Название: Расколотая вечность
Автор: tailin (tailin02)
Размер: миди
Персонажи: Цуруга Рен (Тачибана Кацуки, Куон Хидзури, Каин Хилл), Могами Кёко (Мио Хонго, Натсу Китадзава, Сецука Хилл)
Жанр: ангст, дарк, психология, романтика.
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: ООС, ОМП, ОЖП
Краткое содержание: С ума не сходят поодиночке. Цуруга Рен готов это подтвердить (и присоединиться).
Размещение: со ссылкой на автора
Примечания: Продолжение/параллельная история «Осколков вечности».
Лучше поздно, чем никогда… но что-то я уже не уверена...
Статус: в процессе



Вечность бывает разной, она ждет, наверное, каждого: слабого и сильного, прекрасного и ужасающего, успешного и неудачника. Просто неизвестно, к чему приведет твой путь, чем закончится, какой она будет именно для тебя. Чего ты добьешься, кем станешь, какую дорогу выберешь? Слава? Счастье? Любовь? И что делать, если однажды ты уже сделал выбор, верный, как ты думал тогда, но в чем ты начинаешь сомневаться сейчас? Человек не всегда волен даже над своей судьбой, а если эта судьба по-настоящему твоей и не является, что тебе остается? Трепыхаться в этой удушливой паутине, не в силах вырваться, затягивая нити все сильнее. Сдавайся! Тебе никогда не освободиться от этой вечной...
Вечная пустота, ни страсти, ни любви, ни страданий. Хорошо и привычно, не правда ли?


На новоселье его не приглашают. Как такового новоселья Кёко и не устраивает, просто подруги по отделу LoveMe напрашиваются к ней в гости. Совместными посиделками она, естественно, хвастается со своей обычной непосредственностью. Тогда-то, совершенно неожиданно для него, и выясняется, что Такарада выполнил давнюю угрозу и снял от агентства маленькую квартиру для своей любимицы. Всеми правдами и неправдами (да, Яширо был очень любезным, и очень ехидным) Рен этот адрес узнает. Нет, никаких грязных целей он не преследует и коварных планов не вынашивает. Просто, раз уж появилось неожиданное окно в расписании, величиной в несколько часов, то почему бы не воспользоваться советом своего вездесущего и всезнающего менеджера, и не попробовать провести это время с ней, раз уж актриса подозрительно свободна в этот же промежуток.

Новое жилье Кёко удачно подобрано, тихий и спокойный на первый взгляд район, новый многоквартирный дом, совсем недалеко от агентства. И не слишком далеко от его дома. Всё это Рен успешно констатирует, выйдя из Порше, припаркованного на соседней улице. Телефон Могами не отвечает, и похоже, что этот спонтанный визит закончится впустую.

Но нет, он замечает кого-то знакомого или вернее чувствует чье-то присутствие. Достаточно только повернуть голову. Наверное, он не узнал бы ее, если бы подсознательно не желал увидеть. Темные волосы, стрижка чуть выше плеч, черное платье, нельзя сказать, что старомодного покроя, скорее что-то из вечной классики.

Она равнодушно смотрит на него и проходит мимо. Пока тело Цуруги застывает в оцепенении, мозг начинает лихорадочно просчитывать варианты. Что это? Не узнала? Не может быть! Тогда – новая игра или очередное задание президента-извращенца? И почему от этого «нового» образа так ощутимо отдает «старым» и хорошо знакомым? Это же Мио, воплощенная и ожившая, которая в сегодняшней реальности обрела не только душу, но и тело. Хорошо, пусть так, но для чего? Рекламная акция? Какое-то шоу? Актер поспешно оглядывается, но не замечает ничего подозрительного. Ни съемочной бригады, ни толпы поклонников. К девушке, спокойно следующей по улице, проявляет повышенный интерес только он один. А значит…

– Могами-сан? – успевшая уйти вперед, она и не думает останавливаться. – Могами-сан? – догнать ее легко – несколько девичьих шагов всего лишь пара его, остается дотронуться до длинного рукава платья. Касание только-только обозначено, но это срабатывает: «Мио» останавливается.

– Вы мне? – девушка оборачивается и, едва посмотрев на него, брезгливо отдергивает руку. – Простите, вы обознались.

Она вежлива, убийственно вежлива, но от этой злобной ауры и безразличного взгляда он растерянно отшатывается. А «незнакомка» тем временем уходит.

Когда он возвращается к машине и пробует проследить за ней, то понимает, что успел растерять свои навыки уличной слежки: за первым же поворотом от девушки не остается и следа присутствия.

***
На следующий день он настойчиво ищет встречи, и родное агентство не подводит ожиданий. Заметная издали «проклятая» розовая униформа вызывает в нем странное чувство облегчения и незыблемости мира. От вида своей кохай улыбка, непривычно искренняя, сама собой появляется на лице актера, кстати говоря, вторя радостному выражению Кёко. Обычная доброжелательность или ей приятно видеть именно Его? Но это не главная загадка, которую он хочет выяснить сегодня.

– Могами-сан, вчера… – начинает Рен после приветствия, но на мысли, а что же собственно вчера было, он осекается, потому что спрашивать в лоб кажется как-то слишком глупым.

– Да? – Могами терпеливо ждет и смотрит в ответ совершенно бесхитростно.

– Я вчера звонил вам, – сдается Рен.

– Да-да-да, простите, пожалуйста, я не могла ответить, но потом…

– Я получил сообщение, – прерывает он и сразу пытается перевести разговор к главному и интересующему: – Но перед этим я заезжал к вам домой и… я видел вас… – тщательно выдерживая паузу, он ждет ее реакции. Испуг, смущение? Нет, ни признака, только легкое недоумение.

– О чем вы, Цуруга-сан? Я вернулась уже за полночь. У меня съемки в другом конце города. Вы, наверное, ошиблись.

Могами тверда в своем упорстве и совершенно естественна, Рен не замечает и малейшего следа лжи. Он ей верит, ведь так? У нее ведь нет причин говорить ему неправду?

Сразу после окончания своих съемок, стоит только раздаться хлопушке, вместо того чтобы отправиться переодеваться, он машинально следует за девушкой в черном платье. Помощница режиссера, поворачивается и улыбается, заметив его интерес. Рен поспешно ретируется в свою гримерную.

Что она скрывает? Как вывести ее на чистую воду? Почему-то эти мысли настойчиво крутятся в голове и не дают покоя всё время, пока он даёт интервью, позирует для рекламного каталога, болтает с Яширо по пути домой, сегодня его очередь и помощь необходима ему. Не только по работе. К сожалению, всезнающий Юкихито информацию от Кёко не может ни опровергнуть, ни подтвердить. Менеджера в тот день в павильоне не было, и подробностей он не знает. Действительно, съемки задержались, последние сцены снимали поздно вечером, последние поезда уже не ходили, и режиссер с помощницей даже подвозили некоторых актеров. В том числе и Могами-сан. Но провела ли она на студии весь день? Кто знает.

Где теперь искать эту «Мио»? Для себя ему привычнее называть ее так. И зачем желать встречи с ней? Чтобы она снова прошла мимо? Он стягивает мятый джемпер и бросает его на стул в гардеробной. Из зеркала на него смотрит Цуруга Рен, уставший и озадаченный. Действительно, и с чего бы Мио им интересоваться. Ей нет дела ни до успешного актера, ни до семпая. Но если дело только в этом, всё поправимо. В эту игру можно играть вдвоем. Кто бы только мог привлечь ее внимание? Король демонов? Возможно, но это не к нему. Взгляд вправо, на целый ряд деловых костюмов, игнорируемых в последнее время – желание выглядеть старше больше над ним не властвует – дарит новую идею и недобрую усмешку. Он вспоминает еще одного одержимого, способного составить компанию темной принцессе. Давно не виделись, Хонго-сан. На следующую встречу, а точнее в призрачной надежде на нее, он надевает новый пиджак, галстук и меняет прическу. Возможно, молодая госпожа соизволит признать его в таком виде.

Натыкаясь пару раз на привычную Кёко, которая смотрит на его костюм с удивлением и добродушно комментирует это «возвращение к старому образу и стилю», Рен начинает думать, что потихоньку сходит с ума. Может быть, он и в самом деле просто обознался в тот раз.

Он чувствует себя сталкером или детективом-неудачником. Периодическое отсутствие Яширо сказывается. График все такой же плотный, и времени катастрофически не хватает. Особенно на такую придурь. Обратиться за помощью к Такараде? И как же попросить его об этом? Простите, президент, мне кажется, я тут недавно видел Кёко, которая не была Кёко. И хочу увидеть ее еще раз, потому что мне кажется, что здесь что-то неладно. Рен сам понимает, каким бредом это звучит. Но всё равно, когда это свободное время у него появляется, он караулит в машине на той улице, где впервые ее увидел.

Терпение вознаграждается. На этот раз, когда Рен заступает путь молодой девушке, она узнает его или не его, не важно – главная цель достигнута. Теперь она не смотрит на него с безразличием. Правда, на такую неприкрытую злобу и ненависть он тоже не рассчитывал.

– Это опять Вы? – она останавливается. Мгновение – и темнота вокруг расступается, леденящий ужас развеивается, давая место яркому свету и летнему теплу.

– Тачибана Кацуки, – обреченно представляется он.

***
Она разрешает себя проводить до чайного магазина. Пешком. Не то чтобы она чего-то боялась. Неприлично для первой встречи. И да, он с готовностью соглашается и с этим, и со своей выдуманной биографией, а заодно и прикидывает, как лучше будет обзавестись автомобилем попроще: через агентство или оформить аренду самому. Для скромного учителя, которого он из себя изображает, Порше слишком подозрителен.

Съёмки «Dark moon» закончились уже давно. Он успел забыть ощущение этой девушки рядом, и сейчас его сбивает с ног неизбежное чувство дежавю и давящая аура, нет, не такая концентрированная, как при встрече, но от этого не менее заметная.

На ее виске нет никакого шрама, видимого для глаз. Но он чувствуется, это мелкое, но страшное уродство, портящее красоту истинного совершенства. И она не скрывает его, а по-прежнему использует как оружие.

У магазина возникает заминка, когда она прощается и решительно пресекает его неуверенные попытки ее задержать.

– Незачем устраивать представление прямо на улице. Вы хотели меня проводить, сэнсей? Проводили, теперь прошу меня извинить.

Сделать он ничего не может, только стоять на улице и не знать, смеяться ли над своей беспомощностью, радоваться ли мизерному прогрессу. Так ничего и не придумав, он возвращается к машине. В гордом одиночестве.

Он не может похвастать исключительным глазомером и внимательностью Могами, как и опознать ее по строению скелета. Но поверить в такие совпадения еще сложнее. В этом городе Мио только одна, и ее показывают по телевизору, когда транслируют повтор «Dark moon».

***
Хорошо иметь своего человека в стане врага, пусть иногда и приходиться подозревать, что он работает двойным агентом. У Кёко не такая бешеная нагрузка, как обычно. Снимается она в одной дораме, пока здесь в Токио, график спокойный, участие в ещё одной только рассматривается. Да, помимо этого участие в шоу, рекламе и прочая «подработка», но недлительная. Как доказательство, Яширо успешно совмещает «заботу» об обоих подопечных. А в случае накладок они спокойно справляются сами. Успели привыкнуть. Но при этом выглядит Могами при редких встречах почему-то даже более загнанной, чем раньше. Словно сил и времени ей теперь нужно в два раза больше. И он догадывается о причине.

Догадка себя оправдывает. Выяснив дыру в расписании своей кохай, Рен лохматит волосы и снова надевает тот самый строгий костюм, вернее его аналог. И да, через улицу от ее дома он снова, совершенно случайно конечно же, встречает ее.

На этот раз к его образу добавляются очки с простыми стеклами. Не самая лучшая маскировка, но немного помогает. Им и так постоянно везет на невнимательность окружающих. Не стоит полагаться только на отвлекающую ауру Мио и испытывать судьбу.

– Вам идет, – комментирует его вид любимая злючка. Сегодня она узнает его без запинки. – Так вы больше похожи на учителя.

Она, как всегда, «мила и очаровательна». Обзывает его сталкером, когда он опять прерывает ее прогулку, и интересуется, не извращенец ли он. Зато после всех отрицаний и оправданий, неожиданно принимает его приглашение.

Ресторан он находит практически наугад, всё еще озадаченный как реакцией Мио, так и тем, что она согласилась составить ему компанию за обедом. Что-то вовремя подсказывает ему, что вести «эту» девушку в молодежный фаст-фуд будет неправильным. Зато европейский ресторан, нечастое заведение в Токио, возможно, подойдёт больше.

– Я предпочитаю традиционную кухню, – выказывает легкое недовольство Мио, оглядывая манерный зал, белоснежные скатерти, прилизанных официантов в костюмах и группу шумных иностранцев, как раз устраивающихся за столиками. Рен решает расценивать такую реакцию как одобрение. Если сравнивать с прошлыми встречами и мимолетным ужасом её ипостаси, то вполне имеет на это право. Он успокаивается и просто наблюдает за ней.

Спокойное лицо, знакомые черты, другая мимика, но да, тоже очень знакомая, черные волосы и темные глаза. Платье другое, но стиль так же выдержан, как и манеры. Официант лебезит перед юной госпожой куда сильнее, чем перед ее спутником.

– Сэнсей, скажите, у вас есть кто-то дорогой, кто-то особенный? – вопрос звучит внезапно, и чуть не заставляет его подскочить на месте. Зачем она спрашивает такое? Да, они уже сделали заказ, и самое время скоротать время за разговором. Но выбор темы… не то, что подходит для людей, которые встретились сегодня «в третий раз». Что она хочет услышать? И главное – от кого? Кацуки? Цуруга? Куон? Но так ли это важно…

– Да, есть одна девушка, еще школьница. Она… дорога мне, – это верно для всех троих, и это то, что он может сказать. Этого достаточно? Видимо, нет.

– Вы ее любите? – она всё смотрит на него своими темными непроницаемыми глазами. Стул, на котором он сидит, резко становится еще неудобнее. Ладони начинают нервно сжиматься в кулаки, неосознанно, против воли. Он замечает это движение и усилием заставляет себя расслабиться.

За что она так? За всю его нерешительность и сомнения? Он знает верный ответ, но не уверен, что его стоит озвучивать прямо здесь, сейчас и перед этой девушкой. От немедленной смерти его спасает официант, который приносит напитки и столовые приборы, но передышка слишком коротка, а Хонго-сан все так же посматривает на него с ожиданием. Тучи над их столиком начинают сгущаться.

– Да, – сдается он. – Да, я люблю ее. Но зачем ты спрашиваешь об этом?

Никаких обвинений в стиле «а зачем же вы тогда надоедаете мне», которых он подсознательно ожидает услышать, не следует.

– Просто так, – пожимает плечами Мио и почти улыбается. Это пугает. – Я хочу знать ваши уязвимые места. Мне интересно, что вы почувствуете, если я сделаю ей больно.

Секунду страха тут же сменяет чувство облегчения. Какая ирония.

– Не думаю, что ты сможешь ей навредить.

Впрочем, раскаиваться в своих необдуманных словах он начинает сразу же, как только их произносит, как и в улыбке, их сопровождающей. Не стоит забывать, кто сидит напротив него, или обманываться ее мнимым спокойствием.

Мио берет столовый нож и, глядя ему в глаза, медленно, с нажимом, проводит острой стороной по своему лицу, рисуя линию от виска до подбородка. Он заворожено наблюдает за ней, и ему кажется, что следом за отблеском стали на ее безупречной коже расцветает уродливый шрам. Время останавливается.

Нож все так же неторопливо отодвигается от ее головы и аккуратно без звука кладется на стол. Рен выдыхает и отмирает. В уши снова поступает тихая мелодичная музыка, в нос ударяет запах чего-то пряного со столика напротив. Хорошо, что они заняли самый укромный угол. Здесь никто не обращает на них внимания, даже сейчас.

Лицо невредимо. Остался только бледно-розовый след там, где лезвие касалось кожи.

– Совсем тупой, – огорчается Мио. – Нужно будет сказать администратору.

Приносят заказанные блюда. Видимо, еда смягчает сердце молодой госпожи – жаловаться она не спешит. Рену сложно оценить, вкуса он поначалу не чувствует.

В остальном ужин проходит спокойно. Погода, сервировка, местная кухня и уровень шеф-повара – все остальные предложенные темы для разговора подчёркнуто нейтральны. Давно он не практиковался в светской беседе. Не представлялось как-то случая ни на съёмках, ни в интервью. Хонго-сан – настоящая леди, как ни посмотри. И даже с европейскими приборами она обращается подчеркнуто элегантно. Если не брать во внимание эту выходку с ножом. Но выкинуть ее из головы он никак не может.

– Не делай так больше. Ты можешь пораниться, – Рен выразительно кивает на нож в своей руке. Мио смотрит на него с интересом:

– Какое вам дело до меня? – и не дождавшись ответа, бросает: – Не бойтесь, от такой мелочи я не пострадаю.

После ужина Кацуки отвозит Хонго-сан обратно к месту их встречи. Его новую машину, обычную Тойоту (подозрение, что менеджер из автосалона всучил ему редкую рухлядь, чем дальше, тем больше перерастает в уверенность) она никак не комментирует и не показывает, что удивлена. Такая погруженность в роль, чем бы она ни была вызвана, требует уважения и является хорошим примером. Рен ведет уверенно, стараясь ничем не показывать, как поначалу долго привыкал к управлению, отодвигал сидение назад и пытался садиться в автомобиль слева.

– Мы сможем увидеться еще раз? – произносит он вместо прощания, наплевав на все правила приличия. Мио уже вышла из машины, и он торопится задержать ее, пока она не закрыла дверь и не исчезла окончательно.

– Зачем? – она останавливается.

Действительно, зачем? Иногда лучшее решение – это правда.

– Я хотел бы тебя увидеть.

Она не отвечает и думает о чём-то своём. Рен уже начинает волноваться. Сзади вежливо сигналит белый ниссан, которому он мешает выехать со стоянки.

– Тогда… следующая суббота у меня пока свободна, – решается Мио. – Это подойдёт вам, сэнсэй?

– Конечно, – с облегчением выдыхает он. – С превеликим удовольствием, Хонго-сан.

Он не Кёко и не ее феноменальная подруга, его далеко не идеальной памяти обычно хватает только на сценарий, и Рен не может сходу вспомнить, свободен ли этот день. Но если и нет, он постарается освободить. Слишком многое поставлено на кон. Слишком редки возможные встречи. Слишком сильно беспокойство за неё. Слишком манит запах тайны.

Кстати о Яширо. Три пропущенных звонка и столько же сообщений. На встречу с Мио он брал другой телефон. И доставать его тоже пришлось не через «любимого» президента. Столько усилий и пока непонятно для чего. Но игра же продолжается. Или это всё-таки не игра? Он до сих пор не может определиться с диагнозом.

***
Самый желанный мужчина в Японии (да, среди женщин до двадцати пяти, да, по версии всего лишь одного журнала). Но популярность продолжает расти, а та история до сих пор работает на него. Кто бы мог ожидать. Титул не первый, но почетный. Неизбежное зло, как и интервью с ним связанное.

И вместо подготовки к нему (к чему там готовиться? Список вопросов актер пробежал за пять минут) Цуруга Рен снова занимается тем, что пытается выстроить в своей голове какую-то логичную картину, чтобы объяснить, что происходит с его кохай. Его пока не зовут, какие-то технические накладки, и начало задерживается. Сейчас это играет ему на руку.

Какие цели она преследует? Зачем она это делает, выматываясь и разрываясь между двумя людьми, между двумя жизнями? Почему? Для чего? Первая роль Мио настолько поглотила актрису, что она не может от нее избавиться? Или она делает это специально? О других вариантах задумываться не хочется… Что делать? Снова попробовать поговорить начистоту с Могами-сан? Сразу тащить к врачу? Сдаться Такараде? И как быть, если рядом с ней, даже играя, или именно что играя, он совершенно искренен и может позволить себе быть таким. Может быть, ещё раз, всего лишь один. Но какие шансы, что новая встреча что-то изменит? И может ли он позволить себе быть таким эгоистичным? Стоит только вспомнить отблески света на стальном лезвии…

На звонок Такарада не отвечает. Конечно, можно перезвонить позднее или дождаться ответного, а можно действовать проще и официальнее. Ему же говорили обращаться в случае необходимости.

– Руто-сан, простите, что беспокою.

– Какие-то проблемы, Цуруга-сан? – голос помощника так же бесстрастен, как и его лицо при живом общении.

– Мне нужно встретиться с президентом.

– Хорошо, – молчание в трубке наконец меняется на утвердительное: – Такарада-сан будет уведомлен.

Облегчение, которое должно бы чувствоваться после принятия важного решения, почему-то не приходит. Ощущение правильности выбранного метода тоже. Насколько верно до сих пор сваливать все свои проблемы на президента? Было бы проще, если бы это касалось только его одного. Или если бы это вообще его касалось.

***
– Почему вы решили стать актером, Цуруга-сан? – задавая этот банальнейший вопрос, ведущая снова подпрыгивает в своем кресле. Можно подумать, что от нетерпения и интереса. Но это просто ее манера поведения, неизменная с самого начала интервью. Выкрашенная в красный цвет челка кивает ему синхронно с ужимками носительницы.

– Может быть, потому что не годился ни на что другое? – улыбается Рен.

Среди зрителей в студии раздаются смешки. Ведущая смеётся в открытую.

– Не скажите, – с трудом успокаивается она. – Вот хотя бы комик из вас получился бы замечательный. Простите, я просто смотрела список ваших увлечений, когда готовилась к интервью. Автогонки, иностранные языки, стрельба из лука и это только начало списка на целую страницу. Редко когда встретишь настолько разностороннего человека в актерской среде. Да полно, есть ли то, что вам неподвластно. Бытует мнение, что у вас и недостатков-то нет.

– Неправда, например, я ужасно готовлю, – абсолютно серьезно отвечает Рен. Веселье в студии продолжается.

– Хорошо, про повара мы поняли. Но почему же именно актер? Не музыкант или, не знаю даже, танцор, к примеру?

– Просто выбрал самое интересное для меня, - говорит он, в последний момент заменяя «самое привычное».

После интервью улыбка, кажется, уже намертво прилипшая к его лицу, наконец-то сползает, а настроение стремительно ухудшается. Стандартные вопросы требуют стандартных ответов, но почему-то сейчас невозможность быть абсолютно искренним раздражает. Почему? Потому что по-настоящему выбора не было ни у Куона, ни у Рена? Или потому что ни один из них не нашел в себе достаточно сил, чтобы свернуть с этой дороги, пойдя по пути наименьшего сопротивления? Или просто это то, чем он всегда хотел заниматься, несмотря ни на что?

Родители сегодня рано, и впервые за долгое время за ужином они собираются всей семьей.
– Я стану актером, – говорит он, дождавшись, когда мать выйдет на кухню. Он впервые чувствует такую безграничную уверенность, чтобы озвучить то, что давно зрело внутри. Конечно, первому ему, примеру и кумиру, самому близкому и родному.
– Ты твердо решил? И не передумаешь? – почему-то не выказывает особой радости отец.
– Конечно. Я давно выбрал, – малыш абсолютно серьёзен, не по годам. Зрелище уморительно, но мужчина не смеётся. – А когда ты решил стать актером и почему? Ты не рассказывал раньше.
– Я был намного старше. А почему... Потому что больше ни на что не годился, пожалуй, – раздается в ответ новое ворчание. Отец недоволен. Странно, а он ведь думал, что уж где-где, а в родной семье точно поймут и одобрят его решение.
– Не наговаривай на себя, – в комнату заходит и тут же вмешивается в разговор женщина, ослепительно красивая даже в простой домашней одежде.
– Хочешь сказать, что я не прав? Ты же помнишь, как всё было, Джул. До того как появился Хозу Шухей, о Куу Хизури никто и не слышал.
– Лучше не напоминай, – фыркает Джулия. – Мне с таким трудом удалось до тебя достучаться.
Мальчик не понимает, о чем говорят родители, но внимательно слушает.
– Играть, вживаться в роль – это удивительно, сынок, – снова обращается к нему отец. – Это дает столько возможностей. Ты можешь быть кем угодно, прожить тысячу жизней, всё потерять и всё исправить. Но иногда важнее оставаться самим собой, а с актерской профессией об этом слишком легко забыть. Я бы не хотел, чтобы ты в это влезал, честно.
– Не будь таким наивным, Куу! – возражает мать, по-прежнему категоричная. – Куон не сможет по-другому. Он наш ребенок, в конце концов. Кто из него должен был вырасти, по-твоему?
Куону нравится так, он согласен. Если ему суждено стать актером и когда-нибудь стать таким, как его великолепный отец, он будет счастлив.

– Я не хочу больше играть, я жить больше не хочу. Оставьте меня в покое! – крики сопровождаются ударом чего-то тяжёлого о стену. Родители уже не суются к нему в комнату, опасаясь взрывов неконтролируемого гнева, сменяющих полную апатию. Этот подозрительный японец не боится. Как его там? «Дядюшка» Лори? Хотя ему уже не пять лет и даже не десять.
– Если Куон Хизури хочет умереть, это можно легко устроить, – во вкрадчивом голосе не слышно ни капли сомнения.
Это действует. Парень поднимает голову, потухшие глаза загораются нехорошим, но куда более живым блеском.
– Это сработало с твоим отцом, сработает и с тобой. Мое дело протянуть руку. Твое – решить, нужно ли тебе ее принимать.
Такарада Лори как никогда похож на искушающего дьявола. И Куон понимает, что согласен на любой ад, который ему могут предложить.

Непрошеные воспоминания врываются в его голову неконтролируемым потоком ассоциаций, заново открывая некогда закрытую дверь, заставляя посмотреть на всё с другой стороны.

Рен не знает, почему Могами это делает, но он может попробовать понять. Они не такие, как обычные люди. Возможно, разгадка в этом. Если свои проблемы он сам зачастую решал игрой и продолжает так делать, то почему он отказывает другим в этом праве. Она актриса, пусть, в отличие от него, и выбравшая этот путь практически случайно, но от этого не менее прирожденная. Могами лишь высвободила то, что было заложено в ней изначально. Ему ли не знать. Он ведь давно это почувствовал. Это просто способ решить проблемы, один из. И не медицинская помощь ей нужна, но знать бы еще какая именно и сможет ли он хоть чем-то… Нет, рассказывать кому-то не выход. Сначала он должен понять сам.

– Рен? – голос в трубке привычно жизнерадостен. Раздавшийся звонок прерывает мысли. – Руто передал, что ты хотел о чем-то поговорить? – любопытство президента транслируется в эфир прямо через трубку телефона. Увы, оставаться ему неудовлетворенным сегодня и, дай-то бог, еще долгое время.

– Нет, Такарада-сан, простите за беспокойство, вопрос уже решился.

***
Художественная галерея в Синдзюко. Не такая уж большая и ничем особо не примечательная. Странный выбор. Мио застывает напротив одной из картин. Примитивизм? Если честно, он от этого искусства страшно далёк и понять его не может. Вот и ещё один недостаток в его тайный обширный список. Что могут значить цветные кляксы, беспорядочно натыканные на холст? «Чёрная дыра», – читает он название привлекшей Мио работы. Изображение на рисунке, в общем-то, соответствует: нечто бордово-чёрное, вытекающее из центра и расплывающееся до самых рамок изогнутыми щупальцами на глубоком тёмно-синем фоне. Он продолжает смотреть, а потом… он проваливается внутрь. Пустота, тишина, космос, бездна, сплошное одинокое ничто.

– Это я, – знакомый голос рядом помогает вынырнуть обратно в просторный пустой зал, залитый электрическим светом. – Эта картина словно про меня.

Отрешенная, задумчивая Мио стоит совсем недалеко, протянув руку к полотну и лишь на пару сантиметров не касаясь «черной дыры» кончиками пальцев.

«Да, – соглашается он по себя. – И про меня тоже…»

Словно услышав его невысказанные мысли, Хонго-сан опускает руку, отрывается от изображения и поворачивается к нему. Так близко. Он тонет в ее глазах, как в той же картине, как в черном зеркале, и с трудом удерживает себя от её жеста, ему хочется прикоснуться к ней. Но он тоже не решается преодолеть эту точку невозврата, за которой его засосет и затянет темное нечто.

– Вам не страшно быть рядом со мной, сэнсэй? – ее голос снова возвращает в реальность. Мио серьёзна, словно дает ему еще один шанс, последний.

– Нет, мне нравится, – отвечает он и на минуту прикрывает глаза, не выдержав напряжение. Жребий брошен, Рубикон пройден.

– Странно, – раздается в ответ тихий голос. Рен открывает глаза, но видит только ее спину. Мио медленно уходит по коридору. – Жаль, – чуть слышно доносится с ее стороны.

***
Встречи продолжаются и быстро входят в привычку. Мио больше не отказывается. Рен старается подстроиться. Ему обычно везёт или она знает его расписание лучше, чем он сам. Или же Яширо плохо держит оборону, кто сказал, что совместный менеджер – это здорово. Хонго-сан неохотно рассказывает о себе. Основное он и так уже знает, роли она не противоречит, а Рен больше не пытается подловить её на неточностях. «Милые» привычки Мио по-прежнему пугают, особенно теперь, когда ее злость зачастую направлена только на него. Но понемногу он начинает привыкать и к этому.

– Простите, я не смогу на следующей неделе. Очень много дел, буду занята.

Он знает. У Кёко выездные съемки. Уже не первые. И это не первое совпадение. Что еще ему нужно для подтверждения? Зачем он продолжает поддерживать эту игру? Почему с каждым разом его всё сильнее тянет к этой девушке, за ненавистью которой скрыто столько боли и нерастраченной нежности.

– Хорошо, тогда, когда мы сможем увидеться в следующий раз? И где?

– Может быть, в Аду? – шутит Мио, отвечая сразу на вопрос о времени и месте. Или не шутит.

– Предпочитаю климат получше, – Рен пробует улыбнуться в ответ. Это получается у него легко, без какой-либо фальши. – Хотя если с тобой, то я подумаю.

– Я запомню, – серьезно отвечает Мио. – И можете расслабиться. Дзигоку – так зовут завсегдатаи небольшой ресторанчик в Эбису.

***
- Цуруга-сан, вы изменились, – вечеринка по случаю юбилея Кухабары-сан в самом разгаре, Рен уже успел пообщаться со всеми, с кем хотел и с кем было необходимо, но именинник умудряется перехватить его, когда актёр уже уверенно движется к выходу, рассчитывая ускользнуть незамеченным. Приходится останавливаться и внимать. – Я давно слежу за вами. Теперь вам по плечу любая роль, а не только обаятельных джентльменов. И отрицательная, и второстепенная. Я же вижу, что теперь вы смотрите на сценарий совсем по-другому. Вам интересен вызов. Вам интересно развитие.

– Просто мои границы расширились, - отвечает Рен. Теперь он действительно заинтригован. Режиссер уже успел приложиться к горячительным напиткам. Глаза блестят, щеки краснеют, но речь его связная и весьма неожиданная. Становится интересно. Посмотреть на себя со стороны у актера возможности не было.

– Такарада-сан изумителен, - перескакивает вдруг с прежней мысли на другую режиссер. - Все удивляются нестандартным подходам, принятым в его агентстве. Но это работает, если в результате расцветают такие звёзды, как вы, и появляются такие таланты, как Кёко.

- Она ведь не снималась у вас?

– Нет, но я бы хотел однажды пригласить ее. И кстати, у меня есть ещё одно предложение для Цуруги Рена. Думаю, вас заинтересует. Я свяжусь с вами, когда мне окончательно одобрят проект.

Такие расплывчатые слова интригуют, но похвала льстит, как и то, что Кухабара-сан заметил и верно понял внутренние изменения, произошедшие с ним. Рен быстро соглашается, пока только предварительно, никаких контрактов и договоренностей (не забыть бы предупредить Яширо о своих планах) и решительно сворачивается. Планы? У него другие планы на этот вечер, совсем другие.

Удивительно, сколько времени можно освободить, когда у тебя появляется нужная мотивация. Но это тяжелее, чем кажется на первый взгляд. Теперь он понимает, почему она так выматывается. Но не понимает, как она успевает. У него получается намного хуже. Встречи нередко приходится переносить уже ему. Такими темпами он никогда не разберётся в том, что происходит. Откуда-то извне в его голове начинают появляться мысли, что может быть это на самом деле не так уж и важно.

Внимание Могами-сан на нем никогда не сосредотачивалось. Он никогда не являлся центром ее мира, всегда находилось много более важных, более своих, которым позволялось больше, которые допускались ближе. Подруги, хозяева Дарумаи, «друзья» детства, коллеги… Список можно продолжать долго.

Эту Кёко знает только он. Никто другой не выступает фокусом для ее ненависти. Именно он в центре ее внимания, ни надоедливый глупый Фува, ни самодовольный Киджима, ни подозрительный Кога. Чем только он заслужил это?
И ему кажется (или ему очень хочется верить), что с каждым разом ненависти в ней становится всё меньше. До того момента как речь снова не заходит о…

– Расскажите мне о ней! – решительно спрашивает она, и поясняет, когда Цуруга смотрит на нее с непониманием. – Вашей девушке.

– Она не моя, – парирует Рен. Мио всегда забывает, что в эту игру можно играть вдвоём.

– Хорошо, – она терпелива. И почему-то ему постоянно кажется, что он сильно проигрывает по очкам. – О той, кто вам нравится, – поправляется Мио. – Чем она смогла привлечь вас?

Сегодня она выполнила свою угрозу и привела его в разрекламированный ресторан. Место совсем не пафосное, никак не соответствует своему прозвищу и чем-то похожее на Дарумаю, где раньше жила Могами. Хозяйку – пожилую седоволосую женщину – Хонго-сан вежливо приветствует. Нарезанное мясо и рыбу готовят прямо при них. И то ли из-за этого, то ли из-за качества продуктов или других тайных ингредиентов, он не знает и не хочет задумываться, но все здесь невероятно вкусное. И не приходится насиловать себя, чтобы съесть лишний кусочек. Зато приходится задумываться о другом, отвечая то ли ей, то ли себе.

– Зачем ты спрашиваешь?

– Мне интересно.

Ее интерес пугает и едва ли ведёт к чему-нибудь хорошему. Но сегодня Мио спокойна. Пока спокойна. Он мягко улыбается, слова ложатся на язык сами и настойчиво просятся наружу.

– Эта девушка, она никогда не сдаётся, она фантазёрка и сказочница, но я не знаю, никого другого, кто так уверенно стоит на земле и идёт к своей цели. Она словно излучает свет и несёт людям добро. Она смешная, непосредственная, искренняя… – начинает рассказывать он и может продолжать ещё долго. Ему не дают такой возможности.

– А Вы уверены, что она именно такая? Любовь часто застилает глаза, – Мио не поднимает на него взгляд, внезапно пристально заинтересовавшись морепродуктами в своей тарелке.

– Я знаю её именно такой.

– А если вы ошибаетесь? А если вы только думаете, что знаете ее настоящую? Если на самом деле она пустая, злая, жестокая и лицемерная? – теперь Хонго-сан на него смотрит, ударяя его каждым словом, и внимательно следя, чтобы каждое попало в цель. – Что тогда будет с вашими чувствами?

– Не думаю, что они смогут измениться. Даже тогда.

– Вот как, – не очень-то удивляется Мио. На ее лице проявляются странные, несвойственные ей эмоции, похожие на… жалость? С чего бы… – Не хотите ли еще мяса? Может быть, закажем дополнительную порцию?

***
Уже поздно. Съемки сегодня затянулись, и попасть в свою квартиру ему удаётся только под самый вечер. Рен достает из блистера еще одну таблетку. Уже третья за неделю, а ему говорили не увлекаться. О чем она пыталась сказать вчера? О том, что Кёко, которую он знает, не совсем такая или даже совсем не такая, какой кажется? И именно поэтому по городу гуляет воплощение ненависти? Что все это значит? Это проверка? Это ложь? Она и правда так думает? И если так, как он может ее переубедить? Снова одни вопросы, голова раскалывается, но нужно выспаться хотя бы сегодня, завтра тяжелый день, да еще и... Размышления прерывает входящий вызов.

– Цуруга-сан, вы ещё не спите? Простите, пожалуйста, мы договаривались встретиться по поводу сценария, но я не смогу… – звонкий голос по телефону продолжает рассыпаться в извинениях. Рен же впервые не чувствует раздражения от сорвавшейся встречи. Ну и хорошо, у него будет свободное время, чтобы… Эта мысль отрезвляет его. Нет, это же не измена. Это ведь та же Кёко или просто отражение ее роли. Зеркало, на которое он привычно бросает взгляд, молчит. Только запутавшийся мужчина, который ищет ответы в самом себе, но тщетно.

***
Внезапный дождь нарушает их планы. Они прячутся под небольшим козырьком ближайшего здания. Рен растерянно обводит взглядом вывески – может быть, рядом найдется какой-нибудь магазин, где можно будет по-быстрому купить зонтик или дождевик, когда замечает кое-что поинтереснее. Он кивает Мио на кафе в соседнем доме. Она соглашается, и они бегут вдвоем под проливным дождем. Кафе полупустое, только ещё несколько парочек и одиночек пережидают тут непогоду. Свободен столик у самого окна, который они и занимают. Выбор в меню присутствует и радует. Даже Мио, снова заказавшую свой любимый чай. Рен сначала выбирает кофе, но подумав, присоединяется к... подруге, девушке, любимой? Кем она для него является, он не знает и не может сформулировать даже для себя, даже в мыслях. Горячая чашка согревает руки, тонкий травяной аромат щекочет ноздри, сладкая горечь обволакивает язык и нёбо после глотка.

– А та «не ваша» девушка знает о ваших чувствах?

Он качает головой.

– Почему? Вы такой трус, сэнсей?

– Да. Похоже на то.

– Боитесь, что вас отвергнут?

– И это тоже.

– Какая прелесть. Значит, мне повезло. Люблю смотреть, как люди страдают. Это уравновешивает мой мир.

Мио очень довольна. Почему-то, слушая ее жестокие слова, он тоже радуется и даже не может сдержать улыбку.

Напоминание на телефоне срабатывает для него неожиданно. И это ожидаемо. Поэтому-то он и начал их ставить. Начисто забывать о времени становится привычным.

– Идите, – отпускает она. – Вам же нужно. Я подожду, пока дождь закончится, или вызову такси.

Простой черный зонтик удается купить в автомате рядом со входом. На улице он оборачивается. Мио сидит за прозрачной витриной, дождь ударяется о стекло и стекает вниз ручейками и дорожками, стирая и искажая ее красивое родное лицо.

Когда он начинает ловить себя на мысли, что его всё устраивает и что он не хочет ничего менять?

***
Мио неожиданно смеётся, не как обычно, пугающе и зло, а словно обычная девушка, счастливая девушка. Она наклоняется к нему…

– Цуруга-сан! – он чувствует невесомое касание, кто-то трогает его за плечо. Хотя почему кто-то. Голос знакомый, прямо в продолжение сна, но вот обращение… Открыв глаза, он видит Кёко, склонившуюся над ним.

– Цуруга-сан, с вами всё в порядке? – она с беспокойством смотрит на него. – Пора ехать. Мы уже закончили. Яширо-сан ждет.

– Да, сейчас иду, – отвечает Рен, с трудом выплывая из объятий сна. Одно лицо накладывается на другое, но его озабоченное выражение никуда не исчезает. Он пробует ещё раз: – Всё хорошо.

– И поэтому вы спите на диване в комнате отдыха? – ворчит Могами-сан. – Вы не простыли там снова случайно? Сегодня опять проливной дождь.

Она тянет руку к его лбу, проверить температуру, но останавливается, так и не дотронувшись, словно наталкивается на невидимую границу.

– Всё хорошо, Могами-сан, – повторяет Рен. – Я просто устал.

***
Время буйного цветения аяме подходит к концу. Посвященный им праздник, собирающий толпы зрителей и участников, прошел пару недель назад. Синие ирисы отцветают, поэтому в парке малолюдно даже в воскресенье.

– Чего же ещё вы боитесь? – ушедшая вперед Мио останавливается, оборачивается и ждет ответа. Опять ее несносная привычка внезапно начинать разговор, прерванный несколько дней назад.

– О чем ты?

– Вы сказали, что ваша избранница может вас отвергнуть. Но это не все, что вас останавливает. Что же ещё?

– Многое. Она ещё школьница, она младше. Я знаю, что это неправильно. Она моя кохай, – ему кажется или Мио действительно вздрагивает при этих словах? – И я не уверен, что ей нужны мои чувства. Ещё недавно мне казалось, что она любит другого.

– Разве что-то изменилось?

– Да. Я встретил тебя.

Мио молчит, потом пожимает плечами, поднимает глаза и бросает в небо:
– Вы очень странный человек, Тачибана Кацуки.

Да, он знает.

Они, не торопясь и не сговариваясь, следуют к выходу из парка. Остаётся пересечь ещё несколько аллей, засаженных кустами и украшенных клумбами с вездесущими ирисами. Прогулку прерывает тонкий дикий крик «Мама», и в колени Мио врезается маленький ребенок непонятного пола и возраста. Такой растерянности на ее лице он никогда раньше не видел. Она стоит, вскинув руки, словно не зная, куда их девать и что делать.

– Ты потерялся? Где твои родители? – Рен, пригнувшись, пробует разговорить ребенка, но никакой реакции не следует. Черные глаза на секунду показываются из-под шапки темных волос и тут же прячутся обратно. Наверно, он не кажется заслуживающим доверия. Они растерянно переглядываются. Рядом не видно никого из взрослых.

– Эй, малышка, отцепись от меня. Я не твоя мать, – недовольно говорит Хонго-сан и пытается отодвинуть от себя незапланированную «деточку», движения ее, в отличие от резких слов, неожиданно аккуратные и мягкие.

Может быть поэтому ребенок не верит, не отвечает и только крепче вцепляется в подол темного платья Мио, пряча лицо. Что делать с найденышем, непонятно. Обратиться в полицию? Придется. Но тогда их конспирация окажется под угрозой, и инкогнито тоже.

– Санако! Вот ты где, – неожиданно раздается совсем рядом. По дороге к ним быстро идет, почти бежит молодая женщина, взъерошенная и взволнованная. Платье на ней похожей расцветки, неудивительно, что девочка обозналась. Малышка наконец-то отрывается от Мио, забавно вертит головой, словно быстро проводит сравнение, и перебегает к матери, повторяя недавнюю позу.

– Следите за ней получше, – Мио по-прежнему недовольна. – Здесь легко можно потеряться.

– Да, простите. Спасибо вам, – небрежно и быстро благодарит их женщина. – Пойдем, Санако. Ну же, не упрямься.

Отцепить дочку от себя у родной матери получается гораздо успешнее. Она наклоняется, берет Санако на руки, дует ей в лицо и что-то приговаривает. Малютка наконец успокаивается и тихо смеется. Мать ещё раз кивает им, спускает дочку на землю, берет за руку, и парочка уходит гулять дальше. Мио внимательно смотрит им вслед, пока они не исчезают за раскидистыми кустами. Рен в свою очередь смотрит на неё, не менее пристально. Эта картина задевает что-то в его душе.

Резкий порыв ветра порождает новую сине-фиолетовую волну кланяющихся ирисов. Мио подходит к клумбе и рассеянно срывает один цветок, самый пышный.

– Не бойся, из тебя получится хорошая мать.

– Вы смеётесь? – отвечает Мио после недолгой паузы. - Не с моей семьёй.

– Почему? Мы не отвечаем за грехи своих родителей. Мы не повторение их жизни и вольны сами выбирать свою судьбу.

– И вы в это верите?

– Стараюсь.

Мио не произносит ни слова, а просто следует дальше по аллее. В ладони она сжимает сорванный цветок ириса, да так сильно, что он теряет последние оставшиеся лепестки. Они осыпаются и остаются лежать на земле рваными фиолетовыми лоскутами.

***
Другие люди в его окружении начинают замечать, что с ним что-то происходит.

– Цуруга-сан, вы влюбились? – заявляет актриса, играющая главную женскую роль в фильме, присаживаясь к нему на диванчик в комнате отдыха.

– С чего вы взяли, Наканиши-сан?

– Вы слишком рассеянный в последнее время и постоянно витаете в облаках.

– Не может быть! – ещё недавно он бы обиделся за оскорбление своих профессиональных качеств, а сейчас ему хочется смеяться. – Как я мог? Неужели у вас сложилось обо мне такое мнение как о партнёре?

– Что вы говорите? – взмахивает руками актриса. – Как партнёр… по съемкам… вы меня полностью устраиваете. – Наканиши-сан улыбается, плотоядно смотрит на него, подвигается поближе.

– Рен! – раздаётся голос Юкихито. И он как никогда вовремя. За ним виднеется знакомая фигура. Цуруга быстро извиняется перед партнёршей и с радостью вскакивает с диванчика, показавшегося слишком тесным. Оставленная Наканиши-сан (интересно, она тоже верит, что ему нравятся женщины постарше?) выглядит недовольной тем, что их так бесцеремонно прерывают. Рена это не волнует ни в малейшей мере. Зато волнует напрягшееся лицо своей кохай и ее изменившаяся аура. Сколько ещё ему будет аукаться та злосчастная заметка и пожалованный титул первого ловеласа страны?

Деликатный Яширо обменивается с ним несколькими словами по поводу планов на неделю и оставляет их наедине.

– Цуруга-сан, я так давно вас не видела.

Они встречались только вчера, и воспоминания ещё слишком свежи у него в памяти. Но да, Кёко он уже давно не видел.

– Это же Наканиши-сан? – спрашивает Могами-сан, поглядывая на уголок отдыха и оставленную в одиночестве на диванчике актрису. – Она тоже играет в этом сериале?

– Да, она моя партнёрша, – спокойно отвечает Рен. Думает, не стоит ли их официально представить друг другу. Решает, что не стоит. Интересно, его кохай на самом деле настолько не интересуется его профессиональной деятельностью или только делает вид?

– И что вы о ней думаете? – задаёт странный вопрос Кёко. Наканиши-сан тоже поглядывает из закутка, делая вид что встала посмотреть в зеркало и поправить прическу. Вряд ли высмотрит что-нибудь, хотя и надеется на это, возможно. Теплые отношения между ведущим актёром LME и его кохай по агентству уже общеизвестны, но ни в чем подозрительном они пока не замечены.

– Она сейчас популярна, так что я многого ожидал. На деле же… – Рен делает паузу, задумавшись, как бы помягче выразиться. – Неплохо справляется с ролью – это да, но иногда переигрывает и выглядит неестественно. Хорошо, что режиссёр вовремя пресекает.

Наканиши-сан словно слышит нелестную характеристику, или, что вероятнее, ей надоедает ждать у моря погоды – актриса уходит, яростно отбивая по полу барабанную дробь своими каблучками. Рен с Кёко, не сговариваясь, синхронно поворачивают головы, провожая ее взглядом. Ещё один соглядатай исчезает, дышать можно свободнее. Похоже, что Кёко думает также.

– Цуруга-сан, вы слышали новость? Моридзуми Кимико получила новую роль, – начинает вдруг Могами-сан, подозрительно на него посматривая. Время странных вопросов продолжается? О ком она вообще?

– Моридзуми? А, – вовремя спохватывается Рен, загрузившаяся память выводит перед глазами картинку. – Вспомнил. Нет, я не знал об этом. Ходили слухи, что она уходит из шоу-бизнеса.

– Она решила закончить в Японии и уезжает на съёмки за границей на полгода, а может быть, и дольше.

– Мои поздравления, – говорит Рен, начиная понемногу раздражаться. – Не знал, что вы дружите с Кимико-чан? Вы раньше не упоминали о ней.

– Мы познакомились на кастинге «Лотос в грязи», – расплывчато отвечает Кёко и продолжает странно, испытывающе на него смотреть.

Рен не понимает, чего она хочет или чего от него ждёт, зачем она вспомнила эту Моридзуми, и молчит в ответ, недоумевая. Встреча так и заканчивается ничем. Яширо возвращается, преисполненный радости и энтузиазма. Могами-сан предлагают новый рекламный контракт, условия очень неплохие.

Кёко тоже заинтересована, но почему-то не спешит прыгать от счастья как раньше. Уже привыкла? Или тоже рассматривает каждую новую работу, как дополнительную проблему при планировании времени? Они скомкано прощаются. Яширо уводит Кёко выяснять подробности предложения.

Рен ловит себя на том, что считает часы до следующей встречи с Мио.

***
На знакомой уже площади он замечает что-то новое: установили небольшой помост, и пара ребят возится на импровизированной сцене, настраивая оборудование. Толпы народу не наблюдается, но плотность людей повышена. Все чего-то ждут, посматривая на сооружение.

– Что здесь такое?

– Какое-нибудь выступление или показ, – равнодушно отвечает Мио. – Сегодня же выходной, здесь часто собирается молодежь и что-нибудь устраивает. Можем посмотреть, бывает интересно.

Он заинтригован такими словами и соглашается. И поначалу жалеет. Любители, непрофессионалы, ничего особенного, никакого запредельного мастерства. Голосок у певицы слабенький, музыканты откровенно фальшивят в нескольких местах. Показ мод такого же качества, безумные костюмы в лучших традициях Акихабары особенно страдают от убогой демонстрации. Даже хочется выйди на подиум и устроить импровизированный мастер-класс. Когда же начинают играть какую-то сценку…

Но никто не возмущается. Никакой оплаты за выступление не собирают. Зрители слушают, фотографируют, хвалят, подбадривают. Кто-то проходит мимо, кто-то останавливается, заинтересовавшись.

Все выступающие разные, но все молодые, все… искренние, счастливые, полные энтузиазма. Такие лица чем дальше, тем сложнее встретить в шоу-бизнесе, хотя ему обычно с этим везёт.

Девушка на сцене забывает слова, ее партнерша тоже теряется. Виснет неловкое молчание, и тогда он, неожиданно для себя громко подсказывает следующую реплику. Люди вокруг смеются, Мио делает шаг в сторону, «я не с ним». Первая актриса краснеет, зато вторая с облегчением подхватывает и ведет диалог уже с ним, ловко импровизируя на ходу, пока первая не включается и не присоединяется. Небезнадежна. Остаток сценки доигрывается без проблем, и зрители в этот раз особенно щедры на аплодисменты. Достается и на его долю, на что Рен шутливо раскланивается. Хонго-сан не комментирует эту выходку, но смотрит с недоумением и не подходит обратно, оставаясь на том же расстоянии.

Светлое небо понемногу затягивается тучами. Очередное выступление заканчивается, похоже, на сегодня это последнее. Зрители начинают расходиться, а выступающая молодежь понемногу сворачиваться и собираться. Площадь быстро пустеет, но они пока никуда не торопятся.

– Ну и как вам, сэнсэй? – спрашивает Мио и наконец-то сокращает дистанцию между ними, делая шаг навстречу.

– Действительно, интересно. Ты не обманула.

– Демонстрирует несовершенство мира, не так ли. Даже не думала, что вы поймете.

Рен в растерянности замолкает. Так вот что она имела в виду.

– Разве всё всегда должно быть совершенно? – он сам еще вчера считал, что да, а сейчас готов поставить под сомнение этот непреложный факт. Всё так быстро меняется, он меняется. Из-за нее.

– Да. Всё, что в наших силах, – твердо отвечает она, смотря на него с насмешкой. – Талант не появится неоткуда. Плохое не станет хорошим, оттого что его исполняют с душой или «с любовью», – последнее слово Мио особенно выделяет. Это становится последней каплей.

– Говорят, что истина в глазах смотрящего.

– Возможно, – легко соглашается она.

– Может быть, тогда проблема в тебе, а не в них? Почему ты видишь везде только темные стороны и все время говоришь о плохом? Ты настолько не веришь в жизнь? Или в любовь?

– И это говорит мне тот, кто даже не может признаться своей любимой, – насмешливо заявляет Мио. – Вы такой же! Вы верите в эту жизнь ничуть не больше.

Он молчит, не отрицает. Зачем? Она права. Ещё год назад, ещё день назад она была бы абсолютно права.

– А о чём ещё мне говорить? О любви? – продолжает Мио. – Зачем? Это бессмысленно. Разве меня можно любить? Я же даже не смогу полюбить в ответ. Темные чувства, текущие в моих венах, делают меня такой, какая я есть. Я отвратительна, – голос Хонго-сан в отличие от её слов спокоен, она абсолютно серьезна. Констатация факта, диагноз, приговор.

– Неправда, – говорит он. Какой бы пугающей она не была, как бы ни старалась оттолкнуть от себя окружающих, она не перестает быть очаровательной и манящей.

– Неправда? Не будьте так наивны, сэнсэй, – ее аура снова меняется, глаза темнеют, рот кривится в злобной усмешке. – Вы никогда не думали, зачем я с вами встречаюсь? Мне нравятся ваши страдания. Мне нравится слушать про вашу безнадежную любовь, – Мио трясет от едва сдерживаемой ярости. И эта плотина вот-вот прорвется. – И я рада, что вместо того, чтобы пытаться что-то сделать, что-то изменить, вы бездумно тратите свое время, жалуясь мне.

Рен больше не боится и не колеблется. Он ловит ее руку, нежно проводит по ладони пальцами, лаская гладкую кожу. Мио не вырывается, а только смотрит, потом поднимает глаза и молчит. Ее дрожь медленно проходит. Черная аура исчезает, не успев даже толком разрастись. Нет никакой темной принцессы, перед ним обычная девушка. Нет, не обычная. Красивая. Печальная.

– Почему действует на всех, кроме вас? – грустно говорит она, словно и правда очень этим удручена.

– Мио…

– Зачем? – она тянет руку к себе. – Вы же любите другую. Или вас так привлекают школьницы? – усмешка на ее губах горькая, без всякой злобы. – Сколько можно врать? Идите уже к ней, вы только теряете время.

Он не понимает, о чем она сейчас. Так вжилась в роль? И роль ли это для нее? И почему это желание причинить боль «сопернице» ударяет и по ней? Потому что она догадывается или наоборот, потому что она не понимает и от этого незнания ей больно? Или это что-то ещё? Он сам уже ничего не понимает, голова болит так, что хочется оторвать её напрочь и больше никогда не думать, ничего не чувствовать. Что ему сделать, чтобы до нее дошло?

– Почему ты ни разу не спрашивала меня, кто она?

– Может быть, мне неинтересно, – Мио с трудом протягивает слова, как раскалённую проволоку через форму. Будто сопротивляется из последних сил. – Может быть, я не хочу знать.

Образ Кёко, милой невинной кохай, до сих пор как красная тряпка для быка и как красный сигнал светофора одновременно. Хочу! Нельзя! Но сейчас перед ним не Кёко, и он сейчас не Цуруга Рен, застывший в своей маске.

– Ты так и не поняла, что всё это время я говорил о тебе? – говорит он. Мир останавливается. Летящие птицы застывают в воздухе, не движутся автомобили, даже свет замедляется. – Девушка, которую я люблю, это ты.

– Нет… – невнятно бормочет она. Замирает, как и все мир вокруг, не пытаясь больше освободиться. Он угадывает ее слова больше по движению губ, по колебаниям воздуха. – Нет, не может быть.

– Но это правда, – начинает Рен. – Я…

– Нет! Не надо! – теперь она кричит, вырывает руку. Этот вскрик, словно брошенный в пруд камень, разбивает накрывший их стеклянный купол, расходится вокруг волнами. И всё снова приходит в движение. На них начинают оборачиваться редкие прохожие.

Рен послушно замолкает. Столько боли на ее лице он не видел даже тогда, когда она плакала после жестоких слов своей матери. Это его вина? Что он сделал не так?

– Хонго-сан…

– Мне пора, простите, – тихо говорит она, не поднимая глаз, почти шепчет. Ему приходится старательно вслушиваться, чтобы что-то разобрать. – Мое время вышло. Спасибо вам…

Мио стремительно уходит по улице, почти убегает. Сегодня именно она его бросает, решившегося, растерянного.

«Почему ты прячешься? От чего ты бежишь, маленькая? Я же с тобой. Я никогда тебя не оставлю».

С неба капают первые капли дождя. Он снимает очки, кладет их в карман пиджака, поправляет волосы, привычно укладывая их назад.

– Цуруга Рен! – раздается восторженный крик. К счастью, одинокий и не слишком громкий. Ему вторит другое радостное попискивание. Две девушки выскакивают из-под навеса магазина, окружают его с двух сторон и вдруг останавливаются. – Ой, это же вы помогли нам на спектакле.

Теперь он их тоже узнает. Та, что сымпровизировала первая, и здесь оказывается смелее:

– Можно с вами сфотографироваться? Пожалуйста!

– Конечно! – улыбается он, позирует и обнимает их поочередно, пока девушки щёлкают телефоном.

– А что вы здесь делаете? – отходит вторая от счастья лицезреть звезду.

– Это секрет, – снова улыбается он и подносит палец к губам. – Тсс! Пусть он останется нашим общим.

Пока поклонницы пытаются собраться с силами, мыслями и чувствами после полученного убийственного заряда, он уходит.

Ты можешь отказываться что-то менять, зацикливаться на прошлом, цепляться за свои страхи и заблуждения, но жизнь не стоит на месте и ждать тебя она тоже не будет. И наблюдая, как всё меняется, понимая, что тебе по-настоящему дорого, принимая тот факт, что по-прежнему ничего уже не будет, ты делаешь шаг.
И застывшее время начинает потихоньку двигаться вперёд.

tailin, я надеюсь, ты все же закончишь эти стрррррадания очень убедительно, очень правдоподобно.
И с возвращением

Если это про фанфик, то искренне надеюсь, а если про страдания, то Нихт. Больше ангста богу ангста!
Я начинала это писать три с лишним года назад… а ничего так и не изменилось по большому счету, не сильно отношения гг и продвинулись.
Жизнь - боль, Скип - боль… Впереди ещё три части…

Я именно про фанфик

Что-то меняется, что-то ломается в отлаженной системе ценностей и привычек. Он с нетерпением и надеждой ждёт новой встречи. Чтобы извиниться? Чтобы продолжить? Чтобы попробовать начать всё заново? Рен не знает сам. Какой-то сбой в его личной программе, внезапный и непредсказуемый.

Следующий сбой с ним случается, когда он не может с ней связаться. У Кёко очередное окно в расписании, Мио не говорила, что будет занята, но… она молчит. Рен снова чувствует, как хрупок этот обманчивый мир.

На звонки и сообщения Хонго-сан не отвечает. Увидеть Кёко тоже никак не получается: когда он заглядывает в агентство, она либо ещё не появлялась, либо уже ушла, и так постоянно. Совпадение? Не похоже, на обычные съемки и занятость – тоже. Что-то происходит.

Неужели таков её ответ на его признание?..

Юкихито, вечный посредник, лучший осведомитель, да воздастся ему ещё в этой жизни всем хорошим по его несомненным заслугам. Что бы Рен без него делал? Встретиться с ним получается намного легче.

– Кёко-чан сейчас немного занята, – как заправский заговорщик, приблизившись вплотную и оглядевшись предварительно по сторонам, вещает менеджер. – У них небольшой конфликт на съёмочной площадке.

– Что? – удивляется Рен. Он ожидал услышать что угодно, но не это, надо признать. Хотя чему он удивляется, работа на первом месте. Он сам такой же. Но важно сейчас не это. Главное, что Могами не избегает его специально.

– Ладно, достаточно большой, – поправляется Яширо. – Режиссер очень доволен.

Чем больше Рен крутится в шоу-бизнесе, тем сильнее убеждается, какая же редкость – нормальные люди в их профессии. Хотя ему ли пристало говорить о нормальности.

Дальше следует интересный и поучительный рассказ. Могами-сан играет главную роль в дораме, на этот раз сугубо положительную. А вот со второй ведущей актрисой, взятой на роль ее антагонистки, возникают проблемы. Ярая поклонница Кёко, она смотрела все её прошлые работы, и теперь слишком боится своего кумира даже после того, как несколько раз видела в обычном модусе. Какими выходят попытки этой «ромашки» третировать признанную злодейскую героиню, легко можно себе представить. Актрисы даже были согласны поменяться ролями, но режиссер остался непреклонным. «Раскрыть новые грани актерского мастерства, показать себя публике с неожиданной стороны, удивлять и шокировать». Знакомый девиз. Теперь девушки страшно ругаются и учат друг друга исполнять роль каждой. Зато дело сдвинулось с мертвой точки, и съемки вот-вот должны возобновить.

Столько событий происходит, а он ничего об этом не знает. Так это об этом сценарии она хотела посоветоваться с ним раньше? А они так и не нашли времени, чтобы встретиться и нормально пообщаться. Похоже, пока Рен даже не замечает этого, их отношения постепенно переходят на грань приятельских “привет-пока”, оставляя где-то позади даже привычные “семпай-кохай”.

Что делать теперь? В агентстве Кёко практически не появляется. Ловить ее прямо на съемках? На крайний случай подойдет и этот вариант, у него нынче большой опыт сталкерства. Но для начала можно попробовать хотя бы услышать ее. Дозвониться на этот раз получается, пусть и не с первого раза.

– Цуруга-сан, что-то случилось? – встревоженно спрашивает Кёко, словно он не может позвонить просто так. “А разве это не правда?” – ехидно спрашивает проснувшаяся совесть. Рен отмахивается от непрошеных мыслей.

– Могами-сан, я слышал о вашем новом проекте и сложной обстановке на площадке. Помните, мы так и смогли поговорить об этом. Я хотел бы чем-нибудь помочь. Может быть, совет или свежий взгляд со стороны вам пригодятся?

– Цуруга-сан, не волнуйтесь. Всё уже хорошо. Да и сколько же я могу на вас полагаться? Я обязательно справлюсь сама. Тем более, мы уже практически всё уладили. А нервная обстановка только идет фильму на пользу, добавляет достоверности. Понимаете, там ведь всё дело в...

Дальше Рен слушает историю спорного кастинга по второму разу. Могами Кёко на редкость убедительна и категорична. И ничего нового. Ему снова отказывают даже в поводе, чтобы быть рядом с ней.

Если гора не идет к Магомеду и с этой стороны его никто не ждет... Он пробует проверенный вариант, но попытка, другая... Время идет. Редкие вылазки заканчиваются одинаково. Ждать Мио возле её дома, похоже, бессмысленно. Пару раз он видит Кёко, одну, забегающую вечером в севен-элевен, или вдвоем с Яширо, когда тот забирает ее на работу в агентство или на съемки.

Места, где они бывали вместе, тоже пусты и несут в себе только отголоски памяти. Он спрашивает, но всё безрезультатно: Мио больше нигде не видели. Желание увидеть ее снова не ослабевает, но надежда на это постепенно тает, и Рен готов хвататься за соломинку.

«Меня недавно пытались обокрасть прямо на улице, какие-то хулиганы, – возмущается Хонго-сан в их предпоследнюю встречу, причем больше бесцеремонностью грабителей, а не угрозой своей безопасности, – Больше я ни ногой в тот квартал». «Где остались те, что пытались», – думает он тогда насмешливо. Почему-то он вспоминает об этом сейчас. Хоть какая-никакая, но это тоже зацепка.

Вот и место, похожее на её описание. Со сменой дислокации удача к нему возвращается. Стоит только из чистого упрямства прождать пару часов в укрытии и разочароваться окончательно в жизни, в любви и в себе, всё по очереди и по плану. Но сегодняшняя вылазка отличается от других. В этом соседнем районе его опять преследует чувство дежавю. Снова смутно знакомый силуэт выхватывается взглядом из толпы. Рен следует за ним, за ней. Волосы радуют глаз обычной солнечной рыжиной. Школьная форма. Стоп. Эта форма не ее школы, хотя и кажется знакомой. И сама школа в другой стороне, а Могами не из тех девочек, что любят прохлаждаться в таком виде. У молодой актрисы нет времени на всякие глупости. Так что же она делает в этом районе? Да еще и с таким дерзким и самоуверенным видом, словно сама специально провоцирует местных обитателей. Дождалась. Две рожи исключительно хулиганской наружности подходят к ней. Угрожают? Один замахивается. Нет!

Слишком далеко. Рен кидается вперёд к ним, но вмешаться не успевает. Девушка ловко дает подзатыльник поднявшему на нее руку и заезжает локтем в бок второму. Парни радостно гогочут. Стремительно меняя свои планы на ходу, Рен останавливается, прижимается к стене и выглядывает из-за рекламного стенда. Предосторожности излишни, его не замечают. Все трое беззаботно дальше идут вместе. Он осторожно преследует их. Тот, что повыше и пострашнее, оживленно о чем-то вещает на всю улицу, девушка слушает, потом отрицательно качает головой и что-то тихо говорит. Обиженный отморозок мрачнеет, и дальше уже едва доносится жалобное нытье.

Похоже, показывается конец его пути. Развлекательный центр на пересечении двух улиц, не сказать что сильно оживленных. Судя по скудной рекламе фасада на первом этаже с одной стороны располагается салон пачинко, с другой – автоматы с разными аркадными играми. Внутрь он не заходит, хотя если это то же самое, дубль два, узнать его она не сможет. Рен выбирает место, откуда видны оба выхода из здания. Внутри их компания задерживается надолго. Ожидание затягивается. Он замечает еще несколько парней, целенаправленно следующих в клуб. Типичные хулиганы из старшей школы. Ему доводилось играть в одной дораме, где их консультировали такие же местные авторитеты. Но даже и без этих знаний, ему знакомы эти повадки. Гопники одинаковы и в Америке, и в Японии.

Когда терпение Рена заканчивается, и он решается зайти, прямо на крыльце его застает врасплох группа, со смехом идущая ему навстречу, во главе с его «целью». Спрятаться он не успевает. Она равнодушно встречается с ним взглядом и спокойно проходит мимо. Рен смотрит ей вслед, любуясь и ничего не понимая. Теперь он узнает этот образ. Реплика не стопроцентная: отросшие волосы уложены набок немного по-другому, пиджак светлее, принцесса роза не виднеется в вырезе рубашки – но вполне узнаваемая.

Зато два парня, сопровождавшие её раньше и теперь следующие за школьницей почетным караулом, в отличие от «Натсу», на него поглядывают, очень пристально и подозрительно. Оценивающе. Словно прикидывая, насколько он опасен или что с него можно будет поиметь. Как она смогла попасть в эту банду? И главное зачем?

Преследование на этом он прекращает, слишком опасно и необдуманно. Где можно их найти при необходимости, и так понятно.

***
«Мы же это уже проходили», – думает он с раздражением, на съемках, в машине, уже вечером в квартире, привычно разговаривая с зеркалом. Никаких видимых причин. Никакого понятного объяснения, даже никакого разговора начистоту. Телефон Мио не отвечает. Конечно, он может опять отправиться на бесполезные поиски или он может снова навестить тот подозрительный центр вечером.

Если Рен собирается выполнить задуманное, то его не должны узнать. Какая ирония. Он ведь надеялся никогда больше не открывать эту главу из своего прошлого. Но если сам он не может там появиться, то всегда остается еще один вариант. Не так ли, Куон? Отражение в зеркале глумливо лыбится и в предвкушении потирает руки. Правда, остается неясным одно: сможет ли он сдержать свой гнев на этот раз.

***
Улицы ночного Токио с готовностью принимают и поглощают его. До развлекательного центра он добирается без приключений. «Своих» хулиганов он снова находит в зале игровых автоматов. И судя по их высказываниям, он вовремя – все собираются расходиться. Наметанным глазом отмечает самого тихого и неприкаянного. Средний рост, непримечательная внешность. Шестерка. Подойдет. Куон незаметно следует за группой, пока она не расползается на отдельные элементы. Дальше дело техники – намеченную цель он ловко перехватывает, приобняв за плечи, и заводит в облюбованный загодя переулок. Народу здесь нет, и в ближайшее время не предвидится. Идеально.

– Отпусти меня! – жертва начинает вопить и трепыхаться, пока еще слабо. – Ты не знаешь, с кем связался. Мои друзья тебя найдут.

– Но сейчас их тут нет, – замечает очевидное Куон. – Правда же? И нам никто не помешает.

Хватает легкого тычка, и парень съезжает по стенке. Убежать он больше не пытается. Когда-то очень давно он умел выявлять таких – слабое звено, преследуя свою выгоду, предадут, не задумываясь. Навыки не растерялись, стоило только снова повернуться к прошлому лицом.

– Что тебе надо? – парень неловко поднимается, наконец-то проникшись и осознав свое положение. – У меня нет денег.

– По тебе видно. Но это поправимо. Мне не нужны твои деньги, не волнуйся, – судя по новому рывку в сторону, жертву нападения слова не убеждают. Куон одной рукой хватает бедолагу за шкирку и легко возвращает на прежнее место. – Спокойней ты. Мне нужна информация. Как тебя зовут?

– Чего? – мычит доходяга, пока слабый мозг обрабатывает информацию. Наконец процесс успешно завершается. – Юма. Я Юма.

– Хорошо, Юма, слушай меня. Девушка, которая была здесь сегодня. Кто она такая? Как она попала в банду?

– Ты про Натсу? Она наш главарь! Она там с самого начала. Я не знаю ничего, правда. Меня только неделю как приняли.

– Очень жаль. Тогда ты мне больше не нужен, – сказав это, Куон наклоняется к парню и ласково улыбается. Юму расстраивают эти слова или эта улыбка, он испуганно вжимается в стену и сразу очень хочет быть полезным. – Или ты можешь рассказать еще что-нибудь интересное. Когда у вас очередной сбор? С участием главы, естественно.

– Завтра сходка, – обрадовавшись, тараторит Юма, – намечается разборка с другой бандой. Натсу будет, должна быть.

– Окей, тогда поступим так, – вкрадчиво произносит Куон и тихо обрисовывает свой план.

– Эй, я на такое не подписывался, – поднявшееся возмущение тут же затыкается, стоит парню поднять глаза.

– А мне почему-то слышится «хорошо, я всё сделаю», – и дождавшись утвердительного кивка, Куон продолжает: – Не бойся, она не пострадает. И ты тоже, – последнее, судя по перепуганному виду Юмы, волнует его куда сильнее.

«В этом что-то есть», – думает он дома, скидывая мешковатую одежду и с трудом стягивая светлый парик. Глаза без осточертевших линз кажутся отдохнувшими. Непривычное ощущение для его стандартного окончания дня. Рен встряхивает головой, проводит по волосам рукой. Давно он не чувствовал себя так свободно. И давно не получал такого наслаждения от игры. Только от игры ли? Или пока быть честным не получается даже наедине с собой и со своим отражением?

***
Утро начинается как обычно. Разминка, тренажёры, пара быстрых, чисто номинальных подходов. Душ. Голова после короткого сна тяжелая, и скверный кофе совсем не помогает. Не забыть бы повторить на съёмочной площадке.

Поездка, съёмки – всё проходит как во сне, настолько автоматически, на таком полном погружении, что Рен периодически ловит себя на мысли, что не может точно вспомнить, чем он занимался последний час. То ли сказываются вчерашние ночные прогулки, то ли предвкушение перед новой вылазкой. Радует, что почти никто не замечает ничего странного, только Юкихито что-то подозревает, когда звонит узнать, как его дела, и передать информацию о новом коммерческом предложении. Но он далеко и естественно занят со своей подопечной, поэтому прерывает нотацию на полуслове. Остальные же лица просто сливаются в одну непрерывную картину неторопливо текущего дня. Иногда удобно, когда жизнь настолько предсказуема и монотонна. Не многие в шоу-бизнесе согласятся с ним, но Рен, или может быть Куон, снова оживает, только понимая, что назначенный срок уже близок и пора выдвигаться к месту сегодняшней встречи, если он не хочет испортить запланированный сюрприз.

***
Юма определенно талантлив и добросовестно отрабатывает свой аванс. У него получается. Банда Натсу не приходит, ни одной знакомой физиономии из клуба у заброшенного склада не показывается. Зато с какого-то перепуга показывается много незнакомых. Когда план, казавшийся гениальной задумкой, рассыпается прахом? Когда он видит, сколько хулиганов из соседнего района собирается здесь? Или когда видит невозмутимую девчонку перед ними? И кто-то уже тянет к ней свои руки.

И приходит страх, и приходит ярость, и приходит зверь. И ничем уже не сдерживаемый гнев выплескивается наружу, кружится бешеным волчком, ломает носы и конечности, крушит податливую человеческую плоть, разметывает противников, словно кегли под ударом тяжелого шара…

– Хватит, достаточно! – спокойный голос, смутно знакомый, раздается где-то рядом и с трудом достигает замутненного сознания. Последний сумасшедший, попробовавший оказать сопротивление, мешком валится из рук. Смазанная картина окружающей действительности медленно проясняется перед глазами: куча тел разной степени побитости, кто не успел убежать, скромно уползает к стеночке или валяется на земле, сдерживая стоны и проклятья. Он же не перешел черту? Все живы? Вроде бы. И над всем этим безучастная школьница с мобильным телефоном:

– Где вы ходите, придурки? Я? Лучше всех. Где? Да вы совсем… Не нужно, – отрывистые команды на секунду прерываются, когда девичья туфелька с размаха заезжает носком одному из поверженных по ребрам, вызывая новый стон. – На сегодня всё, игра отменяется.

Владелица обуви, не заморачиваясь, переступает через другое тело, впечатывая каблук в чью-то руку, убирает телефон, подходит к неподвижно стоящему Куону, обозревающему устроенную им свалку. Вслед за яростью и злостью наконец-то уходит и ужас, парализовавший его мозг осознанием своего очередного падения. В который раз она его спасает?

Он заторможенно стоит, пока она осторожно протягивает руку к его лицу и тянет вниз черную тканевую маску, опуская ее на подбородок и ниже, на шею.

– Ты в порядке? Я не видела тебя здесь раньше, – на взрослого эльфа-Куона она смотрит совсем не детскими глазами. И снова ни капли узнавания. И ни капли страха. Зато много-много непонятного интереса. – Идём! – она махает ему рукой и двигается к ближайшему переулку, больше не обращая внимания на оставшиеся тела.

Он подчиняется, прежде чем успевает это осознать и придумать, что делать дальше.

Убогая забегаловка на несколько посадочных мест. Высокого светловолосого парня сразу же замечают, косятся с интересом, но лишних вопросов не задают. Райончик здесь не для любопытных. Зато «безобидную» школьницу тут знают. Хозяин кивает ей и шустро приносит заказанную лапшу и колу. На двоих.

– Натсу, – наконец-то официально представляется она и вопросительно смотрит.

– Куон, – обречённо отвечает он. Никогда не думал, что его признание будет выглядеть именно так. Ее реакция его не разочаровывает. Она отсутствует.

– Ну что ж, Куо-о-он, – медленно протягивает она, играясь с соломинкой и растягивая губы в игривой и одновременно жестокой улыбке, – расскажи мне свою историю.

Оказывается, исповедоваться намного проще тому, кому на тебя наплевать. Никогда бы не подумал. Натсу его не жалеет, не обвиняет, не оправдывает. Ей, в общем-то, всё равно. Она лениво ковыряется в тарелке, слушая про смерть Рика, слова Тины и про его переезд в Японию.

– Значит, мне повезло, – очередная улыбка этой бестии вымораживает не хуже злобной ауры Мио, – что ты приехал сюда и я смогла тебя встретить. Ты интересный.

Из сомнительного заведения (вкуса лапши он даже не запомнил, да и съел лишь пару ложек) они к этому времени уже выходят, но Натсу не торопится прощаться.

– Эй, увлекающаяся натура, у тебя должок передо мной, согласен?

Ещё бы нет. Ему не хватит пальцев на руках и счета в банке, если считать, сколько он ей должен…

– Я готов отплатить, скажи только как.

– Научи меня драться.

– Что?! – он ожидает чего угодно, только не этих слов, не этой просьбы-приказа. – Зачем?

– Скучно. Я не любительница марать руки, конечно. Меня и так не посмеет обидеть ни один отморозок в этом районе, но вот такие шустрые гастролеры что-то зачастили, а прятаться за моими мальчиками мне надоело. Своих просить бесполезно, учитель из Конно так себе, хотя он среди них и лучший. Тем более, я не хочу... Эй, ты слушаешь?

Нет. Он не слушает. Он смеется, до дрожи, до икоты, до трясущихся рук, снова сорванных до кровавых царапин, теперь уже о стену в попытках остановиться и успокоиться. Натсу снисходительно наблюдает за его истерикой со стороны.

***
Уже дома, уже Рен проводит ревизию своего состояния и подсчитывает ущерб. Помимо ободранных ладоней ноет пара ребер и спина, куда его умудрились приложить какой-то арматурой. Повезло, что лицо почти не пострадало, спасла маска, зато тупая боль в затылке обещает немало весёлых моментов в будущем. Ему плевать. На сотрясение не похоже, и ладно. А с головой он и так не дружит в последнее время, и не планирует пока что-либо менять.

Он рассказал, она всё знает, и мир не рухнул. Рен подносит ладонь, которую ещё пощипывает после перекиси, к гладкой поверхности стекла. Она приятно холодит поврежденную кожу. Куон протягивает руку навстречу. Отражение в зеркале впервые за долгое время не вызывает чувства отторжения.

***
Ещё чуть-чуть, и новость о том, что Цуруга Рен попал в аварию, немало взволновала бы актерское сообщество. Хорошо, что главная гримерша текущего проекта совсем не похожа на Джилли Вудс и легко падает жертвой обаяния актера номер один, она не только верит его версии событий, хотя характер травм трудно скрыть, но и соглашается не распространяться об этом происшествии. Жаль, что её выдержки хватает ненадолго.

– О, а вот и Яширо-сан. Вам бы следовало беречь получше нашего ведущего актёра!

Обречённо поднимая глаза, в зеркале Рен видит отражение Юкихито, проходящего внутрь и бесшумно закрывающего за собой дверь гримёрной.

– Добрый день! О чём это вы, Инико-сан? – живо интересуется любопытный менеджер.

– Да об этой аварии. Вы только посмотрите! – Яширо чуть ли не под нос предъявляются руки Цуруги, царапины и сбитые костяшки на которых женщина как раз пытается замаскировать. – Видите? А сегодня как раз крупный план: сцена за обеденным столом и в автомобиле. И Наканиши-сан ещё не готова.

– Авария? – присвистывает менеджер и смотрит. На Рена, потом на его руки. Смотрит так, что Цуруга начинает опасаться за сохранность своего нового телефона.

– Ничего серьёзного, – торопится вмешаться Рен. – Инико-сан, я же просил.

– Ой, простите, – спохватывается гримёрша. – Я больше никому. Но Яширо-сану же можно, – а вот с этим бы Рен поспорил. Яширо-сан наравне с президентом возглавляет список, кому ни за что и никогда не следует. Но уже слишком поздно и бессмысленно. Инико-сан меж тем заканчивает и довольная отчитывается: – Вот смотрите, как новенькие. Но когда будете за рулём сниматься, лучше наденьте перчатки. У нас точно были к вашему костюму где-то. Я поищу пока.

Яширо терпеливо дожидается пока женщина выйдет и снова начинает допрос, теперь по-настоящему:

– Что ещё за авария? Ты не пострадал? Машина в порядке?
Президент в курсе?

– Эй, Яширо-сан, притормози, – Рен поднимает руку, останавливая разошедшегося менеджера, мельком замечая, что Инико-сан и правда постаралась, настоящий мастер – на коже никаких заметных следов. – Я же сказал, ничего серьезного. Небольшой инцидент. Я всё уладил.

– Ты уладил всё сам? – недоверчиво косится на него Юкихито, но потом неожиданно смягчается. Привычная вежливая улыбка означает, что прощение получено и в нем больше не сомневаются? Наверное. – Чем дальше, тем больше я готов поверить, что менеджер тебе и в самом деле не нужен.

– Это не так. Ты же знаешь, – с облегчением выдыхает Рен.

Больше наружу ничего не просачивается. Президент не беспокоит его звонками или другими проявлениями внимания. На съёмочной площадке тоже спокойно и тихо, Инико-сан вняла просьбе. Нужно быть осторожнее впредь. Да-да, еще бы Куона это хоть как-то волновало.

***
– Цуруга-сан, – крик настигает его на выходе из павильона. Большую часть запланированного на сегодня уже отсняли. Его сцены закончились, но он ещё с некоторыми товарищами по несчастью ждёт отмашки режиссёра, который вместе с помощником бегло пересматривает отснятый материал, возникли сомнения в одном эпизоде.

– Могами-сан, что вы здесь делаете? – покорно сдаваясь судьбе, решившей сегодня снова испытать его на прочность, Рен поворачивается к рыжему ураганчику отдела LoveMe. Наконец-то эта встреча, которой он так долго ждал и к которой стремился.

– У нас будут съёмки на этой же студии несколько дней, – с готовностью поясняет Кёко. Девушка стоит перед ним в обычной повседневной одежде, не в образе, привычная и родная. Тоже уже закончили? Или только приехала и они до вечера? Ох, эти дни будут насыщены в любом случае. – Цуруга-сан, что там за авария? Яширо-сан сказал, что всё хорошо. Вы действительно в порядке?

– В полном, как видите, – он улыбается и демонстративно разводит руками. «Вот он я. Смотри!» Теми самыми руками, с которых после продолжительных съёмок, а особенно после перчаток (нужно было не слушать Инико-сан и потратить время на демакияж) слезла добрая половина грима.

«Ты же знаешь, ты же там была, ты же видела меня, я же всё тебе рассказал, во всём признался, ты же всё прекрасно знаешь… – набатом стучит в его голове. – Или нет?»

– Я так рада, что всё обошлось, – с облегчением, легко читаемом в голосе и расслабившемся лице, отвечает Кёко. – Будьте аккуратнее, пожалуйста. Мир шоу-бизнеса не переживёт, если с вами что-то случится.

Могами-сан, его внимательная, всегда замечающая любые мелочи и чутко реагирующая на них кохай, смотрит на него, но не обращает никакого внимания на его «боевые» ранения. Кёко вежливо прощается, желает хорошего вечера и убегает на свою площадку. Никакой неловкости, никакого смущения. Ее обычное отношение не меняется. Ни малейшего признака, ни малейшего подозрения. Что же всё это значит? Она настолько хорошая актриса? Или это всё-таки признак того, о чем он предпочитает не задумываться?

***
Конечно, он согласен на нелепое предложение Натсу, хотя бы потому, что теперь не нужно будет выдумывать предлоги для новой встречи.

– Привет, красавчик! Далеко собрался? – знакомый голос останавливает его, когда Куон проходит мимо крошечного сквера, уже на подходе к забегаловке, где они договорились встретиться снова. Он оборачивается, скамейка, на которую он не обратил никакого внимания, занята. Бейсболка, с надвинутым на лицо козырьком, свободная футболка – ее можно принять за мальчишку, но когда Натсу встает, и узкие джинсы обрисовывают все положенные её полу округлости, обман зрения окончательно рассеивается. Даже в такой одежде она выглядит как модель, сбежавшая с показа уличной моды. Она серьезно думает, что в таком виде заниматься будет удобнее, чем в ее школьной форме? Кеко должна бы знать, она ведь уже тренировалась для роли, и неоднократно. Она да, но Натсу это знать неоткуда, да и незачем, хотя здравый смысл никто не отменял.

– Ты действительно собралась учиться драться? – он подходит и демонстративно оглядывает её со всех сторон.

– Хм, ты прав, – хмыкает Натсу, ни капли не смущаясь. – Наверно, нужно было оставить школьную форму. Для того чтобы не возникло проблем в реальном бою, тренироваться же лучше в привычной одежде.

– Для начала лучше просто в удобной, – обреченно говорит Куон. Нет, её мысль не лишена логики, но… это же не съемки фильма, и какой ещё реальный бой? – И если уж форма, то хотя бы спортивная.

– Если речь только об удобстве, – Натсу закидывает руки за голову и нарочито выгибается, потягиваясь так, чтобы ещё и тонкая ткань натянулась на груди, демонстрируя её идеальную форму, – тогда никаких проблем не будет.

Куон начинает в этом сомневаться.

Натсу говорит, что знает прекрасное место для тренировки. Он ещё плохо ориентируется в этом районе, но когда она выводит его к заброшенному складу, Куон это место узнает. И он от этой идеи не в восторге.

– А что, идеальный вариант. Они сюда больше не сунутся. Можешь не волноваться, – снисходительно поясняет Натсу. – По району ходит слух, что здесь водится злобный ёкай, который убивает каждого, кто заявится сюда в неурочное время.

– И автор этих сплетен, конечно же, ты, – понимает Куон, невольно восхищаясь её наглостью и фантазией.

– Ты наделал здесь знатного шороха в прошлый раз, – пожимает тонкими плечиками Натсу. – Глупо было бы не воспользоваться. Ну что, приступим?

Как будто у него есть выбор…

Сумасшествие продолжается, а он с готовностью учит ее грязным приемчикам Рика. Образ погибшего друга легко появляется перед глазами и смотрит не укоризненно, а скорее с сочувствием. «Да, парень, попробуй, каково это на своей шкуре, сделать кого-то слабого сильным». Проблема в том, что эта девушка слабой только выглядит, но отнюдь не является. Она жестока, безразлична и себе на уме. Ей наплевать, на всё и на всех. На себя, своих ребят и своего «тренера» чуть меньше, чем на всех остальных. Именно в таком порядке. Во всяком случае, он надеется хотя бы на это.

***
Сегодня у них снова съёмки в соседних павильонах на той же киностудии. Не прийти и не поздороваться просто неприлично и совершенно невозможно.

Графики опять не совпадают, и их начавшийся обед равен продолжению съёмок у «соседей». На площадку его, правда, пускают и разрешают подождать коллегу, с условием, что мешать он не будет. Рен и не собирается. У него есть более интересное занятие.

До отмашки режиссёра «Стоп. Снято. Перерыв на час» ему удается увидеть не так уж много, но составить свое собственное впечатление он успевает. Наблюдать Кёко в светлом и беззащитном образе непривычно. Никаких тебе угрожающих замашек Мио или Натсу, роль, наверное, близка к ней самой настоящей. «Девочка-ромашка» тоже совсем не выглядит такой, скорее скрытная девица себе на уме и весьма неприятная особа. Не сказать, что между девушками прямо искрит, но неприязнь и столкновение характеров сильно чувствуется. Когда антагонистка оскорбляет героиню Могами, которой приходится сдерживаться и покорно принимать все унижения, Рен вынужденно напоминает себе, что это только игра и не нужно принимать всё так близко к сердцу. Стоит раздаться команде режиссера, наваждение развеивается. Довольные девушки кланяются друг другу и режиссёру, благодаря за проделанную работу.

– Кёко-сан, вы сегодня опять здесь останетесь? – сразу же спрашивает «злодейка» у своей напарницы. – Может быть, выйдем на улицу, мне там кафе хорошее порекомендовали. Ну, пожалуйста-пожалуйста!

– Хорошо, Микки-чан, – улыбается в ответ Могами. – Если мы успеем до конца перерыва, то... Цуруга-сан? – выйдя за освещенную площадку и моргнув пару раз от смены освещения, Кёко его замечает.

– Что? – не понимает Микки. – Конечно, успеем. Здесь близко, а больших очередей там быть не должно. Обеденное время уже прошло.

Кёко, не слушая остальную речь, оставляет напарницу в одиночестве и подходит к нему.

– Цуруга-сан, добрый день! – приветствует актриса. – Вы сегодня здесь. Я вчера подходила и спрашивала, но вас не было.

– Да, сцены с моим участием вчера не снимали, – от самого факта того, что она его искала, становится приятно и тепло. – А сегодня вот, зашёл поздороваться.

– Кёко-сан? – Микки, поглядывающей на него с немалым любопытством, видимо, надоедает стоять в стороне, и она решает присоединиться.

– Микки-чан, это мой сэмпай, я тебе рассказывала, – вспоминает Кёко о правилах приличия. – Цуруга-сан, это Микки-чан, моя партнёрша по сериалу.

– Очень приятно, – манеры включаются сами собой. – Я немного понаблюдал, как вы работаете, у вас получился прекрасный дуэт и неожиданные образы.

Действительно. По сравнению с площадкой, сейчас у отрицательной героини окончательно исчезает налет стервозности, девочка и правда миленькая и простая. Пищит от восторга от факта их знакомства. А вот Могами-сан не может похвастать такой же лёгкостью и солнечной беззаботностью. Нет, доброжелательность и приветливость его кохай никуда не исчезают, зато проявляется усталость, и какая-то озабоченность.

– Ладно, не буду вам мешать. Слышал, вы собрались выйти на обед.

– Может быть, вы с нами?.. – приглашает Микки-чан. Кёко не возражает, даже согласно кивает головой и ждёт его ответа.

– К сожалению, не смогу, не успею. Мы раньше ушли на перерыв, и мне уже нужно возвращаться.

Микки-чан расстраивается, Могами-сан тоже, но её как будто беспокоит что-то ещё. И кажется, он догадывается.

– И да, Могами-сан, не волнуйтесь, я успел пообедать.

Часть напряжения с лица Кёко определённо исчезает. Она не меняется.

– Тогда мы пойдем, – Могами снова глядит с выражением, словно просит прощения за все свои несуществующие грехи. – У нас немного времени. Ещё увидимся. Заходите к нам!

– Обязательно! – поддакивает Микки. – Мы так толком и не пообщались.

Девушки убегают. Что ж, похоже, что освоение новых горизонтов проходит успешно, большой конфликт благополучно завершен, а топор войны окончательно зарыт. Уже собравшись покинуть чужой павильон, Рен наконец понимает, что его подспудно беспокоит. В помещении душновато. А Кёко упорно остаётся в кофте с длинными рукавами, не снимая ее даже во время перерыва. Вспоминая прошлую тренировку с Натсу, Рен обещает себе быть внимательнее в следующий раз.

Он понимает, что этот раз все равно неизбежен.

***
Куон не понимает, зачем это Натсу. Несмотря на все эти приемчики, она не уличный боец. Хотя нужные данные для этого у нее есть. Вспомнить только Момидзи. Но случай сейчас совсем другой, и бои здесь не постановочные. Да, недостаток веса и роста она легко компенсирует ловкостью и увертливостью. Да, Натсу достаточно хладнокровна и расчетлива, но она слишком непредсказуема и, самое главное, обычно не горит желанием вступать в схватку сама. Ей нравится быть серым кардиналом, оставаться в тени.

И ей нравится смотреть, как дерется он. Он видит это по блеску загорающихся глаз, по презрительной улыбке, словно в ней тоже просыпается жажда крови, такая понятная и знакомая. И он чувствует некую странную общность с этой девушкой.

– Как ты попала в эту банду?

– Попала? – усмехается Натсу. – Вообще-то, я была среди тех, кто ее организовал.

На здании висит объявление о сносе. Давно пора, крыша в дырах, с потолка пару раз падают здоровенные куски жести, чудом никого не задев, но пока этот склад полностью в их распоряжении. Попасть внутрь удаётся легко – замок на двери примитивен донельзя, а навыки «уличной магии» не успели забыться. Хотя от более комфортных условий он бы не отказался. Трехногая колченогая табуретка, едва ли не единственная мебель в этом большом пустом помещении, оккупирована Натсу. Куон устраивается прямо на полу, привалившись к стене и пристроив под зад один из кусков крыши. Слабая защита от пыли и грязи, но учитывая, что они и так уже неплохо подмели пол собой, тренируясь, какая теперь разница.

– Ну и? – посмотрев на джинсы и решив, что хуже им уже не будет, он с наслаждением вытягивает ноги.

– Что тебе, красавчик? – выдыхает Натсу. Дышит она ещё тяжело. Лицо порозовевшее, грудь мерно поднимается. Не блузка, конечно, жаль, может, не стоило так уж настаивать на спецодежде для занятий, но спортивная форма на ней тоже смотрится неплохо.

– Жду подробностей.

– Зачем тебе? Перебьешься. Лень рассказывать, да и долго.

– Ты куда-нибудь торопишься? – парирует Куон.

– Резонно, – отмечает, подумав, Натсу. – Ладно, тогда кратко, и не рассчитывай на такую же слезливую историю, как у тебя. Все гораздо проще. Однажды Конно помог мне, потом я помогла ему. Потом он познакомил меня со своими друзьями и рассказал, что здесь никому нет покоя от приходящего хулиганья. Так и началась наша банда.

– Значит, ваши цели исключительно благие?

– О да, конечно, – соглашается Натсу. По тону что-то не похоже.

– И какая же тебе выгода с этого?

– Никакой. Мне скучно. Просто хочу развеяться.

Это так на неё похоже.

***
Несмотря на столь близкое соседство, их графики всё так же почти не пересекаются, и встретиться с Кёко до окончания съемок удаётся лишь пару раз, и то компанию им неизменно составляет Микки-чан, восторженным хвостиком следующая за Могами.

Вызов от Кухабара-сана следует как раз вовремя. Последнюю серию дорамы отсняли, остаётся постпродакшн и рекламная компания, но там Рен уже не будет так плотно занят. И президент, и Яширо уже не раз интересуются его творческими планами на будущее и пытаются подкинуть новую работенку. Правда, прочтение сценария дома вызывает главным образом истерические смешки, нет, не от качества, к счастью, и не от самой истории. Это не комедия, а вообще-то триллер-детектив. Смех вызывает дикая ирония от пересечения предложенной роли с его реальной жизнью.

– Цуруга-сан, удалось посмотреть сценарий? – режиссеру не терпится, похоже. Звонок раздается уже на следующий день. – Что скажете?

– Кухабара-сан, по вашим намёкам, я думал, что это будет роль второго плана, а не практически две главных.

– Несмотря на ваши пожелания, ваш талант жалко тратить на второстепенные, – по голосу режиссер кажется абсолютно серьезным. – К тому же, у вас подходящий типаж и внешность, чтобы достоверно изобразить европейца.

Знал бы Кухабара-сан, насколько он прав. Хотя всего несколько лет назад ему говорили то же самое со знаком ровно наоборот по приезду в Японию. Хорошо быть мутантом, не правда ли, Куон?

– Но и это не главное, я верю, что у вас хватит способностей и опыта.

А вот это уже звучит куда приятнее.

– Единственное. Вы наверно, заметили: главный герой по сценарию моложе вас. А вы, в свою очередь, чаще играете персонажей, старших по возрасту.

– Если дело только в этом, не думаю, что будут какие-либо сложности.

Рену давно не доводилось играть свободно, Куону давно не доводилось вообще играть. Две противоположные роли одновременно. Разная внешность и характер. Какая восхитительная возможность сравнить их мастерство и способности. И не менее восхитительная, чтобы разрушить всё, что он с таким трудом выстраивал энное количество лет в Японии. Нет, ну правда. Он просто не может упустить такой шанс.

***
Об одном аспекте этих тренировок он не подумал, пока вынужденно не столкнулся с ним нос к носу, точнее столкнулся с ней, с Натсу, в самом прямом смысле.

Тесное взаимодействие. Очень тесное, очень плотное. Тело к телу, кожа к коже. Это отвлекает, мешает сосредоточиться, тем более когда приходится соизмерять свои силы, чтобы не навредить ей. И как, скажите на милость, он должен выполнять данные самому себе обещания? Зато Натсу не стесняется и всегда, когда ей только предоставляется такая возможность, бьёт по нему со всей силы и злости, словно мстит ему за что-то. И удары ее маленьких кулачков чертовски чувствительны.

Очередное занятие неожиданно прерывается посередине. Несколько приёмов они уже спокойно отработали, слишком спокойно, если задуматься.

– Ты вообще стараешься? – недовольно выговаривает Натсу, одергивая рукава спортивной формы. Стоя перед ним, она умудряется смотреть на него сверху вниз, потому что это ему приходится ловить её взгляд, недовольный и разочарованный.

– О чем ты? – Куон искренне не понимает, но начинает заводиться.

– Ты не бьешь по-настоящему. Что это за удар вообще? Как я по-твоему должна учиться, если ты маешься дурью?! Не нужно меня недооценивать. Не смей меня жалеть, так ничего не получится!

Это не жалость, это разумная предосторожность. Никто ведь не отменял разницу в росте и массе. Но он слышит знакомые нотки в её голосе и понимает, о чем она говорит. Но что он может сделать?

Бар уже закрыт, и стоянка тоже пустует. Почти, но они не в счет, двое парней специально остаются в тихом укромном месте, надеясь, что здесь им никто не помешает.
Замах в общем-то получается неплохой, Рик открывается на какое-то мгновение, но Куону этого хватает, чтобы наметить удар (занятия с мастером, акробатика и прочий спорт не прошли даром, реакция и ловкость у него на уровне). К сожалению, именно наметить. Кулак не успевает приблизиться к незащищенному боку противника, как движение гасится, вынужденно тормозится, чтобы в итоге он только едва коснулся чужого тела. Оба останавливаются.
– Эй, и что это было? Ты вообще стараешься? – Рик закатывает глаза. – Меня даже младшая сестрёнка бьёт сильнее. Ей десять лет, к твоему сведению.
– Я не хочу с тобой драться, – Куон, в свои почти пятнадцать вымахавший почти со своего старшего товарища и не собирающийся останавливаться, говорит это с таким несчастным видом, что его противник кривится и сплевывает на землю. В доме напротив загорается свет. Из-за них? Да нет, не должно бы, они не особо шумят. Свет гаснет. Двух парней на стоянке снова освещает лишь приглушённый свет уличных фонарей.
– Да ты что? – деланно удивляется Рик, приглушив громкость. – А что же мы тогда тут делаем? Кто просил помочь преодолеть его слабость?
– Разве нет другого способа?
– Знаешь, в чём твоя проблема, Куон? – говорит Рик после короткой паузы. – Нерешительность, – он поднимает вверх один палец, отсчитывая. – Колебание, – к указательному добавляется средний, и вовсе не в знаке «победа». – Страх! – забив на счёт, Рик тыкает друга кулаком в солнечное сплетение. – В этом весь ты. Эти вещи ведут тебя к поражению и позволяют другим взять над тобой верх. Отпусти себя. Встань твердо на ноги и нападай на меня по-серьезному.
– Ты можешь пострадать, – Куон старается говорить твердо, но уверенности в его голосе не чувствуется. – Я этого не хочу.
– Лучше бы ты о себе волновался, – смеётся Рик. – Я не какая-то неженка, что не сможет выдержать несколько твоих ударов.
– Ты мой друг…
– Именно поэтому. Я знаю, что на самом деле ты не слабее меня. Но если ты не будешь бороться со мной должным образом, это будет бессмысленно.

Вдох-выдох. Как там говорил мастер, представь себе широкий спокойный поток, невозмутимо и возвышенно несущий свои воды. Вода холодна, течение неторопливо, мысли чисты и прозрачны.

Натсу наблюдает за ним, слишком внимательно, слишком заинтересованно.

– Это тренировочный бой, – пробует он. – Наша цель научить тебя самозащите. Существуют определенные правила.

– Бла-бла-бла, скучно, – презрительно усмехается Натсу. – Пойми одну вещь. Я не твой бесполезный дружок и я не собираюсь помирать, так что можешь не нервничать и не трястись.

Поток устремляется в разверзнувшуюся под ногами пропасть мощным водопадом, уносящим за собой все остатки самообладания.

– Ты не знаешь, о чем говоришь! – рычит Куон. Подходит ближе, нависает над девушкой, старается подавить. Натсу не боится, ни капельки не боится, не отступает ни на пядь, наоборот приближается вплотную, смотрит в глаза.

– Так расскажи мне, – её лицо горит предвкушением. – Так покажи мне, – горит нетерпением. – Так научи меня, – горит страстью.

– Откуда мне взять эту силу? – Куон сидит за барной стойкой, или скорее лежит, практически распластавшись по ней и чуть ли не сваливаясь со стула.
– Ищи сам. У всех по-разному, – Рик лениво протирает бокалы и не спеша расставляет их по местам, всё равно ни хозяина, ни главного бармена уже нет, и можно расслабиться. – Всё внутри. Кто-то находит через убеждения, кто-то – через веру, один использует ненависть, другой любовь. Кто-то свою слабость, а кто-то злость, – вещает Рик. Снова знакомый всезнающий гуру режим, в котором, надо признать, он на редкость убедителен. – Что внутри тебя, Куон, покажи мне! Чёрт, – пафосная речь неожиданно прерывается. Рик роется по карманам. – У тебя жвачки нет? Опять закончилась.
– Неа, – качает головой Куон и начинает собирать себя со стойки. На свои свиданки друг его не берёт, а значит, скоро пора валить. – Стащи в баре.
Рик даёт ему шуточный подзатыльник и следует совету.

«Да кому это вообще сдалось, заглядывать в меня?» – думает Куон, в одиночестве следуя к дому привычным маршрутом. Раздражение, разочарование, обида, непонимание, жажда успеха и признания – там много всего плавает, в этом бурлящем закипающем вареве. Именно поэтому так сложно снять крышку. И так страшно.

Натсу летит на землю. Куон наклоняется к ней, но за руку, протянутую ей, чтобы помочь подняться, его хватают, дергают с неожиданной силой – и теперь его очередь подметать пол собой. В бок заезжает носок кроссовка, и он где-то в глубине успевает порадоваться, что настоял на спортивной форме, каблуком было бы ощутимее. Он быстро вскакивает на ноги, успевая поставить блок, но не успевая поймать её руку. Удар, ещё один. Достать она не может, пробить тем более. Куону наконец надоедает исполнять роль боксерской груши, и Натсу вынужденно переходит в защиту. Она неплохо держится, отпрыгивает, не пытаясь отбить удар напрямую, быстрая как шиноби; уворачивается, снова не позволяя до себя дотронуться на какие-то сантиметры, словно чувствует направление и силу его атаки, ему же бурлящая в голове ярость мешает сосредоточиться. Ещё один выпад. Натсу не дает себя поймать, опять парируя все его удары и нападки, безошибочно понимая, какие из них обманные, и реагируя только на настоящую угрозу. Откуда это в ней? В голове немного проясняется, и Куон полностью раскрывается, подставляясь. Никакого обмана. Он встречает её удар, не пытаясь закрыться, только напрягая мышцы. Это немного помогает, но удержать тихий выдох-стон у него не получается. На втором ударе он легко её перехватывает, обнимает, плотно прижимает к себе, фиксируя руки и не позволяя вырваться. Натсу пытается.

– Хватит, достаточно… – тихо командует Куон. – Хватит!

Тело в его руках понемногу обмякает и расслабляется.

Куон снова летит на землю.
– Я же говорил, тебе нужно контролировать свои страхи. Ты уязвим. Всё, что ты делаешь, выдает тебя и прямым текстом кричит о колебаниях. Если ты не можешь победить их, спрячь их нафиг. Страхи легко использовать.
Рик его не щадит. Без злости и ярости, не напрягаясь, он методично раздает ему тумаки и втаптывает в грязь, успевая ещё и читать нотации. Пока в один прекрасный момент Куон не успевает сдержаться. Он этого уже и не хочет. Что-то темное, яростное и неспособное рассуждать заполняет его голову, тело, а потом и всего его. А потом это что-то перехватывает контроль, и удар достигает цели. Рик, не ожидающий такого, теряется, замирает, теряет инициативу. Они меняются местами, и теперь уже Рик, плотно прижатый к земле, пытается вырваться, но Куон ему такой возможности не даёт. В этом раунде победа за ним, как и в последующих.

– Я вырастил монстра, – говорит довольный Рик. Подбитая скула и помятые ребра его как будто и не беспокоят. Куон с облегчением выдыхает. Теперь, когда горячка боя его покидает, он снова всё ясно видит, осознает и контролирует себя. И радость от первой победы щедро перемешана с новым страхом, который получается прятать чуть лучше, чем прошлые.
«Нет, ты просто помог ему выбраться наружу».

– Куон? – в мурлыкающем голосе Натсу даже можно разобрать нотки беспокойства. Если очень захотеть и постараться. – Ты в порядке?

– Отстань, – Куон сидит, съёжившись, уперев локти в колени и сложив голову в подставленные ладони. – Я больше не собираюсь тебя тренировать.

– Не обижайся, красавчик. Тебе не понравилось? – удивляется Натсу, подсаживаясь рядом на расстоянии вытянутой руки. – Классно же было. Что ты сразу капризничаешь?

Даааа? Так вот оказывается, чем он тут занимается. Приличные слова резко заканчиваются, Куон вынужденно молчит.

– Нет, – невозмутимо продолжает рыжая бестия, – я могу, конечно, попросить своих ребят продолжить, ты меня уже чему-то научил. Но мне нравится с тобой.

Надо же. А уж ему-то как, аж слов не подберёт от восторга. Шах и мат, Куон, много-много мата. Стоит только представить, чему её могут научить в этой банде.

– Тогда перестань меня злить.

– Ба-а-ка, – недовольно тянет она. – Хорошо, я попробую. Но ты тоже перестань изображать бесчувственный манекен.

Тс… Не стоит ее недооценивать. Нужно как-то это запомнить и найти такую комбинацию приложения силы и контроля над собой, которая бы всех устроила. Иначе это всё закончится очень быстро, но тюрьма или психушка его не особо прельщают, как и вариант, чтобы закончить эти занятия и предоставить эту Натсу самой себе и её банде. Он же справится? Да?

Как бы ещё избавиться от ощущения, что «ученица» всё прекрасно понимает, и именно попытки Куона удержаться на канате над пропастью развлекают её настолько, чтобы позволять ему оставаться рядом.

***
Такарада Лори… Белый бурнус с драгоценным камнем посередине, придерживающим перо павлина, залихватски свисающее влево, белоснежные летящие одежды. Иран, Индия? Верблюда в кабинете, к счастью, не наблюдается, зато есть вычурная курительная трубка в руке президента. Цуруга, засмотревшийся сначала на столь дивное зрелище, невольно принюхивается. На травку не похоже, не сказать, что он великий специалист, конечно, но узнать её запах в состоянии. Этот же сладковатый душок ему не знаком.

– Ты же понимаешь, что после этой роли скрывать твоё инкогнито будет труднее.

– Да, – ещё бы он не понимал, если ради этого всё и затеяно.

– Уверен? И ты готов на это пойти?

Новый кивок. Президент пристально смотрит на Рена, словно прокручивает в голове странные махинации, понятные только ему самому. Потом отворачивается и кивает своему помощнику. Руто с поклоном уходит. Что бы это значило? Иногда Рен жалеет, что не может похвастать таким же уровнем мысленного общения с президентом. Чаще нет, от Такарады и так почти невозможно ничего скрыть. И что в итоге? Проверка пройдена?

– Вы не собираетесь меня отговаривать?

– Ты изменился, вырос. Зачем тебе мое одобрение?

– Я же ещё работаю в вашем агентстве.

– Работаешь, конечно, работаешь. Но я не собираюсь тебя ограничивать. Тебе сейчас по плечу любые роли. И новые, и старые, и не только роли, надеюсь. Хочешь скандала и шумихи? Почему бы и нет, – Такарада снова затягивается и выдыхает дым. Его длинная курительная трубка, восточный наряд и вся роль загадочного мудреца очень подходят для произнесения непонятных речей и напутствий.

О чем это президент? Он в курсе?

– О чем вы говорите?

– О тебе. Разве я не прав? И у тебя сейчас всё складывается удачно не только на работе? Может быть, ты прав и сейчас самое время.

Как раз в этот момент Могами Кёко удачно заглядывает в кабинет с извинениями и приветствиями, и лицо Лори на редкость выразительно. Так вот за кем отправили Руто.

Значит, показалось. Президент снова о своей любимой теме, и на его месте Рен не был бы так уверен и спокоен. Он на своём-то никакого спокойствия что-то не ощущает.

***
– У тебя есть девушка? – спрашивает Натсу, привычно наклонив голову и посматривая на него искоса. От занятий у них пока небольшой вынужденный перерыв по практически взаимному согласию. Но встреча, тем не менее, происходит, просто меняется место дислокации.

– Что? – от неожиданности Куон чуть не давится бургером, теряя листики салата, а потом снова водружает пятую точку на стул, откуда едва не свалился от таких вопросов.

– Ладно тебе, не переживай ты так, – успокаивает его Китазава, заботливо похлопывая его по спине. – Я прекрасно вижу, что никого у тебя нет. Уже и спросить нельзя. Кстати странно, с твоей-то внешностью. Но может быть тебе кто-нибудь нравится?

– Может быть, – произносит он максимально непринужденно и таинственно. С чего она взяла, что ей одной дозволено издеваться. – А как насчет нашей скрытной Натсу? У тебя есть кто-то особенный?

– Нет, таких нет, – она более категорична и не оставляет никаких шансов.

– А твои мальчики?

– Шутишь? Они мои друзья, – она говорит таким вкрадчивым тоном, словно хочет добавить «с привилегиями». – Они моя семья, – добавляет Натсу, и вот это уже звучит мягче и уверенней. Похоже на правду. Он же видел, как они на нее смотрят. Восхищение в их глазах перебивает плотский интерес.

– А я? – не может удержаться Куон.

– О, ты определенно особенный.

– Почему? – он заинтригован. Да неужели?..

– Ты умеешь драться, – пожимает плечами Натсу. – И ты интересный.

Он и не сомневается, что эта лучшая и единственно возможная характеристика, которую он сможет заслужить. С её стороны, это не так уж и мало.

***
– Простите, пожалуйста, вы на кастинг? – невысокий щупленький парень, явно выглядящий моложе своих лет, преграждает ему путь на площадку. – Но нас не предупредили, что сегодня ещё кто-то будет. Сейчас очередь другого актёра. О, Инико-сан, а Цуруга-сан ещё не подошёл?

– Кхе-кхе, – смущённо кашляет Инико-сан, решившая его проводить как раз из таких опасений. – Простите, Шиносаки-сан, но он как раз перед вами.

Куон изображает приветственный поклон и разводит руками. Помощник режиссёра таращит глаза. Все остальные молчат, растерянные и ошарашенные. Его «образ» для новой роли производит настоящий фурор. Ожидаемо. Растерянная гримерша с гордостью представляет его, но отмахивается от всех похвал своему мастерству:

– Это всё Цуруга-сан и его природная красота. Я ничего и не сделала.

Кастинг после этого кажется простой формальностью. Для всех, кроме Кухабара-сана, который всеобщую истерию и удивление не поддерживает и остаётся предельно серьёзным. Приятное разнообразие, но странный контраст с его пьяным восхищением на вечеринке.

Зачитав пару диалогов из сценария, Куон слышит:

– Достаточно. Спасибо.

Лицо режиссёра не читаемо. Ну что ж, хотя бы быстро, не пришлось потратить много времени. А теперь, пока ещё найдут подходящий проект, можно будет расслабиться. Обидно, конечно... Давно ему не отказывали, да ещё и после таких дифирамбов.

– Ямагиши-кун, ты как раз вовремя. Можешь помочь нам с кастингом? Поучаствуешь?

– Да, конечно, Кухабара-сан! – с места вскакивает высокий короткостриженый парень с интересным лицом. Ему самое место на площадке, камера таких любит.

– Тогда читаешь за друга главного героя, сцена первой встречи с альтер-эго, – командует режиссёр. А вот и ещё одно разнообразие: Ямагиши-кун теперь вместо радости, пускает в эфир волны раздражения и обиды. – Цуруга-сан, готовы?

– Да, – лаконично отвечает Рен, найдя нужную страницу.

После окончания проб Кухабара-сан даёт несколько ценных советов по своему видению характера персонажа и сразу же озвучивает предварительные даты начала работ.

– Спасибо вам! Я в полном восторге, – говорит режиссёр напоследок, и на этот раз его эмоции читаемы и подтверждают сказанное. – Я не думал, если честно, что всё настолько сложится и этот кастинг будет так успешен. Рад, что вы так серьёзно к нему подошли. Вы изумительный актёр. Словно два абсолютно разных человека, именно это я хотел показать, но не думал, что смогу настолько точно воплотить свою идею в жизнь.

***
Куон запрокидывает голову назад. Инико-сан невесомыми движениями проходится по его лицу спонжем.

– Нужно будет снять линзы.

– Я сам потом, у меня всё с собой.

– Можно было так и не усердствовать с гримом, простите. Перестаралась. Никак не могла поверить. С темными волосами не так явно, но черты вашего лица очень не типичны. Я давно заметила. Никогда не видела такого, хотя вы же представляете, со сколькими актерами я успела поработать. Такого совершенства не добиться одной пластикой. Знаете, я так обрадовалась, что попала на этот проект и снова буду с вами работать. Только вот, – женщина тихо усмехается, – я думала, что эти роли будут вызовом мне как гримеру, но с вами, Цуруга-сан, это даже неинтересно.

– Простите, что разочаровал, – улыбается Рен. Приятно видеть на съёмках знакомое лицо, и он ценит старательность и молчание по поводу той «аварии» обычно болтливой гримерши.

– Никогда, – яростно отрицает Инико-сан. – Я счастлива с вами работать.

Их тихий разговор неожиданно разбавляется шумом за стенкой. Тонкие перегородки тут чисто номинальные, как часто встречается в павильонах, а понижать голос, уважая право других на уединённость, видимо, не все считают нужным.

– Почему я не успела сделать снимок? – в женском голосе явственно звучит разочарование и боль.

– Потому что пользоваться телефонами на площадке запрещено, – второй голос, тоже женский, звучит куда спокойнее. – И ты слышала, что сказал режиссёр? Никаких фотографий Цуруги Рена до премьеры. Хочешь вылететь с подмоченной репутацией?

Инико-сан тоже прекрасно слышит, смущается и начинает что-то говорить. Рен прикладывает палец к губам. Ему хочется послушать дальше. Гримерша понятливо замолкает и продолжает молча.

– Я бы не выкладывала никуда, – обиженно говорит первый голос. – Оставила бы себе и хранила как редкость.

– Этой редкости скоро целый сериал отснимут. Список актеров утвержден почти полностью. И Ямагиши-куна оставили.

– Он тоже был неплох в главной роли, но со светлым париком смотрелся, как не слишком популярная звезда джей-рока, – раздаётся еле сдерживаемый одинокий смешок, который быстро сменяется дружным хихиканьем.

– Ты тоже заметила? Режиссёр даже скривился, как его увидел.

– Зато его в итоге утвердили на вторую ведущую роль.

– Скорее уж на третью по важности. Первые две теперь у Цуруга-сана.

– Всё равно. Чем он так недоволен? Ямагиши же знал, что режиссёр изначально планировал занять Цуруга-сана в этой роли.

– Все знали. Но даже так, открытый кастинг проводился. Мальчик надеялся.

Голоса замолкают, но то, что он успевает услышать, довольно интересно и многое объясняет.

– Актрисы, они тоже участвуют в сериале, ваша «сестра» и «подружка», – тихо комментирует Инико-сан, явно не одобряя.

Пока они возятся с гримом, пока он ходит «снимать» линзы, режиссёр с Ямагиши-куном тоже заканчивают. И судя по словам местных сплетниц, знающих всё наперёд, всё должно было пройти достаточно успешно. Но что-то не похоже, что коллега, направляющийся в раздевалку, рад его видеть. Неприязнь, которую актёр демонстрировал на пробах, перерастает чуть ли не в ненависть, когда они остаются наедине.

– Выскочка, – цедит Ямагиши-кун сквозь зубы, – что лыбишься? Не задевает, что тебе отдали предпочтение только из-за внешности, а не уровня мастерства.

– Ты недавно в шоу-бизнесе? Если твоя внешность – это твой козырь, то почему ты не должен её использовать? Это не зазорно, – снисходительно поясняет Рен, ждёт, пока понимание сказанных им слов отразится на состроившим непонятную гримасу лице, и спокойно уходит. Здесь ему больше делать нечего, а Яширо нужно предупредить об изменившемся графике.

С «лучшим другом» ему снова не везёт. Но с ними у него никогда особо не складывалось. Почему должно было сложиться на съёмках. Всё до предела логично.

***
– Рен-чан, ты уверен? – спрашивает Джилли. – А дорогуша в курсе?

– Да, – отвечает Цуруга сразу на оба вопроса. – Это для нового проекта.

Можно попросить Инико-сан, но мисс Вудс гораздо опытнее в перекрашивании его шевелюры. И пускай Куону достаются новые упреки в том, что он наплевательски относится к своей внешности, это посильная цена за возвращение.

***
Надолго её терпения не хватает. Не то чтобы он надеялся на это, но хотя бы на то, что она усвоит урок и сдержит обещание его не злить. Ха-ха. Не нужно было так конкретизировать, ведь провоцировать можно по-разному.

Натсу ловкая, но Куон тоже. А ещё она упрямая и не любит проигрывать. Когда он валит ее на пол и нависает над ней в очень двусмысленной позе, она неожиданно улыбается, смотря ему в глаза, прикусывает нижнюю губу, а потом проводит языком по верхней. Куон на секунду теряется от такой демонстрации-провокации, но он не против продолжить и развить их отношения в этом направлении. Он расслабляется, уже наклоняется к ней и тянется к её губам. Бам! Больно же! Он скатывается на бок, а Натсу успешно выкручивается из под него, когда он ослабляет хватку. Спасибо, что не заехала по шарам, с неё бы сталось. Проявление неуместной силы, которая таится в этом небольшом хрупком теле, как всегда неожиданно.

– Хороший прием, правда? – подмигивает ему Китазава. – Срабатывает только не на всех, к сожалению.

Странно, неужели у кого-то получается не поддаться ее очарованию? И интересно, на ком ещё она успела его опробовать.

Ревность, обида, желание, восхищение. Эту игру он знает, хотя никогда не любил в них участвовать, зато балласт ненужных лишних чувств выступает дополнительным балансиром, позволяя нащупать ту золотую середину, единственное спокойное место в эпицентре бури.

Не вестись на издевки, не давать спуска, соизмерять силу, но отдавать ей должное – Натсу сильная, она справится. И он тоже должен.

– И не больше одного раза! Так что не стоит так уж полагаться на подобные приёмчики, – советует Куон.

– Проверим? – ехидничает Натсу, полная энтузиазма.

– С удовольствием! – улыбается Куон, предвкушая.

***
Несмотря на то, что тайна личности героя раскрывается только в конце, съёмки вынужденно ведутся параллельно в одних и тех же локациях. Один день с героем японцем, другой с иностранцем.

– Так, у нас же сегодня «белый день», правильно? – не в первый раз уточняет забегавшаяся гримерша. – Тогда успеваем. Простите, Ямагиши-сан что-то разнервничался, его чем-то не устраивает мой ассистент.

– Сочувствую, – тихо говорит Куон. – Этот «актёр» и святого из себя выведет.

Инико-сан, явно полностью с ним согласная, тихо хмыкает и меняет тему:

– Теперь я понимаю, почему вы перекрасились. Гораздо быстрее вас изменить для черного дня, и нет проблем с белым, но не стоило всё-таки. Вам приходится носить парик помимо съемок.

– Мне уже доводилось, так что никаких проблем.

Наоборот, одна польза. Да и для черного дня прическа всё равно другая, так что какая разница. А так он меньше рискует спалиться перед одной… пусть будет ученицей, их отношения пока не выходят из этих рамок.

С легкой руки Инико-сан это разделение «черный день» и «белый день» моментально приживается, как шутка, понятная только своим и вовлечённым. Рен даже замечает в черновом варианте исправленного сценария, пометки режиссёра «перенести на чёрный день», «обязательно в белый день».

Да, вне съёмок он по-прежнему носит парик, благо старый, с прической Цуруги у него остался, внешность главного героя решено по возможности держать в секрете и использовать как финальный козырь. С участниками съёмочной группы проведены разъяснительные беседы, вплоть до угрозы увольнения. Все остальные люди, случайно попавшие на студию в «белый день», его просто не узнают. Только просматривают издали с восхищением и подозрением: иностранцев в Токио не так много, чтобы он не выделялся.

Яширо успокоен объяснением «Каин Хилл, дубль два, только наоборот». Съёмочный график с Могами-сан теперь не пересекается у них от слова совсем. Съемки проходят на разных студиях, а в агентстве актёр выглядит по-прежнему. Так что обличить его некому. Иногда Рен об этом жалеет, ему бы хотелось посмотреть на реакцию Кёко, но пока судьба или случай надёжно их хранит и отодвигает эту встречу.

Но даже в агентстве на Кёко он почти не натыкается, и пожалуй, Натсу, как и Мио раньше, он видит гораздо чаще. Стыдно. Но в то же время мучительно хорошо и одновременно мучительно больно. И главное, ему всегда есть чем заняться в свободное время. Не было бы оно еще таким дефицитом.

***
Когда баланс наконец находится, Куон облегчённо выдыхает. Не так уж и сложно. Может быть, из него ещё и получится тренер. Половина очередного занятия проходит успешно, но затем Натсу надоедает такая стабильность и монотонное повторение приёма.

– Давай уже по-нормальному, а? Ты же помнишь, я не твой бедный дружок и не собираюсь умирать.

– Натсу, хватит!

– А что такого я сказала? Что-то не нравится? Мне тоже. Перестань нежничать, цыпленок. И перестань загоняться. Это всё твоё: «Ой, я виноват в его смерти», «Ой, я его убил». Бесит. Это же так тупо. До сих пор так реагировать – это же ненормально.

– Ты повторяешься. Если устала, давай закончим на сегодня.

Он больше не поведется на ее провокации. Точнее, это он так думает.

– Нет, я полна сил, – Натсу не намерена отступать. – И знаешь, я тут подумала. Ты просто до сих пор не можешь простить, что он выбрал не тебя?

– На что ты намекаешь? – устало спрашивает Куон, даже особо не взрываясь. Пока ещё нет, но если кто-то сверху послал ему эту бестию для тренировки выдержки и контроля, то этот кто-то здорово его переоценивает.

Натсу пожимает плечами. Ехидная, едва сдерживаемая усмешка на ее обычно бесстрастном лице особенно заметна.

– Кто знает, – медленно тянет она. – Ты же с чего-то так убиваешься по нему.

Вдох-выдох, вдох-выдох, держись, Куон. Ей тоже интересно, что получится, если он выпустит внутренних демонов? Зря, ох, зря.

– А эта ваша Тина... Держу пари, она уже замужем, с двумя детьми и думать забыла как про твоего дружка, так и про твою вину. А ты нет. Какие ещё выводы я должна сделать? И кому же из вас он был по-настоящему дорог?

– Отстань.

– А то что? Думаешь, он был бы доволен? Если бы видел, как ты до сих пор загоняешься.

– Я не загоняюсь.

– Угу, я вижу.

– Я. Не. Загоняюсь.

– Куон, познакомься, это Тина.
– А мы уже знакомы, привет, малыш!
Что-то новое, он и раньше видел девушек Рика и даже знакомился с ними. Но никогда друг не шёл на это сам, специально, так официально, словно к родителям привёл зазнобу. Интересно, а не привёл ли ещё. Куона впервые не выкидывают за борт, а стараются втянуть в общий круг интересов и встреч. Он впервые чувствует себя третьим лишним.

– Но ты же сам сказал, что сегодня…
– Значит, я ошибся или перепутал. Не надо относиться ко мне так серьезно, Куон. Ты снова наступаешь на те же грабли. Не сотвори себе кумира, помнишь. Я не брался заменять тебе твоего отца.
Рик не хочет обидеть, он так шутит и сам же смеется, первый и единственный из них двоих. А потом раздается какая-то сладкая приторная попса из его телефона, и Рик, совершенно забыв про друга, выходит в другую комнату и воркует со своей Тиночкой. Пользуясь моментом, Куон хватает свою куртку и выбегает на улицу, не попрощавшись.

Он не первый раз приходит сюда и наблюдает за гонками. Всё лучше, чем бессмысленно торчать вечерами дома, с перспективой лишний раз случайно натолкнуться на родителей. Из его годового моратория на съёмки не прошло и половины. Его не прогоняют, хотя к чужакам здесь обычно относятся настороженно. Видимо, успел примелькаться. Тина больше не появляется. Завязала, как обещала Рику, или просто слишком занята с ним же? Какая разница, итог один. А свободное место не будет таким слишком долго.
– Привет! Ты же Куон, правильно? Сынок Хизури? – высокий чернокожий парень хлопает его по плечу. Его физиономия кажется до боли знакомой, но негативных эмоций не вызывает, как ни странно, в отличие от приветствия. – Я Кеннет, каскадёр. Я тебя узнал, ты же тренировался у нас и порядочно.
Школа, мастер и сын хозяина, которого всегда ставили в пример. Парень неожиданно вымахал еще сильнее, хотя сколько ему? Куон был уверен, что за двадцать. Наверно, ошибался. Теперь Куон его вспоминает и с готовностью жмет протянутую руку.
– Почему завязал? – Кеннет присаживается рядом. Успевает пожаловаться, что его группа сегодня не участвует, а просто наблюдать за другими ему скучно. – У тебя круто получалось.
– Родители решили, что лучше уж обычный спорт. Слишком опасно, – честно отвечает Куон. Быть чужим развлечением должно быть обидным, но легкий флер пофигизма, окружающий заскучавшего гонщика, чем-то притягивает. А ведь в той же школе они толком и не общались, сказывалась разница в возрасте. Хотя им с Риком, например, это никогда не мешало…
– А смысл? – искренне удивляется Кеннет, фанатика видно за версту. – Как будто в спорте травму получить сложнее. Если ты актёр (ты ж это хоть не бросил, да?), то лучше уметь исполнять трюки самому. Не, мне-то только лучше. Спрос на профессионалов выше. А ты зато останешься без полезных навыков.
– Ну, если при обучении свернуть себе шею, то никакие навыки потом больше не понадобятся.
– А ты осторожненько и постарайся не сдохнуть в процессе, – заразительно смеётся Кеннет. – Ты возвращайся, кстати, если хочешь. Отец тебя вспоминал как раз недавно, вот я и решился подойти. Так-то давно твою смурную физиономию приметил. Ты же всё равно пока не снимаешься, раз здесь торчишь. И не думай, я не прогоняю. Сюда тоже приходи. Там, у предков обычная школа. А здесь мы всегда можем оттянуться в своё удовольствие.

Уроки Рика не прошли даром. Поединок заканчивается в его пользу, и второй, и третий. Противники удивленно косятся на подростка.
– Плохо, – припечатывает мастер. – Тебе нужно лучше контролировать себя. Это учебный бой, тут важна не победа, а мастерство, ты слишком увлекаешься. Это опасно.
Он слышал это на протяжении всего обучения, а что толку. Когда появилась настоящая угроза, он оказался беспомощным и ничего не смог сделать.
– Не слушай его, – Кеннет предусмотрительно подходит, когда мастер уже удаляется. – Ты был крут как никогда. Хочешь сегодня с нами? Мы погонять собираемся.

– Куон, ты уже достал. Хватит грустить и загоняться!
– Я не загоняюсь.
– Да-да, я вижу.
– Я. Не. Загоняюсь.
– Зачем ты вообще сюда пришел?
– Просто так.
– Сюда не ходят просто так. Пошли.
Куон пожимает плечами, черт с ним, пошли так пошли. И легко вливается в компанию подвыпивших приятелей Кеннета, отмечающих победу. У него бы получилось не хуже. Он уже пробовал несколько раз и его вот-вот должны выпустить на трассу для первой настоящей гонки.
– Будешь? – ему протягивают банку пива.
– Я еще несовершеннолетний, – честно предупреждает он, как и почти на любое действие в этой компании.
– Вот веришь, мне насрать.
Куон берет банку, ему вообще-то тоже.

Звонок Рика неожиданно врывается в его новую, насыщенную событиями жизнь.
– Привет, а где Тина? – спрашивает Куон, зайдя в бар со служебного входа. Здесь всё по-старому. Рик тоже ничуть не изменился, как и ленивое усердие, с которым он убирается после смены.
– Домой укатила на уикэнд. Её родители скучают.
– А теперь ты?
– Теперь я, – соглашается Рик. – Хотя вот старый друг составил компанию. Что так редко заходишь? И где пропадаешь всё время?
– Да так, то тут, то там. Слышь, подкинь сигарет, у вас же есть в баре.
– С каких пор ты куришь?
– Эй, не нужно мне нотаций читать. Ты же сам не прочь подымить.
– Сколько тебе лет, а?
От подзатыльника Куон уворачивается с непривычной ловкостью. Рик восторженно присвистывает. Куон смеется и рассказывает про возвращение в школу. Как же он соскучился и по этому бару, и по его «лучшему» бармену. И фиг с ними, сигаретами. Покурить он всегда сможет и потом.

– Ты не идёшь! – когда Рик говорит таким голосом, ему сложно не подчиниться.
– Кто сказал?! – возмущается Куон, которому немного класть на все запреты.
– Куон, не вмешивайся. Это не твои заботы, и не твои враги. Я не хочу, чтобы ты пострадал.
– Ха, значит, в другую сторону это не работает. С чего бы, а?
Это её проблемы, это Тина принесла их с собой. Эти слова рвутся с языка, но он плотнее смыкает губы и молчит. Куон видит, как Рик на неё смотрит, как отец на мать, беззащитно и нежно. Так, как сам Куон ни разу не смотрел ещё ни на одну девушку, он уверен. И если бы только этим и ограничивалось, но Куон же не слепой. Он прекрасно видит, как эта пустая и дурная красотка, как он думал раньше, смотрит на его друга в ответ. Было бы противно, если бы не было так завидно.

А потом Куон понимает, что это пришли за ним, и Тина тут совсем-совсем ни при чём.

– Я уже жалею, что рассказал тебе.

Не принять, не понять, разочароваться в нём и возненавидеть его – это всё нормальная и ожидаемая реакция. Но издеваться над ним и постоянно тыкать его прошлое ему в лицо – это уже за гранью добра и зла.

– Могу попробовать забыть, – предлагает Натсу, смотря на него искоса, с легкой полуулыбкой. – Людям это свойственно, да и прощать тоже. Это только ты у нас выше этого. Забавный. Но мне нравится, – глядя на её довольное лицо, в этом даже и не сомневаешься.

«Посмотрите на эту букашечку, как она смешно корячится».

Снова хочется ее убить. Или хотя бы взять и приложить об стенку, чтобы она заткнулась и не смела издеваться, говорить гадости, говорить никому не нужную и никому неинтересную правду. Вдох-выдох, вдох-выдох, успокоиться…

Натсу ждёт, снова невозмутимая, снова бесстрастная. Когда-нибудь она серьезно нарвется. Но не сегодня. И не с ним.

– Ну как, полегчало, пришел в норму? – спрашивает Натсу спокойно и деловито. Она, кажется, всерьёз считает себя бессмертной. – Покажи лучше ещё раз, как освободиться от того захвата, который у меня не получается. Может, через плечо перебросить?

– Тебе силы не хватит, – Куон подходит и сдавливает её руками, предельно аккуратно. – Лучше ударь по ногам и уходи вбок. Да, вот так.

Ученица из нее слишком хорошая. Он теряет равновесие и снова падает на пыльный пол. Не в первый раз за сегодня, и не в последний. Натсу умудряется освободиться и теперь стоит прямо над ним. Закатное солнце, заглядывающее в окна склада, окутывает ее силуэт багровым ореолом.

– Продолжим? – энтузиазмом так и веет как от её голоса, так и от протянутой руки.

Куон наигранно стонет и принимает помощь, поднимаясь. Этот вечер будет длинным. Не в первый раз.

***
Даже решившись, он невольно медлит, держа в руках телефон. Вбитые в строку поиска имя и адрес ни к чему не приводят, ни к чему полезному или похожему на правду. Он невольно вспоминает слова Натсу, впрочем, это ещё ничего не доказывает. Ок, тогда соцсети. Где сейчас сидят в штатах? Фейсбук, Инстаграм? За столько лет ничего толком не поменялось. Даже для него самого. Почему он не подумал об этом раньше? Ничего удивительного. Рен не мог, а Куон слишком боялся. Пароль он успел благополучно забыть и приходится тратить лишнее время на его восстановление. Найти ее аккаунт получается легко, где-то десятая запись показывает знакомое лицо, до сих пор иногда являющееся ему в кошмарах. Нет, она не сменила фамилию и замуж не вышла. Но да, Тина явно не страдает в одиночестве, оплакивая его погибшего друга. Помимо этого у нее много других занятий и интересов. Заметный перерыв в записях несколько лет назад понемногу сменяется отражением нормальной жизни. Последние загруженные фотографии красноречивы. Рядом со здоровенной черной псиной, на мотоцикле, в обнимку с каким-то высоким светловолосым парнем. Снят вполоборота, лица не видно. Но и так понятно, что на Рика ни капли не похож. И нет, он не собирается ни в чем никого обвинять. Но его собственный груз вины, навсегда повисший на его плечах, становится немного легче.

***
Случай применить новые умения Натсу на практике выпадает скоро. Как раз на следующей вечерней прогулке. Неудивительно. Она нарывается всем своим видом. И постоянно забывает, что здесь не ее район.

Куон не вмешивается, его пообещали побить лично, если он только попробует. Он тогда изображает испуганное лицо и пятится назад, пытаясь не засмеяться, когда Натсу, ничуть не обманутая его кривлянием, тем не менее довольно кивает на его заверения. Но он страхует, устроившись в тени большого дерева и стараясь не слишком выделяться своим ростом под два метра. Это она ему запретить не может и даже не пытается.

Схватка короткая. Двое подвыпивших парней, решивших попытать удачи с Натсу, ей не противники.

Она хороша, ни одного лишнего движения. Всё выверено, экономно, если не сказать скупо. Куон прямо любуется. Схватить первого за протянутые к ней руки, заехать локтем в бок – ее любимое, и тут же бросить на второго, заметившего неладное и попытавшегося прийти на помощь товарищу. Неустойчивая конструкция из двух отморозков в обнимку, может быть, и устояла бы, если бы ей кто-нибудь позволил. Хватает небольшого толчка, и парни летят на землю, стеная и ругаясь.

От масштабного членовредительства Натсу воздерживается, но пнуть пару раз одного и второго пьянчужку себе позволяет.

Незадачливые хулиганы с трудом поднимаются, пусть не сразу, и горят жаждой отмщения, правда, таким скудным и бледненьким огнем, что стоит им подойти поближе, как они тут же теряют всю решимость, невнятно ругаются, разворачиваются и уходят. И нет, причина же не в том, что его фигура со снова натянутой на лицо маской вырастает за девушкой.

Во всяком случае, Натсу, провожающая взглядом неразлучную парочку, так не считает – его не бьют и не ругают. Благодарности Куон тоже не дожидается, но он не настолько наивный, чтобы на это рассчитывать.

– Обещай мне кое-что, а? – Куон не приказывает, а почти просит. – Что ты не будешь гулять здесь одна и не будешь нарываться.

– Я подумаю, – отвечает Натсу и честно добавляет: – Насчёт последнего не уверена.

Куон почему-то совсем не удивлён.

***
– Цуруга-сан?

Он не сразу понимает, что зовут именно его. И не сразу понимает, почему именно так. Судя по удивлённо-напряженному лицу помощника режиссёра, зовут не в первый раз.

– Простите, задумался. Уже иду.

Нужно сосредоточиться, нехорошо, когда работа страдает.

– Мало того, что прошел кастинг по блату, – присутствующий тут же Ямагиши, вместо того чтобы помочь или предупредить партнёра по съёмочной площадке о времени, просто исходит на нет от злости – это его обычное поведение и ничуть не удивляет, – так ещё и строишь из себя не пойми кого. Мог бы хотя бы изобразить, что тебя это волнует, грёбаный мутант.

А вот и ещё одна проблема. Почему-то стоит только приспустить маску Цуруги, как у многих половозрелых представителей мужского пола появляется желание… вот что? Скреститься с ним, вывести его из себя, что-то ему доказать? С какого, а? Чувствуют соперника? И что им делить? Неполученную роль. Уже немного поздновато как бы.

Но нет, второй ведущий актёр (Рену нравится, когда его так называют, особенно делая акцент на «второй», чем он сам изредка грешит) продолжает нарывается. Ещё один Мурасаме на его голову. Но если с Тайра-куном Ямагиши успешно может посоревноваться, то до одной рыжеволосой стервы ему очень далеко. И его нападки откровенно смешны.

– Не хотел тебя разочаровывать, – довольно улыбается Куон в ответ на потуги «лучшего друга», за приятные воспоминания стоит, пожалуй, пока проявить снисхождение к Ямагиши. – Имеешь что-то против меня? Имей себе на здоровье. Это твои проблемы. Один нюанс, не неси их на площадку, будь так любезен, –
чтобы урезонить зарвавшегося коллегу, как и прежде, хватает одного взгляда.

***
– Я на твоей стороне, ты же знаешь. Не нужно скрывать от меня правду! Я просто хочу помочь, – Ямагиши буквально рычит эти слова в лицо Рену.

– Стоп, снято! – усталый голос режиссёра прерывает сцену на середине. – Ямагиши-кун, кто тебя сегодня покусал и заразил бешенством? На тебя смотреть страшно. Приди в себя! Ещё один дубль.

К актерам быстро подбегает гример, день и без того жаркий, а под софитами на площадке просто адское пекло, грим приходится подправлять чуть ли не после каждого дубля. Рен удостаивается быстрой проверки и кивка «все в порядке», с Ямагиши возятся чуть дольше, лицо слегка «потекло», что не добавляет ему хорошего настроения, он ворчит все время вынужденной задержки.

Со стороны помощника режиссёра доносится тяжкий вздох и пророческое «похоже, сегодня не закончим».

Инико-сан даёт отмашку. Рен, сегодня черный день, незаметно усмехнувшись, снова занимает свою стартовую позицию. Ямагиши, бросив в его сторону презрительный взгляд, свою, отходя к окну и отворачиваясь.

Снимают сцену взаимодействия двух закадычных когда-то друзей, Рен или всё-таки Куон, да уже без разницы, они всё равно делят одно тело и одну душу на двоих, не может сдержать презрительной улыбки, пока крупный план не требуется. Ямагиши не справляется, со своей злостью и ненавистью в том числе. И ведущий актёр номер один даёт ему сполна насладиться этим ощущением, не пытаясь пока увлечь за собой своей игрой. Тратятся дубли, тает терпение режиссёра, зато растёт чувство мрачного удовлетворения.

Профессионализм вскоре побеждает, чувство мести удовлетворено, пусть и не до конца, но он знает, что ему поможет. Рен перестраивается. К безупречному внешнему отыгрышу сценария нужно добавить нечто, идущее изнутри. У Куона это всегда получалось лучше, хотя практики у него не было довольно давно, но неважно, всё равно сейчас они пытаются действовать сообща. Перед тобой твой лучший друг. Остаётся только представить и воплотить. Вспоминается Рик – восхищение, боль и нежелание терять, вспоминается Яширо – доверие, поддержка и уверенность.

– Мотор. Начали! Сцена 7, дубль 6.

«Ты мне дорог, по-настоящему дорог, даже если я не всегда это показываю».

– Тебе не нужно знать больше, – сквозь непреклонность в голосе Рена прорывается что-то другое. – Тебе опасно это знать, мы и так в полной заднице, чтобы ты ещё тратил время на мои проблемы.

– Да хватит уже решать за меня! – кричит Ямагиши со всей своей экспрессией. – Ты…

Рен улыбается. Именно ему, своему лучшему и единственному другу, с теплотой и одновременно с лёгкой горечью. Ямагиши ведётся, тут бы никто не устоял, теряется, забывает слова, теряет наконец яростный напор, уместный только в начале своих реплик.

– … идиот, – продолжает он в смятении строчку из сценария, тихо и растерянно. – Кто же так делает. Мы же друзья…

Вслух Рена не благодарят, но полный искренней признательности взгляд режиссёра он замечает. И лёгкий укол угрызений совести даёт понять, что с мальчишескими выходками пора бы завязывать.

После съёмок на выходе из студии его подлавливает Ямагиши. Выражение ненависти на его лице, вместо того чтобы смягчиться, кажется, усиливается на несколько градусов. Надо же, не дурак.

– Лицемер! Теперь я понимаю, почему у тебя нет друзей, и я этому ничуть не удивлён.

Вывалив на Цуругу свое негодование, Ямагиши поспешно ретируется.

Приложив некоторые усилия, Рен возвращает брови со лба на положенное им природой место. Выговаривать актеру за лицедейство на камеру?! Откуда только берутся такие наивные чебурашки? И это даже не первый фильм с его участием…

Пофиг. На площадке он более вменяем и поддается влиянию, как выяснилось, а помимо этого Рену с ним детей не крестить. Но всё-таки хорошо, что в «белый день» по сценарию они пока не пересекаются.

***
– Куда ты меня ведёшь? Здесь же уже не территория твоей банды.

С наступлением вечера духота начинает спадать, на улице почти хорошо, солнце больше не палит как бешеное, но нагревшийся асфальт и здания не так охотно отдают накопленное тепло. Сегодняшний променад начался позднее обычного.

– Неа, – Натсу даже не думает отрицать. – Что-то до тебя поздно дошло. Я гуляю. И тебя, кстати, никто не держит и никуда не ведёт.

– Ты обещала, что не будешь гулять одна и не будешь нарываться.

– Я не обещала, – поправляет девушка. – Это было твоё предложение. И вообще, я всё думаю, как же я дожила без тебя до своих восемнадцати в целостности и сохранности? – притворно удивляется Натсу.

– Сам не могу понять, – отвечает Куон. В отличие от неё, он почти не шутит.

– Мне скучно, красавчик. И не будь таким занудой, ты словно противный старший братец, – Рен вздрагивает. – Не разочаровывай меня.

Желание бросить девушку на произвол судьбы у Куона возникает сразу же, но эта язва явно нацелилась на приключения этим вечером, а в её способности их найти, сомневаться не приходится.

И похоже, скорее, чем он думает… Кажущаяся на первый взгляд пустой улица, на которую они сворачивают, больше такой не кажется. К Натсу, демонстративно обидевшейся и ушедшей на несколько шагов вперёд, подходит мужчина. Высокий. Странные движения, слишком плавные, слишком выверенные. Поигрывает плечами. На шее из-под ворота футболки виднеется часть татуировки.

– Что такая красотка забыла в этом районе? Не хочешь присоединиться и составить нам компанию?

И да, он не один, его друзья, со схожей аурой, начинают интересоваться и подтягиваться к главарю.

Натсу ничего не делает, только смотрит и молчит. И улыбается. Плохо. Очень плохо. Интуиция заходится дикими воплями. И Рен, и Куон на этот раз на редкость солидарны. Опасность. Но если Куон рвется в бой, Рен отчетливо понимает, что этот противник им не по зубам.

– Эта девушка со мной, – предельно вежливо сообщает он, решительно заступая дорогу незнакомцу. – Тебе лучше поискать кого-нибудь другого.

Якудза смеряет его оценивающим взглядом, делает какие-то выводы.

– Сано, уже скоро! – раздаётся хриплый голос одного из присоединившихся. – Сейчас не до развлечений.

Мужчина отступает на шаг, издевательски предлагая им рукой пройти.

– Вам повезло. Я сегодня добрый и последую твоему совету, но лучше бы и вам, ребята, последовать моему и поискать неприятности в другом месте. Не все здесь будут так же благодушны.

– Спасибо, – вежливо кивает Куон. – Так и сделаем.

Натсу не устраивает немедленную истерику, требуя своего обещанного и заслуженного развлечения, и спокойно позволяет себя увести. Рен ей очень-очень за это признателен.

– Где ты была, когда раздавали инстинкт самосохранения? – раздражённо спрашивает он, когда подозрительная компания скрывается из вида.

– Стояла в очереди за здравым смыслом, – разводит руками Натсу. – Не успела ни туда, ни туда, как видишь.

Что здесь и сейчас не лучшее время и место для чтения нотаций, им быстро напоминают. Крики, ругань, звуки борьбы. Как раз с той стороны, откуда они только что убрались. Вовремя.

– Уходим! – настораживается Куон. – Живо.

Они не успевают. Пара человек показывается в начале улицы, слишком близко.

– Вон там ещё двое. А ну стоять!

Да что за…

– За мной! – командует Куон, хватает Натсу за руку и припускает бегом по улице, таща девушку за собой. Долго напрягаться не приходится, натяжение в руке ослабевает. Натсу держится с ним наравне, но с трудом. Выдает напряжённое дыхание, которое она старается беречь.

Сзади слышатся недовольные возгласы и догоняющий топот, оглядываться приходится, не сбавляя темпа. Несколько человек целенаправленно ломятся за ними, слишком увлеченно и уверенно, чтобы надеяться, что они сдадутся после ещё нескольких улиц преследования.

– Сюда! – командует Натсу и резко тянет его вправо, в узкий переулок, незаметный со стороны.

Хорошая идея, если не убежать, то хотя бы попробовать спрятаться. Или не такая уж и хорошая. Переулок заканчивается тупиком. Да что сегодня за день такой?! Куон бросает быстрый взгляд назад. Никого, пока никого. Обратно они не успеют, если их ещё преследуют. А это так, голоса слышны и уже близко. Они застывают перед старым сплошным зданием. Куон в раздражении бьёт кулаком по стене, переводит взгляд наверх Высоко, не залезть. Думай, думай.

– Сюда, – снова тянет Натсу, показывая на правый угол здания. Оно не доходит до соседнего и проем достаточно большой для прохода, но забран решеткой. Редкой и старой на вид.

Натсу не ждёт и, подойдя вплотную, притирается к грязной стене, легко просачиваясь через решетку на ту сторону. Крайний прут и вправду на большом расстоянии от стены, но даже так.

– Я здесь не протиснусь, – озвучивает он очевидное, безуспешно пытаясь разогнуть прутья, но на деле решетка куда прочнее, чем кажется. Сказать Натсу, чтобы уходила одна?

– Тогда тебе лучше похудеть. И побыстрее. Давай, ты пролезешь, – не соглашается Натсу. Силуэт девушки едва виднеется в темноте.

Зараза! Ее глазомер опять работает без сбоев. Он протискивается, но едва-едва. И ладно стройная девушка, но Куон оставляет между прутьями ограды клочки футболки, а по ощущениям еще и кожи. Его широкие плечи для этого не предназначены, и никакая диета тут не поможет.

Внутри темно, Натсу осторожно дотрагивается до него, он ловит её за руку и тянет дальше, прочь от решётки, ему не улыбается вылезать обратно тем же путем. Что ещё за полоса препятствий. Когда узкий проем между зданиями заканчивается, и к счастью не решеткой, становится немного светлее. Не сговариваясь, пара ускоряет шаги, убираясь подальше. Куон старается держаться поближе к стене соседнего промышленного здания.

– Мы с Конно познакомились так же, – слышится сзади довольный голос Натсу. – Он спас меня, когда ко мне привязались какие-то гопники, отделал их, а потом мы вместе удирали от полиции.

Куон оборачивается. Лицо Китозавы непривычно живое и довольное. Глаза горят, девушка искренне наслаждается происходящим. Не думая ни о результатах, ни о возможных последствиях. Даже в такое неуместное время он засматривается на столь непривычное зрелище. А зря.

– Да нет здесь никого? Мы их с другой стороны упустили. Откуда они тут возьмутся? – раздается раздраженный голос совсем рядом.

Он впихивает Натсу в какую-то узкую нишу и накрывает своим телом. Другой голос выговаривает что-то первому на два тона ниже, и слов уже не разобрать. Укрытие ненадёжно, и стоит преследователям подойти поближе и присмотреться получше, им придется повторить свой демарш с погоней. Куон вжимается сильнее. Натсу не возмущается, а сама утаскивает его глубже. Обвивает руками и прижимается ближе. Словно врастает в него. Они стоят как одно целое, случайно разделенное когда-то на части и теперь снова встретившееся, сложившееся из двух половинок. Куон опирается одной рукой о стену в попытках выиграть немного места и воздуха, а второй обнимает Натсу за плечи, прижимает к себе и утыкается носом в ее макушку, вдыхает запах. Шаги затихают, голоса теперь доносятся откуда-то издали.

– Они ушли, – сообщает Натсу очевидное. – Может быть, отпустишь уже меня?

Пора завязывать с этими ночными вылазками. Давно пора…

***
На съёмках сегодня черный день и Ямагиши во всей красе. К вечеру Рен понимает, что с него хватит и неплохо бы развеяться. Свободного времени достаточно, несмотря на все перегавканья между актерами, заканчивают они по плану. Но из всех вариантов у него имеющихся самый вероятный – это одинокий вечер в своей квартире, и разве что стакан виски составит ему компанию, пусть и не лишённую определённой приятности. Выйдя на стоянку, Рен тут же замечает Яширо, который машет ему рукой, стоя у автомобиля. Точно, сегодня же его подвозили, и не будь его менеджер настолько предусмотрителен, ему пришлось бы вызывать такси, чтобы добраться до дома. Вот зачем он спрашивал, когда Рен планирует освободиться. Удачно.

– Яширо-сан, а что ты делаешь сегодня вечером? – намекает Рен, забираясь в машину и пристегиваясь.

– Да ничего, как обычно, – с готовностью включается в болтовню Юкихито. – Кёко-чан сегодня опять допоздна, но её довезут до дома. Она просила не ждать.

– Переживаешь? – в шутку спрашивает Рен. Слышать эту деловитую заботу в голосе Яширо, направленную не на него самого, до сих пор непривычно.

– Она большая девочка, но знаешь, да. А к чему ты спрашиваешь, кстати? – спохватывается Юки.

– Думал пригласить тебя куда-нибудь выпить.

– Рен, всё так плохо? – с подозрением смотрит на него менеджер.

– Нет, всё хорошо, – усмехается Рен. Словесные баталии между съёмками и взгляды исподтишка во время не в счёт. – Просто соскучился. Редко вижу тебя в последнее время.

– Это ещё подозрительнее, – Юкихито щурит веселые глаза за стеклами очков. – Ладно. Тогда, бар президента? – с сомнением протягивает он.

– Нет! – решительно отклоняет Цуруга. – Да и не планировал сегодня заезжать в агентство.

– Хорошо, но тогда бы лучше заехать переодеться. Тебе бы особенно, не уверен, что смогу защитить от поклонниц звезду экрана.

– О, насчёт этого можешь не волноваться.

***
– Это и есть главная тайна нового проекта? – Яширо салютует бокалом пива и демонстративно кивает на Куона.

– Если ты про интересный сценарий с неожиданными поворотами сюжета, то да, – улыбается Рен. Его бокал наполовину пуст, и он уже подумывает над добавкой.

– Какой сценарий, какой сюжет, Рен, о чём ты? Им достаточно просто показать тебя в кадре, и с остальным можно не заморачиваться. Почему тебя не покрасили раньше, куда смотрела Джилли? – Яширо, не скрываясь за стеклами очков, смотрит на него особенно проницательно. Кто бы говорил. И кто бы знал, как привлекателен его менеджер в линзах и без своего вечного костюма. Рен едва его узнает. – Или туда и смотрела? Это ведь твоя настоящая внешность?

Куон неохотно кивает. Шила в мешке теперь не утаишь, а Яширо один из немногих, кто заслуживает доверия и заслуживает узнать правду от него самого. Но вот слишком удивленным от этих откровений Юкихито не выглядит.

– Я знал, что ты не чистокровный японец, – подтверждает его подозрения менеджер. – И что ты вырос за границей тоже. Поначалу ты часто прокалывался на мелочах. Но то, что это не моё дело, я тоже чётко усвоил. Так что спасибо, что наконец-то заслужил твоё доверие.

– Не обижайся.

– И не собирался, – снова удивляет его этот незнакомый Яширо. – Я уважаю твоё право на тайны и неприкосновенность личной жизни. Но это не значит, что меня не мучает любопытство, – добавляет он удрученным тоном. И теперь-то Рен его вполне узнаёт. – Так что, – резюмирует Юкихито, – если это не связано с криминалом, опасностью для жизни или чем-то подобным, то я готов тебя выслушать, раз ты созрел, – выдержав многозначительную паузу, менеджер продолжает: -Если связано, то тем более.

Куон смеется и заказывает ещё пива.

Как бы ему не хотелось поделиться этим хоть с кем-то, один секрет он не может рассказать. Он не принадлежит ни Рену, ни Куону. Да и вообще во время всего разговора тему Могами Кёко они деликатно обходят стороной. Рен благодарен Яширо за понимание и не тыканье пальцем в больную рану.

***
– Нас видели, – лицо Натсу, не слишком богатое на эмоции, выражает неудовольствие.

Кто, что, где? О чем она?

– Мои мальчики, – с тем же раздражением поясняет она, заметив его непонимающее лицо. – Ревнуют.

– Уф, – Куон не может сдержать облегчения. – А я-то уж подумал…

– И что же? – Натсу тут же реагирует на оговорку и живо интересуется подробностями. Он очень интересный, да, он помнит. Только каждая новая подробность о нем в ее руках превращается в новое оружие.

– У тебя свои секреты, у меня свои, – парирует Куон. Натсу молчит, признавая за ним право хранить тайну. – Так что там с твоей бандой?

– Говорят, что я завела себе ручного пса и развлекаюсь в свое удовольствие. Забыла про них, про дела. В соседнем районе участились беспорядки, две группы никак не поделят власть. В одном из баров на нашей территории зарывается какая-то розоволосая девица. От меня они чего хотят, не пойму. Я с ней драться должна что ли? Я и так никогда её застать не могу, мне уже кажется, что они сочиняют. Надоело.

Куон ежится, словно холодный ветерок прошёлся по позвоночнику, чем-то эти слова его тревожат.

– Так что у меня возникла замечательная идея, – плохое настроение Натсу меняется, как по волшебству. – Погоняй мою банду! Они совсем размякли, им нужно преподать урок.

– Нет.

– Боишься?

Рен внутри прикрывает глаза. Она понимает, о чем его просит? Ей снова не хватает адреналина? А что дальше? А вдруг в этот раз он не сможет остановиться. Банды, драки – это все не имеет никакого смысла и не приведет ни к чему хорошему. Но Рена здесь давно никто не слушает. Куон же ведется на слабо с энтузиазмом мальчика, первый раз оказавшегося на улице и желающего покрасоваться перед понравившейся девчонкой.

– Еще чего! Думай, что говоришь!

– Ну, тогда я могу на тебя надеяться?

– Ладно.

***
Ссылаясь на занятость, от съемок в рекламе он вежливо отказывается, когда знакомый режиссер пробует перехватить его лично, минуя менеджера. Участие в показе вынужден отклонить уже Яширо – с графиком сериала это не слишком-то стыкуется, а ожидаемых слов о готовности поработать как всегда сверхурочно от Рена не звучит. За что последний и получает нагоняй прямо перед президентом, к которому они заявились с очередным отчетом.

– Такарада-сан, хоть вы повлияйте на него, – Яширо пытается до последнего, начиная сразу с козырей. – Рен обленился и вконец загордился. Наверное, ждет, пока наконец выйдет этот новый сериал и его слава взлетит до небес, чтобы потом предложениями перебирать.

Такарада выразительно поднимает брови и кивает Рену на Яширо с вопросом. Рен прикрывает глаза, соглашаясь. «Да, он знает». Президент делает нечитаемое лицо, но явного неодобрения не демонстрирует.

– У Рена карт-бланш, очередной, пусть пока делает, что хочет.

Нет-нет-нет, Рен не хочет, у него есть занятия поважнее. Эту неделю опять заняты «обе», и почему-то актеру настойчиво кажется, что это не совпадение. А Натсу, которая пытается стравить между собой старую банду верных мальчиков и новую игрушку, явно преследует какие-то свои цели и делает это не просто так, прикрываясь своим любимой маской «мне скучно».

***
Снова знакомый заброшенный склад. Только вот территория перед ним теперь не пустует, и эти лица ему знакомы. И как он, интересно, должен их «погонять»? Высокий парень с выбеленной макушкой отрывается от коллектива и подходит ним, настороженно посматривая на Куона.

– Натсу?

– Вечер, Конно, – приветствует Натсу, отправляясь навстречу банде и своему заместителю. – Что-то вы рановато.

Куон остается на месте, глядя вокруг, просчитывая ситуацию и пытаясь понять, откуда опять это смутное чувство неправильности происходящего. Вот и он, «правая рука», о котором она всегда говорит с уважением и теплотой. Только какого хрена он делает? Нож в его руках появляется как по волшебству, и такая ловкость выдает мастерство. Опасный противник. Только зачем… нужно было так ему доверять. Нож направлен не на пришлого чужака.

– Конно? – лицо Натсу спокойно и ничего не выражает, но голос удивленный. Она не сопротивляется, когда белобрысый нежно прижимает ее к себе и гнусно ухмыляется.

– Прости, Натсу, но нашей банде давно пора сменить лидера. Не стоило тебе связываться с этим янки. Мы ведь уже недостаточно хороши для тебя? Стоять! Куда? – это уже ему. И нож у шеи Натсу чертовски убедителен. – Ты же не хочешь, чтобы она пострадала?

Он не хочет. Куон останавливается. Но остановить то, что с ним происходит, он не может. Волна ненависти поднимается, бурлит, захлёстывает с головой. Ещё немного, и её не получится сдерживать. Его начинают окружать. Осторожно, медленно. Трусливые шкалы.

– Стойте! – раздаётся тихая команда, но парни слушаются. А Натсу молчит. Вот тебе и настоящий лидер. – Эй, янки, ты можешь уйти. Даю последний шанс. Это не твой район и не твоя территория. Не суйся сюда больше.

– Что насчёт неё? – из плотно сомкнутых губ звуки выходят почти что рычанием.

– Мы уж как-нибудь разберемся сами. Правда, Натсу?

– Конечно, Конно! – Натсу поднимает голову, аккуратно, но лезвие ножа почти проходится по коже. Бывшая предводительница смотрит на своего заместителя, видимо, тоже бывшего, и улыбается, с предвкушением и интересом, как совсем недавно ему самому. – Уходи, Куон. Мы договоримся.

Что делать? Его разрывает на части. Он остается на месте.

– Как знаешь, – бросает Конно, правильно истолковав выражение его лица. – Тебе предлагали.

Парни быстро переглядываются, и движение вокруг него возобновляется. Буря, привычная, темная всепоглощающая, поднимается внутри, набирая обороты, ещё немного и... она разливается внутри полным отчаяньем, так и не выплеснувшись наружу.

– Эй, отпусти меня! – хмурится Натсу. – Это так ты планируешь разбираться?

– Куда-то собралась? – Конно и не собирается её слушать и выпускать, только крепче прижимая к себе. – Извини, придется подождать. Мне всё ещё нужна гарантия хорошего поведения нашего друга, – Конно отвечает Натсу, но смотрит на Куона, пристально и с издёвкой. Слишком зло, чтобы в этом не был замешан личный интерес.

Вот как... Пропустить первый удар тяжелее всего. Но перед ним стоят глаза Натсу, живые, встревоженные и искренне обеспокоенные. Он закрывается руками, радуясь, что сегодня надел перчатки и озаботился защитой, и гадая, насколько всего этого хватит. Бьют нерешительно и без фантазии, не вошли ещё во вкус. Ничего, аппетит приходит во время еды.

– Куон, давай! – неожиданно раздается крик, снова сработавший как спусковой крючок. Он не может не послушаться. Всё просто. Так намного проще. Когда звериная ярость не застилает сознание, а остается усмиренной, всё равно обостряя до предела инстинкты и давая нечеловеческую силу.

Вынырнуть из-под кучи насевших на него гопников легко. Организованности никакой, они больше мешают друг другу, совершенно не действуя сообща.

Краем глаза он видит смазанное движение у той самой стенке, где две фигуры застыли в тесном и «нежном» объятии, а потом Конно скрючивается и отшатывается от Натсу. Его школа. Его девочка. Освободилась, а значит и у него руки теперь развязаны полностью. Раскидать, свалить с ног, удар, подножка, подсечка. Он быстрый и умудряется быть во всех местах сразу. Это так просто. Достойных ему соперников здесь нет. Разве что один, но это совсем не якудза, на которого они наткнулись раньше. И нож ему совсем не помогает.

Стоящий перед ним Конно выжидает и тоже слишком осторожничает. Боится? Не зря. Он бы тоже боялся на чужом месте. Конно замахивается, удар хороший, но Куон снова быстрее. Обманное движение в сторону, и тут же назад. Принять удар на перчатку. Опасно. Ничего, выдерживает. Резко ударить по чужому предплечью и перехватить выпавший нож своей левой. Врезать под дых со всей силы пока что только кулаком, дыхание противника перехватывает и он сползает на колени, пытается вдохнуть воздух и откашляться. Жалкая картина. Куон не знает, что делать дальше, но все его инстинкты, объединившиеся с разумом, требуют мести. Он посмел поднять руку на мою девушку? Он пожалеет.

– Куон, остановись!

Перед глазами другое лицо. В ушах звенит другой голос. Он уже не послушался один раз, не собирается делать это и во второй. Она больше не должна пострадать – это главное.

– Стой, Куон! – снова ее голос, уже не просьба, а приказ. Он не собирается слушать, но не может не... – Прекрати!

– Окей, – парень оборачивается так, чтобы не терять жертву из вида. – Назови хоть одну причину!

– Это я попросила Конно.

Нож выпадает из его руки.

Снова дежа вю. Натсу идёт совершенно спокойно, по пути пинает кого-то носком ботинок, наступает в полную силу, не делая скидку для своих, бормочет «слабаки». Никто и не думает сопротивляться или помешать ей. Наконец, она подходит, наклоняется, подбирает упавший у его ног нож и протягивает его Конно, держа за лезвие, рукоятью вперёд. Тот с трудом его забирает и прячет в задний карман. Натсу терпеливо ждёт, пока он закончит, а потом резко хватает за высветленные волосы и откидывает его голову назад:

– Что за самодеятельность, Конно? А? Какого демона?

– Должен же я был оценить, чему тебя научили, – скалится заместитель, не пытаясь уклониться и легко позволяя подобную грубость. Дышит он ещё тяжело, делая перерывы между словами. – А твой янки и так всю банду уделал.

– Жалко, что не убил никого, – не менее мило улыбается в ответ Натсу. – Так вам и надо, идиоты. Нечего строить козни за моей спиной. Не стоило тебя спасать. – Тихий смешок срывается с губ Конно, и он тут же кривит лицо в гримасе боли – В следующий раз и не подумаю. Учти, – снова дёргает его за волосы напоследок и отпускает. – Тоже мне. Шуточки у них, – она оборачивается, смеряет Куона внимательным взглядом. – Идём отсюда, что застыл?

Он слушается безвольно, как робот, делает один шаг, еще один. Идет за ней, собирая себя по частям.

– Что это было? – собственный хриплый голос кажется чужим и непривычным.

– Проверка, я же говорила, – отвечает Натсу, не оборачиваясь.

– Для кого? Для твоей банды?

– Для них тоже, – не скрывает Натсу. Следующий вопрос он не задает, и так понятно, кого сегодня ещё препарировали.

– Зачем? Ты сумасшедшая.

– Они не справились, зато ты…

– Сколько можно меня испытывать? Я же рассказывал тебе. Со мной все нормально.

– Нормально? Да не сказала бы, – Натсу останавливается, оборачивается, делает шаг к нему. – Ничего не нормально. Если ты до сих пор боишься не пойми чего. Ты не убийца, ты не виноват ни в чьей смерти. Ты не опасен, ты можешь себя контролировать. И я буду повторять до тех пор, пока до тебя это не дойдет.

– Не такими же методами.

– А что делать, – пожимает плечами девушка, – если до тебя не доходит по-другому.

Она слишком жестока. Но именно этого Куону не хватало раньше… и может быть, именно это нужно ему сейчас.

– Ну так что? Ты наконец-то излечился от своих страхов? – с таким же безразличным лицом спрашивает Натсу, только живые горящие глаза выдают заинтересованность в его ответе.

– Больше не смей играть со мной. Никогда! – отвечать он не собирается. Он сам не знает ответа.

– Хорошо, – легко соглашается она, – надеюсь, что больше и не понадобится. Жалко. Это было весело.

Куон хочет сказать, где он видел такое веселье, но вслух произносит другое.

– По твоему заместителю театр плачет, так вжиться в роль предателя.

– Он у меня талантливый, – согласно кивает Натсу. – Они все у меня такие. Почти. Ты заметил: Юмы сегодня тут нет. Мы специально отослали его на неделю. Я знаю своих ребят, и знаю, кто сливает про меня информацию. И кто устроил нашу «встречу» с тобой тоже.

Ещё одно откровение после такого насыщенного дня Куона уже не сильно трогает.

– Я не собираюсь извиняться.

– Не нужно. Я тоже.

– Он ошибся. Я просил привести тебя одну. Ты не должна была пострадать.

– Да, в этом весь Юма. С ним такое случается, – усмехается Натсу. – Кстати, ты тоже не должен был. Пострадать. Наверное, – поправляется она, под его скептическим взглядом. – В запланированном варианте во всяком случае.

– Нда? И в чем же тогда он состоял?

– Я надеялась, что ты останешься в здравом уме и воспользуешься предложением Конно.

– И оставлю тебя?

– Ну да, – она, кажется, искренне не может понять мотивов его поступка.

– Идиотка, я не смог бы тебя бросить, я люблю тебя, – срывается с губ, прежде чем он успевает остановить эти слова.

Натсу смотрит на него. Ветер взъерошил ее волосы, разлохматив модную прическу. Она уже не кажется безразличной и как никогда похожа на обычную Кёко.

– Бааака.

На этот раз инициатором выступает она. Подходит вплотную, хватается за футболку, тянет к себе своими тонкими, но такими сильными руками, прижимается губами к губам. И уже Куон непонимающе смотрит на девушку, такой растерянности, такого смущения он не испытывал даже в далёком детстве. Но смятение уходит, а едва обозначенное касание превращается в нечто большее, когда он закрывает глаза и тянется к ней, коснуться губ, что неловко двигаются навстречу, поймать чужой язык своим. Сладкая, как ее любимая газировка, соленая, еле заметный привкус, неужели она все-таки волновалась. Мир снова останавливается, замирает, дарит всё своё время и все свои сокровища, и снова несётся вскачь.

Первой отрывается от его губ снова она. Словно ничего и не произошло. Улыбается, кивает и собирается уходить. И это все? Он останавливает ее за руку, слишком резко, возможно, но тут же отпускает. Нет! Не спугнуть. Это и так слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Натсу?..

– Мне пора, уже поздно. Спасибо! За тренировку... – улыбается она, уточняя. Оказывается, Натсу умеет улыбаться и так. Открыто, весело, счастливо. – Увидимся.

Он смотрит ей вслед, пока её силуэт окончательно не растворяется в темноте.

***
Собираясь сегодня в студию, он даже не надевает парик и не вставляет линзы. Зачем этот маскарад, если осталось чуть больше недели работ в павильоне, а затем предстоят натурные съёмки и переезд на другую студию? Даже если его отловят вездесущие папарацци, будь что будет, а будет лишь дополнительная реклама для нового сериала, да и для него самого. Охранники на входе пропускают его без вопросов. Период первоначального изумления, недоверия и пристального сравнения с фото в карточке уже давно прошел и закончился благополучно. Не без вмешательства режиссёра, конечно. Но теперь в съёмочной группе никто не удивляется метаморфозам главного героя. Восхищаться продолжают, это да.

– Цуруга-сан, вы так изменились. Хорошеете с каждым днём, – улыбается «сестра» главного героя, здороваясь.

– Вот же сердцеед, – доносится в спину. Это уже от режиссера. – Даже хуже, чем раньше. Куда только делась вся серьёзность? Мы тут не в игрушки играем всё-таки. Эх, молодость-молодость…

Ворчание добродушное и вызывает только новую улыбку. Его щедро расточаемое на других счастье и нескончаемая энергия действуют даже на Ямагиши-куна, временно поднявшего белый флаг перед этой безудержной волной, действуют даже на пожилого режиссёра, заставляя того пускаться на рискованные эксперименты. И ладно бы только на него: партнёры и партнёрши по сценам, осветители и операторы, даже статисты из массовки – все словно сходят с ума. Дораме это идёт только на пользу, столько отклонений от сценария, столько импровизации на площадке, вошедшей в итоговый материал, он не может припомнить за всю свою актерскую карьеру в Японии.

Он не делает ничего особенного, просто всю неделю он летает, светится, чувствует себя свободным, живым и почти счастливым. Играет как Бог, улыбается партнёршам и персоналу, оставляя за собой шлейф разбитых сердец, и даже не замечает этого. Только верный Юкихито, смотря на это безобразие, на правах менеджера и друга укоряет его в беспечности и тщетно пытается урезонить.

На следующую тренировку она не приходит.

Твои шаги не бессмысленны, твои усилия не остаются без ответа. Прекрасный новый мир, раскинувшийся перед тобой, прогибается и трещит. Но ты все так же бессилен что-то изменить. Разломав стенки своей клетки, ты осознаешь, что это не конец. Ещё один круг ада позади, но впереди не выход. Впереди виднеется следующий…

tailin,
Насчет всех остальных мыслей промолчу, чтобы опять меня не обвиняли в тестировании огнемета *тихо ворчит и уползает*

Веда, аригато!

Прекрасно!

И - набираемся терпения в ожидании очередной части.

ArkhiBear, спасибо! (и да, терпение, боюсь, понадобится )

До последнего боялась, что это НЕ Кёко, и Рен влюбился в другую, а потом такая встреча девушек-двойников, и "Тсуруга-сан, не хочу вам мешать". По прочтении второй части уверилась всё же, что это Кёко. Только зачем ей такая двойная жизнь? Интригуете, автор! Спасибо за фанфик, и продолжайте! А пары Тсуруга Рен/цыплёнок Бо не будет? Для полного устаканивания отношений?

Нет, здесь скорее единство в многообразии и немного
Мотивы к концу должны немного проясниться. Надеюсь.
Для такой пары у фанфика не тот жанр, и не тот рейтинг Но заманчиво, заманчиво.

Gemini, спасибо большое!

Здесь своего рода гештальт-терапия для Рена и возможность для Кьёко собрать его цельный образ (да и самой вернуться из глубокого - вплоть до расщепления сознания - погружения в роли). Это и есть центральная идея, если я правильно ошибаюсь. В специфическом, но отнюдь не вызывающем отторжения оформлении.
И жизнь там, кстати, четверная (поначалу, хотя бы), а не "всего лишь" двойная.

По началу не зацепило, но потом вошла во вкус)) Интересно стало, чем дело кончится. Я так понимаю, что дальше будет Сецу, а вот что потом?..

ArkhiBear, Как же круто, когда читатели понимают твои произведения лучше самого автора.
Изначально, кстати, планировалось параллельное повествование, но я очень быстро поняла, что так я (и читатели) станут гораздо раньше героев, к тому же каждая пара отыгрывает свою проблему.
А потом посмотрим, останутся ли маски и что-нибудь, скрытое за ними. Helen, спасибо, что домучила, втянулась за отзыв! фанфик специфический действительно)

Просто я его не сразу распробовала. Теперь еще и засяду тут в ожидании проды, интересно же, чем дело кончится.

Вы мне льстите, автор-доно! Как правило, читателям лишь кажется, что они нечто такое понимают, а я всего лишь по стародавней привычке попытался дать чёткую формулировку.

Обязательно, что-нибудь по ходу дела всплывёт (издержки творчества). В любом случае, читатели такому будут только рады.