Название: Цепи прошлого
Автор: tailin
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Могами Кёко, Мари, Котонами Канаэ.
Жанр: ангст махровый
Рейтинг: G
Предупреждения: ООС, Мысли Кёко, написано на отрывок из
дорамы, впрочем, аналогичный аниме и манге, для трепетных поклонников манги (к которым отношусь и сама) оригинальные имена восстановлены. Первоначальный вариант можно посмотреть
здесьПримечания: Написано по заявке: фрагмент, где они играют одну из пьес, перевернув их - Хочу размышлений Ггероини по поводу текста (её мысли о своем детстве не настолько радужном)… В тексте использованы субтитры переводчика «АЛЬЯНС». Работа для зимней фандомной битвы.
Размещение: только со ссылкой на автора
Кёко медленно выходит из гримерной на сцену, опираясь на костыль, трещина в кости не срастется за один день, несмотря ни на какие роли. Надменная Канаэ, ни единым мускулом на лице не показывая своей неуверенности, ее сопровождает. Немногочисленная публика в зрительном зале с нетерпением ждет. Мария же выбегает поприветствовать защитницу своих идей.
– Простите, что заставила ждать, – кланяется актриса.
– Ничего, мы готовы потратить свое время, – доносится из партера, и за этими словами, которые с натяжкой еще можно посчитать приличными, следует другое: – Ты здесь чужая, откуда столько наглости?
– Да, как она попала в LME, интересно? – вторит ей другая девушка, также не считая нужным понизить голос. Такарада нервно вздыхает. – После провала-то. Наверное, преследовала президента, пока он не сдался.
– «Люби меня» – сборище паразитов, – этой ядовитой фразы Кёко не выдерживает. Знали бы эти пустоголовые девчонки, завидующие действующим сотрудникам LME, через что девушке в розовой униформе пришлось пройти. Сейчас она их…
– Кёко, давай! Не проиграй им! – Мария останавливает ее, схватив за руку и напомнив о главной цели репетиции.
– Я не прощу тебя, если ты опозоришь отдел «Люби меня» перед этими стервами, – обнадеживает ее напоследок Канаэ. – Иди!
И Кёко идет, но она бы не была самой собой, если бы, сделав пару шагов, не остановилась и не возвестила зрителям:
– Подождите и увидите! Вы признаете поражение и сдадитесь!
Блат, деньги, любящие родители? И это про девушку, которой пришлось всего добиваться самой, не имея за спиной ничего: никаких преимуществ, кроме настойчивости и упорного труда. Про нее, отрекшуюся от любви и не нуждающуюся в чужой помощи. Ведь получить эту самую помощь ей считай, что негде. Или есть? Нож хозяина, уютная комната в Дарумае, пожелания удачи от хозяев, угрозы Канаэ и вера в нее Марии. Пусть их немного, но есть люди, которым она небезразлична, которые верят в нее. Она справится. У нее нет выбора, она должна.
На исходной позиции несколько минут спустя. Анжел сидит за столом с подругой. Флора стоит в стороне, задумавшись о своем и прикрыв глаза.
– Анжел, ты всегда обвиняла себя, не правда ли? – начинает подруга. Девочка с заплаканными глазами молчит, но смотрит в ответ упрямо и недоверчиво. «Да, я всегда обвиняла себя, ведь тогда у меня еще оставалась надежда это исправить», – реплики из сценария, высказанные вслух, почему-то задевают Кёко сильнее и вызывают дурные мысли о прошлом, вряд ли уместные сейчас.
– В этом мире никто не винит тебя. «Никто. Только я и моя мать, и этого более чем достаточно». Анжел тоже не соглашается с таким лживым утверждением:
– Вы все так говорите, но за моей спиной, – девочка срывается на крик, – обвиняете меня в смерти мамы! «Да, когда взрослые думают, что ты их не слышишь, за своей спиной можно услышать много интересного, не предназначенного для твоих ушей. Или предназначенного».
– Это неправда, не думай так!
– Но это правда. Папа ненавидит меня!
«Да, это правда. Я знаю. Мне потребовалось много времени, чтобы это понять. Но это так».
И Кёко презрительно смеется над собой, над пьесой и над всей этой историей.
– Почему ты смеешься, Флора? – подруга в замешательстве, как и все остальные в зале, но пробует подыграть.
– Просто так, – с мрачной улыбкой отвечает актриса. – Я вспомнила слова старших и не смогла сдержать смех. Прости! «Это ведь на самом деле так смешно. Так смешно, что иногда до сих пор хочется плакать».
– Анжел, ты же умная девочка, - игнорируя дальше «подругу», Кёко обращается только к «сестре». – Вместо того чтобы слушать других, найди ответ в своем сердце. Анжел, родителям иногда плевать на своих детей.
«Я знаю, я не понаслышке об этом знаю. Это правда, еще одна жестокая правда жизни. Родители могут ненавидеть своих детей, и не важно, есть для этого причина или нет.
Вечный кошмар детства. Уходящая мать, отталкивающая мою руку и бросающая меня, глупую, зареванную дурнушку. Оставляющая меня в чужом доме с чужими людьми, которые никогда не станут настоящей семьей и никогда не заменят мне ее. Такую неприступную и желанную. Что же мне сделать, чтобы она хоть раз осталась довольна мной, чтобы она хоть раз осталась.
Почему я такая никчемная? Почему я не могу добиться такой малости – ее улыбки? И смогу ли я тогда добиться в этой жизни хоть чего-нибудь?
Я давно смирилась с этой истиной. Она не любит меня. Никогда не любила. Мне только всегда хотелось понять почему, и есть ли у меня хоть какие-то шансы изменить ее отношение к себе.
«Мать оставила её. В чем причина? Наверное, с девочкой что-то не так. Там точно какая-то темная история». Мне знакомы пересуды за спиной. Взрослые часто слишком небрежны, чтобы скрывать правду от детских ушей, вечно оказывающихся не там, где надо. Говорили редко, семья Фува богата и уважаема, злым языкам неохота связываться с ними. Но я слышала и их, и девочек в школе уже потом, строящих догадки о моей семье. Заткнуть им рот я не могла. Приходилось глотать обиду и терпеть.
Вот только вокруг меня никто не прыгал с утешениями и вразумлениями. Всем было наплевать на маленькую девочку, плачущую о своей судьбе. Я и сама редко жаловалась, что мать не любит меня. Я наивно боялась, что если часто говорить об этом вслух, то это станет правдой. Никто из взрослых и не стремился доказывать мне, что это не так. Разве что Фува-сан, которая как-то объяснила, что мама просто очень занята, чтобы часто видеться со мной, но она будет рада, если я буду хорошей девочкой, если я буду хорошо учиться, если я буду помогать в гостинице… Этими словами она определила мой путь на годы вперед. Ведь если дело во мне, то я буду стараться. Я сделаю все, чтобы однажды она похвалила меня, осталась со мной, забрала меня.
Но хвалила меня только Фува-сан, и приходилось радоваться этому и снова стараться лишний раз никого не беспокоить. Я была искренне признательна за обучение и помощь, но еще меня всегда преследовал подспудный страх, что моя «приемная семья» тоже может решить, что для них я только обуза и лучше избавиться от чужого ребенка, к тому же такого бесполезного.
Я немного завидую Марии, хоть это и жестоко. Моя мать никогда бы не сделала для меня ничего подобного. Бросить работу, чтобы приехать на мой день рождения. Совершенно немыслимо. Да полно, я не помню, была ли она вообще хоть на одном.
Семья, свой дом? Я не знала, что это такое. Я выросла при отеле и привыкла, что кругом чужие люди, для которых я тоже никогда не стану своей. Мария же растет во дворце, словно принцесса. У нее прекрасный и заботливый дедушка. Она ни в чем не знает отказа. Но она несчастна и тоже винит себя, тем более что ее «вина» намного очевиднее и не раз ей высказана. Мария скучает по отцу, считая, что он ее не любит. Знакомо, не правда ли? И мне остается только дать ей горькую правду, которую она хочет услышать и принять, впустить в свое сердце, чтобы успокоить эту вечную грызущую боль. Меня не любят. Бинго! Я виновата. Бинго! Родители могут ненавидеть своих детей. Впустить в себя эту жуткую правду и жить дальше».
– Папа ненавидит тебя! – Кёко наклоняется к Анжел и с абсолютной уверенностью повторяет ей: – Уже очень давно папа ненавидит тебя! «Ну же! Давай!» Пора узнать правду. Папа не любит тебя. «Все взрослые эгоистичные, равнодушные лгуны. Признай это, и тебе будет легче». Папа нисколечко не любит тебя!
– Ты лжешь! – не выдерживает давления Анжел.
– Лгу? Почему же? – довольно улыбается Кёко.
– Потому что… – девочка в смятении, но проигрывать она не хочет, только не этой самоуверенной чужачке, предрекавшей им поражение. И она видит единственный выход, который кажется ей наилучшим на тот момент. – Потому что… папа всегда носит с собой мою фотографию.
«Попалась! Сработало!»
– Так же как мою и брата. Не только твою. «Она не носит. Она предпочла бы забыть, что у нее есть дочь. И иногда кажется, что у нее это успешно получилось».
– Даже если папа занят, он всегда приходит на мои концерты.
– Если он не будет посещать их, то могут пойти сплетни. «Она ни разу не появилась в моей школе вместе с мной, не пришла ни на один праздник или концерт. И она слишком далека, чтобы какие-то пересуды ее задели. На меня же ей по-прежнему наплевать».
– Он дарит мне подарки на дни рождения, – Анжел отвечает все уверенней, вспомнив сценарий и почувствовав почву под ногами, она успокоилась. Завороженная действием на сцене, Мария начинает медленно вставать с места.
– Это я выбираю их. Папа даже не знает, что тебе нравится. «Когда мама Шо перестала подкладывать еще один подарок на день рождения, как будто бы от нее? Давным-давно». Папе плевать на тебя. – Мария делает первый шаг.
– Это не так! – снова кричит Анжел, придерживаясь выбранной линии игры.
– Нет?
– Он, он каждый день шлет мне письма из Америки. – «Она не пишет ни письма, ни смски, ни одной строчки. Она просто перечисляет деньги, будто надеясь откупиться».
Девочка подходит еще ближе.
– Но он пишет всегда одно и то же. Он отмахивается от тебя. Просто копирует письмо изо дня в день. «Я была бы рада и этому». Он их не пишет.
– Это не так! – на сцене раздается новый голос, Мария наконец-то вмешивается. – Он отправляет мне e-mail каждое утро и вечер. Хотя все письма одинаковые, он же пишет мне!
«Родители могут ненавидеть своих детей. Впустить в себя эту жуткую правду и жить дальше.
Тем более что в случае внучки президента это ложь, это наглая и глупая ложь, не различить которую может только капризный одинокий ребенок, который до сих пор боится дать себе фальшивую надежду».
Актрисы на сцене теряются, но Кёко спокойно продолжает с новой партнершей:
– И что же? Сама говоришь, что пишет он одно и то же. На это много времени не надо.
– Да как ты смеешь такое говорить! – Мария распаляется, как совсем недавно Анжел, и тоже следует привычному для себя сценарию, боясь поверить в чудо, но и не желая отдавать кому-либо на поругание эту надежду. – Между Америкой и нами большая разница во времени, но он всегда шлет письма, когда я просыпаюсь.
– Может, эти письма отправляет его секретарь. Ты сама себя обманываешь. Никто не знает – он шлет письма или нет.
– Я знаю! Знаю и всё!
– Почему ты так уверена? Ты так хорошо знаешь отца? Ты никогда толком не говорила с отцом. Только жаловалась, что ему наплевать на тебя. «Я тоже, хотя я и пыталась с ней поговорить. Слишком редко такая возможность у меня появлялась, и всегда заканчивалась одинаково, одинаково плохо». Никогда не думала, что чувствует папа, да? «А я думала. Я собаку съела на расшифровке ее мыслей и чувств. Но ни разу не смогла найти ни единой черточки, выражающей признание, одобрение и уж тем более любовь». Откуда тебе знать чувства папы?
– Я знаю! Потому что в конце писем он пишет: «Мария, я люблю тебя». Но я никогда не отвечала ему… – Мария захлебывается рыданиями. – Почему я не отвечала ему? Почему я не верила папе? «Вот и разница. Я никогда не слышала от нее этого слова, не видела, чтобы она его писала. Не уверена, что она вообще его знает».
– Но сейчас веришь? – Кёко нежно вытирает слезы со щеки девочки. «Хорошо, что хоть от девушки, от которой ты слышала одну правду, пусть и горькую, ты готова принять еще одну ложь, обернувшуюся истиной».
– Да! – Мария бросается в объятия актрисы и продолжает плакать. Кёко бережно обнимает ее в ответ, но в ее глазах не только радость за маленькую подружку, но и застарелая тоска.
«Плачь, Мари. Пусть это будут последние слезы, которые ты проливаешь из-за своей семьи. Если бы ты обжигалась на молоке с моё, ты не плакала бы сейчас от всех этих слов. Но я тебя не виню. Ибо дай мне хоть крошечный кусочек вероятности, хоть малейший признак того, что ее отношение ко мне потеплело хотя бы на градус, я сразу же отброшу все свои усвоенные истины, которые сегодня втолковывала тебе, и буду надеяться на чудо.
Но ты не я, и твой отец не моя мать. Не отталкивай его, пока у вас еще есть шанс. Не гони, пока он пишет, что любит тебя. Родители могут любить своих детей, родители могут прощать их. Еще одна истина, в которую тебе тоже предстоит поверить. Ведь в своем сердце ты уже нашла ответ, так же, как и я.
Я не могу жаловаться на свое детство. Я была сыта, обута и одета, я получила пусть и своеобразное, но хорошее воспитание, я училась. Мое будущее было устроено с самого рождения, хотя тогда я об этом не знала и даже не думала. Чего еще мне было желать? Чтобы кто-то считался с моими желаниями и чувствами? А были ли они у меня тогда? Выйти замуж за Шо и стать хозяйкой гостиницы – это было бы пределом желаний той Кёко, если бы она осмелилась мечтать о таком.
И стала бы я настоящей Кёко, если бы не всё, что мне пришлось пережить? Думаю, что нет.
Хотела бы я изменить своё прошлое, если бы волшебная фея дала мне такую возможность. Думаю, что… да».
Очень здорово получилось ) 
Браво. Трогательно.