянящим. Скорее, скорее… И мир рассыпался перед глазами яркими красками конфетти. Девушка выгнулась всем телом, словно со стороны услышав свой собственный протяжный стон. Ах… Великие… Ной уткнулся ей в шею, тяжело дыша. Они были мокрыми от пота, простыни липли к телу. Тыковка тихонько засмеялась, сама не зная, почему. Нащупала в темноте его лицо и поцеловала прямо в губы, чувствуя на них улыбку.
- Я люблю тебя, Ной. – Её тихий шепот нарушил тишину. Ной беззвучно выдохнул, зарывшись лицом и руками в её волосы. Его руки дрожали. Тыковка прижалась к нему, обнимая. Я так сильно люблю тебя…
***
Она открыла глаза и посмотрела на потолок. Деревянный. Знакомый до последнего сучка. Ух… Как деревянный?! Тыковка резко села, оглядываясь. Общая спальная комната их корпуса. Её кровать, её одежда на спинке стула. Она прижала руку к губам, чувствуя, как колотит тело нервная дрожь. Неужели… Приснилось? Приснилось?! Нет! Нет! Нет! Не может быть! Тыковка вскочила, заметавшись. Не может того быть! Она встала посреди комнаты, окаменев. Всё верно – привычная до горечи спальня. Кровати аккуратно застелены. Никого нет. В окна заглядывал надвигающийся вечер. Ноги подогнулись – и девушка бессильно осела на пол. Нет… нет… нет… Горячие слёзы закапали на знакомую ночную рубаху. О, Великие… помогите мне… нет… Хлопнула дверь – и в комнату вошла важная сухопарая ведьма, вожатая их корпуса.
- Очнулась, Тыковка? – Проскрипела она недовольно. – Одевайся скорее, ты на занятия опоздала.
- Что со мной случилось? – Спросила девушка сипло.
Вожатая равнодушно пожала плечами.
- Тебя нашли у старого зеркала в башне. Больную и в бреду. Одевайся.
Тыковка, не помня себя, стянула ночнушку, ёжась от холода. Я потеряла сознание? И… мне всё привиделось? А Ной?.. Ной тоже привиделся? Глаза больно защипало. Не может быть… Я болела? Да, выходит…но… но…
- Поторапливайся! – Гаркнула вожатая. – Паучиха сердится на твоё отсутствие! Тебя три дня искали!
Девушка выпрямилась. Три дня?
- Я что, три дня пролежала в том коридоре?
Вожатая покосилась на неё недовольно. Помолчала, пожевав губами.
- Ну да… наверное… - Она резко развернулась и вышла.
Тыковка осталась стоять, недоуменно глядя ей вслед. Наверное? Так, поторапливаться. Она поморщилась. Всё тело ломило. Особенно бёдра. Да, наверное… Быстро одевшись, Тыковка выскочила из комнаты и помчалась на урок. Что там сегодня варят-то?
Паучиха встретила её недовольным, как всегда, ворчанием. Ну, это было привычно, в общем-то. А вот целая коллекция косых взглядов и шепотков в её сторону – это что-то новое. Тыковка исподлобья оглядела одноклассниц. Чего уставились? Заданием на сегодняшний урок она получила атмосферное зелье. Романтическая атмосфера. Ну что такое… не везёт так не везёт. Зелья эффекта были самыми сложными в арсенале Паучихи – нужно было создать не только антураж, но и настроение. Позади неё раздалось приглушённое хихиканье. Нацелились на веселье, да? Тыковка, поджав губы, рассмотрела ингредиенты. И что взять? Ай, да не всё ли равно – результат, так или иначе, будет единым. Она дождалась, пока закипит котелок – и принялась бросать туда компоненты, выбирая их практически наугад. В груди жгло. Не может быть – шептал внутренний голос. Не может быть… Перед глазами всё поплыло. Тыковка сглотнула, удерживая слёзы. И вдруг резко махнула рукой.
- Не лезь!!!
Рука Глотты, уже приготовившаяся кинуть какой-то порошок ей в котелок вдруг взлетела сама по себе и хлопнула затаившуюся рядом хозяйку в глаз, рассыпав по лицу зелье. Глотта, пронзительно завыв, принялась тереть глаза. Что? Тыковка посмотрела на свою ладонь. Что?.. Это… я сейчас?.. Она оглянулась. В аудитории стояла мёртвая тишина. Девушка перевела глаза на котелок. Взяла щепотку одного порошка, другого – и щёлкнула пальцами. Котелок вспыхнул лиловым маревом, из него один за другим принялись, рывками, вырастать пульсирующие радужные цветы. Небывалой, умопомрачительной красоты. Тыковка, раскрыв рот, смотрела, как цветы, танцуя, начали пылать. Их беззвучное горение погасил лёгкий дождик. По залу поплыл аромат ландышей, сирени, и чего-то ещё, свежего и весеннего. В рубиновой пыли дождя расцветал живой, трепещущий ирис невиданного ярко-синего цвета. По залу пробежал возбуждённый ропот. Наваждение угасло – и на Тыковку уставились несколько десятков пар потрясённых глаз. Девушка слепо смотрела в пустоту перед собой, чувствуя, как кружится голова. Постойте… постойте… Она резко развернулась и, ни слова не говоря, выскочила из аудитории.
Она никогда не бегала так быстро. Не найдя вожатую в её комнате, девушка кинулась на улицу. Сухопарая ведьма обнаружилась в любимой ею оранжерее.
- Августа! – Тыковка ничуть не смутилась, назвав её по имени, чего не делала никогда. – Августа!
Девушка подскочила к старшей ведьме и отчаянно вцепилась ей в рукав.
- Пожалуйста! Расскажи мне!
Высокая ведьма помолчала, колеблясь.
- Августа! – Тыковка заплакала, не сдержавшись. – Пожалуйста!
- Тебя нашли вчера возле старого зеркала. Ты была без сознания. – Ведьма помолчала. – И одежда твоя была мокрая. Директриса погрузила тебя в сон ещё на сутки и приказала нам молчать. Вот всё, что мне известно.
Тыковка замерла, во все глаза глядя на старшую ведьму. Это не сон… Это не сон! Он настоящий! Ной настоящий! И бёдра у меня так болят потому, что… Ох… Девушка выпустила рукав вожатой и кинулась прочь. Скорее, скорее! Пока не стемнело! Она схватила первую попавшуюся метлу и, вскочив на неё, принялась облетать гигантскую громаду замка. Где… где она, деревня с сычом на пике ратуши… И только с последними лучами солнца она заметила её – маленькую бронзовую сову на флюгере деревенской башенки. А вот и лесная опушка. Тыковка развернулась и ринулась к замку. Скорее же… Если она переведёт Ноя в другую темницу, я никогда его не найду! Никогда! Девушка смахнула непрошеные слёзы. Не время! Подлетев к замку, она принялась судорожно искать изгиб стены и маленькое зарешеченное окошко. Ох, Великие, помогите мне! Но ничего. Не было ничего. Девушка обернулась. И лес, и опушка, и пик… где же окно? Становилось всё темнее.
- Ты опоздала. – Раздался насмешливый голос. В голосе директрисы послышалась злоба. – Ты на что нацелилась, недоучка? Ты на чьё нацелилась, мразь?
Тыковка молча смотрела на то место, откуда шёл голос Великой. С каменного парапета ближайшей башни.
- Думала, придёшь и так запросто отберёшь то, что тебе не принадлежит? – Голос зазвенел яростью.
Мне не выстоять против неё… И она уже перевела его в другое место – поняла девушка. О, прародительницы, помогите мне… Тыковка исподлобья уставилась на башню, чувствуя, как поднимается внутри что-то, кипя и бурля. Нет. Нееет. Не позволю… Ты не получишь больше ни волос его, ни губ. Я развенчаю твоё величие, я растопчу тебя.
- Тебе он тоже не принадлежит, мошенница. – Тыковка не узнала свой голос. – Куда бы ты ни запрятала его, я найду. Всю жизнь искать буду – но найду.
Директриса расхохоталась.
- Да что мы тут говорим? Ты кто такая, а? Жалкая бездарность! Куда тебе против Великой!
Тыковка почувствовала, как жаркий гнев захлестнул её. В голове с треском лопнула старая печать, ослабленная живым золотом. Волосы девушки засветились закатным алым пламенем, встали ореолом вокруг лица.
- Ты не Великая. – Прошипела Тыковка, протянув руку. – Я – Великая.
Директриса завизжала. Тыковка легко повела пальцами, отмахиваясь от её магии, словно от назойливой мухи. С волос текло жидкое алое пламя. Глаза отмечали всё – и умирающее марево заката, и юные звёзды, и суматоху в замке. Внизу собиралась толпа – но Тыковку это не волновало. В неё летели сполохи, молнии, смертельные жгуты миазмов - директриса била на поражение. Тыковка нетерпеливо сжала руку в кулак – и женщина на башне отчаянно завыла, обездвиженная.
- Куда ты его запрятала, ведьма? – Девушка выплюнула гордый титул, словно ругательство.
- Не найдёшь. – Зашипела та. – Жизни твоей не хватит.
Тыковка оглянулась. У директрисы не было достаточно времени. Она закрыла глаза. Слова древних заклятий слетали с губ. Мать-Луна, звёзды-подружки, ветер, милый брат, поделитесь со мной тем, что ведаете. Дайте мне свою силу. Тыковка сидела, не двигаясь, чувствуя, как оживает вокруг неё всё сущее. Как кипит внизу лиловое любопытное море, как ярким цветком пылает на башне страх и ненависть директрисы. Птицы в лесу, звери в норах, каждая живая душа сияла перед её глазами, словно костёр. И там, за массивной стеной замка, задушенный барьерами и преградами, тянулся к ней слабый золотой лучик. Девушка открыла глаза, чувствуя, как затрещал огонь в волосах. Засветились кончики пальцев.
- Великой не стать, не познав вкус любви. – Её голос гулким эхом разнёсся по долине. Велл Серебрянная протянула руку – и стена башни взорвалась изнутри, растворяя во взрыве вырванные с мясом вековые валуны. Вниз осыпался только пепел и жарко догорающие искры. Эхо взрыва прокатилось по долине, поднимая вороньё в лесах, зажигая огни в деревенских окнах. Ветер подхватил её и понёс туда, вниз. Скорее. Скорее!
Он стоял в шипящем проёме и улыбался ей. Остриженные волосы топорщились, колеблемые сквозняком. Тыковка, не таясь, расплакалась в голос.
- Привет, Ной.
- Привет, Великая.
***
Потом ещё несколько недель весь Междумир шумел новостью о том, что у Серебрянных ведьм пробудилась новая Великая. Которая сразу же переполошила всё сообщество, заявив, что вступает в брак с мужчиной по человеческому обычаю. Но ни одна ведьма Совета не нашла в себе сил возразить Велл Серебряной и её избраннику, первому магу и ясновидцу в истории Междумира.
_________________
В данный момент всеми делами команды ведает yanchik
Со всеми вопросами - к ней, я на форуме бываю редко и ваших сообщений не вижу.
|
И Междумир тоже родился позавчера. Но я подумаю 
и откуда вообще Ной взялся, как попал в заточение, и про директриссу, и про Глотту по-подробнее... что-то мучают меня сомнения, что она не просто из вредности доводила Тыковку)) даа, вот такая я вредная 
